Жестокость по отношению к животным в детском возрасте среди преступников и непреступников¹

Стивен Р.Келлерт²
Йельский Университет

Алан Р.Фелтхаус
Техасский Университет
Отделение медицины в Калвестоне

© Перевод с английского языка: Валерия Курманаевская,
Центр защиты прав животных "ВИТА", 2009 www.vita.org.ru

В данной работе рассматривается связь между жестокостью, проявляемой в детском возрасте по отношению к животным, и агрессивным поведением у взрослых преступников и непреступников.

Данные были взяты из опросов 152 преступников и непреступников в Канзасе и Коннектикуте. С каждым субъектом было проведено стандартизированное закрытое нерегламентированное интервью, длившееся около 1-2 часов. Критерием для определения степени агрессивности являлось поведение субъектов, а не причина лишения свободы.

Жестокость по отношению к животным в детском возрасте значительно чаще встречалась среди агрессивных преступников, чем среди неагрессивных преступников или непреступников. Кроме того, более 40 выявленных случаев чрезвычайной жестокости к животным позволили предварительно разделить  мотивацию к жестокости по отношению к животным на девять отчетливых групп.

Введение

Самым большим искажением отношений между человеком и животным является, вероятно, акт намеренной жестокости по отношению к животному. Поскольку представление о том, что в данном случае является жестокостью, в некоторой мере зависит от субъективного суждения, здесь мы определяем жестокость как умышленное нанесение вреда, телесного повреждения и боли существу, не принадлежащему к человеческому роду.

Впервые жестокость к животным стала порождать общественный резонанс и законодательный отклик в Северной Америке и Европе в начале 18 и, более определенно, в 19 веке (Carson, 1972). Несмотря на то, что в Библии, у древних греков и в некоторых ранних церковных писаниях говорится о добром отношении к животным, простое население вплоть до наступления новой эры было мало озабочено этим вопросом (Thomas, 1983).

Серьезная обеспокоенность болью и страданиями, которые могут испытывать животные, возникла с появлением в 16-17 веках такого социального феномена как животное-компаньон, домашний любимец. Домашнее животное как своего рода «очеловеченное» животное отличали три характеристики: этих животных впустили в дом, им давали личные имена и их никогда не ели (Levi-Strauss, 1966). Появление такого феномена как домашнее животное глубоко повлияло на восприятие жестокости к животным и способствовало росту обеспокоенности этим явлением. Как отметил Thomas «Это способстовало формированию [у людей] оптимистичных представлений касательно умственных способностей животных; …  стимулировало представление о том, что животные могут обладать характером и индивидуальной личностью; и [более всего] создавало психологическую основу для убеждения, что по крайней мере некоторые животные имеют право на нравственное отношение» (Thomas, 1983). Еще одним фактором было сочувствие к подавленным и эксплуатируемым, возникшее вместе с социальными бедами, сопутствовавшими стремительной урбанизации и индустриализации в 18 и 19 веках (Carson, 1972). Особое участие вызывали вьючные домашние животные, дети и женщины, которые часто становились жертвами обезличивания, потерянности и скученности, царящих в новых городских промышленных центрах.

Основным же фактором было предположение, что жестокое отношение к животным будет способствовать озверению самого виновного и увеличивать вероятность подобного поведения уже по отношению к человеческим существам. Наиболее известной иллюстрацией этой точки зрения были, вероятно, «Четыре стадии жестокости» (1750-1751) Хогарта, где главный персонаж в детстве мучил животных, затем в юности он избил искалеченную лошадь и в конце концов убил женщину» (ten Bensel, 1983).

В настоящее время жестокое отношение к животным является главным предметом обеспокоенности организаций, занимающихся защитой животных, а также людей, которые любят животных и сопереживают им (Kellert, 1979, 1983a). Многие считают, что существует связь между жестокостью к животным и жестоким поведением, направленным против людей, и отдельные упоминания об этой возможной зависимости встречаются в американской печати.

В прессе (Washington Star, 1977) упоминалось, например, что серийный убийца из Нью Йорк Сити «Сын Сэма» ненавидел собак и убил несколько животных, живших в округе. Массовый убийца из Калифорнии совершал жестокости по отношению к кошкам и собакам (Los Angeles Times, 1973). В другой газетной статье (Washington Post, 1979) сообщалось о массовом убийце, который в детстве погружал кошек в емкости с аккумуляторной кислотой. Альберт ДеСальво, печально известный бостонский душитель, отлавливал собак и кошек, сажал их в коробки  из-под апельсинов, и простреливал коробки стрелами  (Fucini, 1978). Lowell Sun (Lowell Sun, 1982) описал молодого человека, недавно признавшегося в «убийствах ради развлечения», который заливал в аквариумы нашатырный спирт, чтобы посмотреть, как белеют черепахи, и в молодости истязал животных.

Однако до сих пор нет достаточных научных подтверждений существованию связи между жестокостью к животным и антисоциальным и насильственным поведением. До тех пор, пока не появятся заслуживающие доверия неоднократные научные подтверждения, большинство лиц, принимающих социальные решения в нашем обществе, будут считать жестокость к животным второстепенным вопросом. В настоящее время большинство судебных органов недооценивают значение жестокости к животным у детей, если таковой не сопутствует насильственное или агрессивное поведение по отношению к людям.

Данная работа исследует жестокость к животным, основываясь на результатах изучения 152 агрессивных и неагрессивных преступников и непреступников в Канзасе и Коннектикуте. Предметом исследования была возможная связь между детской жестокостью к животным и агрессивным поведением по отношению к людям у преступников в подростковом и взрослом возрасте. Кроме того, была разработана предварительная классификация мотиваций к жестокости с животными. И, наконец, была изучена возможная связь между насилием в семье, детской жестокостью к животным и агрессивностью по отношению к людям.

Как было указано, существующая научная литература на эту тему относительно ограниченна. Существуют некоторые эмпирические свидетельства, предполагающие возможную связь между жестокостью к животным, стойким энурезом и поджогами в детстве с опасным, агрессивным поведением по отношению к людям в более старшем возрасте (Hellman & Blackman, 1966; Wax & Haddox, 1974; Felthouse & Bernard, 1979). С другой стороны, ряд авторов не подтвердили эту связь или подчеркивали присутствие только лишь жестокости (Climent & Ervin, 1972; Bachy-Rita, et.al, 1971; Felthous, 1980,  1981; Frazier, 1972; Glueck & Gluec, 1968; Justice, Justice & Kraft, 1974; Lewis, Shanok, Grant, & Ritvo, 1983; MacDonald, 1961; Mead, 1964; Rigdon & Tapia, 1977; Robin, ten Bensel Quigley, & Anderson, 1981; Shanok, Malani, Ninan, Guggenheim, Weinstein, & Lewis, 1983; Tapia, Jekel, & Dumke, 1960; Tapia, 1971; ten Bensel, Ward, Kruttschnitt, Quigley, & Anderson, 1983). Недавно опубликованное исследование, проведенное Langevin, Paitich, Orchard, Handy и Russon (1983) не обнаружило различий в количестве жестокости к животным среди убийц, лиц, совершивших ненасильственные преступления и нормальной контрольной группой. В этом исследовании, однако, не проводилось различия между убийством человека и хронической агрессивностью и использовалось лишь ограниченное количество индикаторов жестокости к животным. Результаты большинства исследований предполагают, что другие детские паттерны агрессивного поведения в большей степени связаны с агрессивностью и насилием во взрослом возрасте (Alfaro, 1978; Amsterdam, Brill, Bell, & Edwards, 1977; Azrim & Holz, 1966; Button, 1973; Duncan, Frazier, & Litin, 1958; Easson, 1958; Gelles, 1974; Hunner & Walker, 1981; Langner & Gersten, 1976; Lowen, 1979; Owens & Strauss, 1975, Welsh, 1978). Исследовательская литература, таким образом, предполагает, что детская жестокость к животным может работать как одна из составляющих поведенческого спектра, связанного с насилием и преступностью в юношеском и взрослом возрасте.

Несмотря на это указание на возможную связь между жестокостью к животным и агрессивностью к людям, научную литературу на эту тему можно считать скудной и противоречивой  (Monahan, 1981). Кроме того, большинство обнародованных исследований включали в себя малые выборки, лишь косвенно рассматривали феномен жестокости к животным и характеризовались разного рода методологичесткими недостатками. Кроме того, ни одно из исследований не пыталось обрисовать спектр мотиваций к жестокому обращению с животными.

Методология

Данное исследование изучало феномен жестокости к животным среди мужчин, принадлежащих к трем группам: агрессивных преступников, неагрессивных преступников и непреступников. Преступники были отобраны в федеральных тюрьмах в Ливенворсе, штат Канзас, и Дэнбури, штат Коннектикут. С департаментом юстиции США и Системой Федеральных Тюрем был подписан Меморандум о согласии, разрешающий данное исследование, а также гарантирующий права и защищающий тайну частной жизни заключенных. Все заключенные, согласившиеся принять участие в исследовании, подписали согласие на основе полной информации, где подробно излагались цели и методология исследования, а также гарантии конфиденциальности. Популяции преступников, заключенных в федеральных тюрьмах Ливенворса и Дэнбури, несколько различаются. В Ливенворсе находятся, главным образом, люди, совершившие более жестокие, часто связанные с насилием, преступления, и, соответственно, в Ливенворсе предпринимаются более жесткие меры безопасности. Несмотря на эти различия, заключенные этих двух тюрем были в высшей степени похожи, около двух третей из них были в возрасте между 30 и 40 годами, более двух третей являлись выходцами из городов, и все заключенные были мужского пола. Заключенные из Ливенворса были несколько более склонны к агрессивности и насилию, чем заключенные из Дэнбури.

С тем, чтобы обеспечить достаточное количество агрессивных криминальных субъектов, тюремных советников попросили оценить агрессивность каждого заключенного по десятибалльной шкале. Оценка основывалась на наблюдениях за заключенными по их прибытии в исправительное учреждение, а не на истории жизни преступника до заключения и не на причине лишения свободы. Таким образом, оценка основывалась на наблюдаемом поведении. Это важное отличие, поскольку человек может быть заключен в тюрьму за насильственное преступление, но при этом не быть очень агрессивным индивидом. Основной целью была индентификация  субъектов, для которых характерно хроническое, повторяющееся агрессивное поведение. Критерии агрессивности включали в себя: агрессивную речь, например, угрозы нанесения серьезных телесных повреждений; агрессивное подготовительное поведение, например, приобретение оружия с целью возможного использования против других, и агрессивные действия, например, нанесение травм, требующих медицинского вмешательства. Кроме того, агрессивные действия такой тяжести должны были быть неоднократными (по меньшей мере три случая) в течение одного года. Десятибалльная шкала позволила идентифицировать индивидов, находящихся на крайних точках континуума. Интервьюерам сообщалось о результатах шкалирования только после окончания интервью. Заключенные не знали об этой системе шкалирования или о ее конкретном назначении. Окончательная оценка агрессивности для целей анализа данных, полученных в исследовании, основывалась в значительной степени на предоставленной заключенными информации об участии в драках,  о буйности, насилии и агрессивном поведении, а не на суждениях консультантов. Таким образом, использовались два вида оценки агрессивности, которые, нужно отметить, высоко коррелировали друг с другом (R=   ,76).

Непреступники выбирались произвольно и проживали в городах, маленьких городках и пригородах вблизи Нью Хейвен, штат Коннектикут, и Топека, штат Канзас. Непреступники проходили персональное интервью у себя дома, и среди них были только взрослые  мужчины - с тем, чтобы обеспечить сопоставимость с выборкой преступников. Общая выборка состояла из 152 человек, включавших в себя 63 заключенных из Ливенсворса и 89 заключенных из Дэнбури, 15 свободных граждан из Канзаса и 36 свободных граждан из Коннектикута.

Опрос каждого субъекта длился примерно 1-2 часа, применялось стандартизированное интервью, включавшее в себя 440 закрытых и открытых вопросов. Программа интервью затрагивала демографические характеристики субъекта, отношения в семье в период его детства, детские поведенческие паттерны, отношение к животным в детстве, взрослые поведенческие паттерны, а также исследовала отношение к животным и человеческой агрессии. Данные были закодированы, набиты на перфокарту и проанализированы с помощью компьютера. Кроме того, качественный анализ фокусировался на ситуациях жестокости к животным и насилия в семье.

Программа интервью прошла предварительное тестирование и была трижды переработана. Данные собирались четырьмя интервьюерами, среди них было двое ведущих исследователей, один местный выездной ассистент в Канзасе и один выездной ассистент в Коннектикуте. Выездной ассистент в Канзасе прежде работал в исследовательском штате клиники Меннингера. Выездной ассистент в Коннектикуте является практикующим терапевтом по вопросам семьи и брака с более чем десятилетним опытом работы, в том числе консультирования по проблемам алкоголизма и злоупотребления веществами во Вьетнаме.

Любое ретроспективное исследование детства взрослого человека чревато методологическими проблемами, связанными с надежностью и валидностью воспоминаний. Эта проблема усугубляется при сборе данных у популяции, состоящей из заключенных, которые подвержены влиянию институционального и бюрократического контекста их заключения, а также склонности видеть «внешний» мир с социопатической и параноидной позиции. (Edelman & Felthous, 1976). Поэтому программа интервью включала в себя несколько мер насильственного и агрессивного поведения и была построена таким образом, чтобы минимизировать склонность к предоставлению социально желательной информации.

Для  усиления валидности исторических данных иногда используется такой метод как обзор тюремных записей с целью перекрестной валидации. Эта процедура не проводилась по нескольким причинам. Она потребовала бы введения дополнительного элемента в согласие на основе полной информации, что могло быть отвратить субъектов от участия в проекте. Кроме того, тюремные записи обычно не содержат много информации о раннем детстве. Тюремные записи также часто бывают противоречивыми и порой вводят в заблуждение.

Еще один метод перекрестной валидации – это контакт со значимой и важной фигурой из детства субъекта. Эта процедура была предпринята и широко задействовала родителей и сиблингов заключенных. Однако с этим методом возникло несколько трудностей. Ряд заключенных не дали согласия на контакт со значимым другим, другие дали такое согласие, но значимый другой был недоступен, а многие из тех, с кем контактировали, казались даже более защищающимися, чем сами заключенные.

Таким образом, существовало несколько возможных источников ненадежности исторической информации, которые включали в себя (1) неточность информации по причине неверного понимания смысла вопроса, (2) неточность воспоминаний, (3) субъект хотел спроецировать агрессивный образ и таким образом преувеличивал историю агрессивного поведения, и (4) субъект не желал преподнести агрессивный образ и удерживал или искажал информацию. Последнее искажение имело место очень часто.  По меньшей мере половина заключенных, с которыми был установлен контакт, отказались участвовать в исследовании. Например, профессиональные преступники, члены преступных синдикатов, категорически отказались проходить интервью. Многие субъекты были неразговорчивы, а более разговорчивые часто оправдывали свои действия и подчеркивали, как несправделив был по отношению к ним мир. Несколько человек в открытую спросили,  даже после подписания согласия на основе полной информации, не является ли интервьюер агентом Федерального Бюро Расследований. Субъекты часто использовали и интерпретировали терминологию так, чтобы минимизировать свою агрессивность. Наибольшее количество погрешностей таким образом оказалось в направлении занижения сведений, особенно среди популяции преступников. Эта тенденция к занижению  должна была уменьшить видимые различия между выборками, и таким образом идентификация основных различий может рассматриваться как вероятное преуменьшение реально существующих вариаций в жестокости к животным и насилии между исследуемыми популяциями.

Результаты жестокости по отношению к животным

Спектр действий, подразумевающих нанесение вреда и насилие в отношении животных в детском возрасте³ включает в себя большое многообразие видов поведения с различными степенями тяжести и различным культурным значением. Предполагалось, что жестокие действия включали в себя умышленное причинение боли и страданий домашним животным, такие же действия по отношению к диким животным и домашнему скоту, растянутый во времени забой домашнего животного, сдирание кожи с живого животного, забивание животного камнями или его избиение, взрывание животного, целенаправленное нанесение ран животному, натравливание собаки на других собак, сбрасывание животного с высоты, отрывание крыльев, связывание хвостов двух животных, убиение электротоком, сжигание животного, ослепление животного, отрезание частей тела животного, намеренное лишение животного пищи,  повешение животного, ломание костей животного, политие животного раздражающими химическими веществами. Некоторые другие виды поведения рассматривались как возможные индикаторы жестокости к животным, хотя определенные ценностные стандарты могли обусловливать социальную приемлемость этого поведения. Эти действия включали в себя участие в петушиных боях, суровые физические наказания во время дрессуры животного и сексуальную игру с животным. Особые детские панические страхи, крайняя ненависть к определенным животным и сопутствующая ей склонность к нанесению вреда животным, являющимся объектами этих предубеждений, также рассматривались как вероятное жестокое поведение по отношению к животным - например, навязчивый страх змей и стремление убивать любую змею.

152 субъекта сообщили о 373 актах умышленного вреда, насилия или жестокости по отношению к животным; измерение производилось с помощью  различных индикаторов. Большинство субъектов, 60%, сообщили по меньшей мере об одном проявлении жестокости к животным в детстве. 41% сообщили об 1-2 случаях, 11,2% допустили 3-4 случая жестокости к животным и около 8% указали на по меньшей мере 5 или более случаев жестокости к животным в детстве (Таблица II). Большая часть специфических актов имели место достаточно редко и часто представляли собой то, что многие рассматривают как относительно несерьезную жестокость к животным. Отрывание крыльев у жуков, например, имело место у примерно трети субъектов, и это действие часто не считается указывающим на жестокость благодаря господствующим убеждениям касательно чувствительности беспозвоночных (Kellert, 1983a, b).

Таблица I также указывает на частоту случаев детской жестокости к животным среди агрессивных преступников, умеренно агрессивных преступников (отдельно изучавшихся только Ливенворсской тюрьме) и непреступников в Канзасе и Коннектикуте. Различия были очень значительны, и наибольшую вариативность можно приписать чрезвычайно высокой частоте жестокости к животным среди агрессивных преступников. 25% агрессивных преступников сообщили о пяти или более случаях жестокости к животным по сравнению с менее чем 6 % умеренно агрессивных или неагрессивных преступников  и отсутствием таких случаев среди непреступников.

Таблица I. Частота жестокого обращения с животными в детстве среди преступников и непреступников в Канзасе и Коннектикуте

а — В данную категорию входят только заключенные Ливенворсской тюрьмы

Похожая шкала была разработана для измерения детской агрессивности к животным. Баллы для каждого субъекта были средней величиной, выведенной из суммы оценок от 1 до 5 по каждому из различных видов жестокого поведения с животными, в дополнение к аналогичным оценкам других агрессивных действий по отношению к животным, включая попытки ранить животное во время охоты, причинение животному боли во время дрессуры, бесплатное нанесение животным различных увечий и так далее. В шкале детской агрессивности к животным имели место очень значимые различия: агрессивные преступники как из Канзаса, так и из Коннектикута получили гораздо более высокие баллы (Таблица II). Кроме того, баллы, полученные умеренно агрессивными преступниками, неагрессивными преступниками и непреступниками были незначительными, далее предполагая фундаментальную важность агрессии, а не криминальности в проявлении жестокости к животным в детстве.

Ограниченный объем данной работы позволяет представить лишь беглый обзор специфических актов детской жестокости к животным. Таблица III, например, указывает на значительно большую частоту забивания животных камнями у агрессивных преступников.

Таблица II. Средние величины, анализ вариативности и многоранговый тест Дункана - преступники и непреступники в Канзасе и Коннектикуте по шкале детской агрессивности к животным

a — Заключенные федеральной тюрьмы в Ливенворсе, штат Канзас.
b — Средние величины, обозначенные одинаковой буквой, различаются незначительно.
c — Заключенные федеральной тюрьмы в Дэнбури, штат Коннектикут.

Мотивация жестокости к животным

Ниже приводится описание некоторых конкретных видов жестокого обращения с животными в детском возрасте. Это описание не призвано ни шокировать, ни быть исчерпывающим, его цель - предоставить более ясное описание встречающегося поведения.

Таблица III. Избиение животных камнями в детском возрасте среди преступников и непреступников в Канзасе и Коннектикуте

Один субъект рассказал, что в юности он придушивал животных за шею, стрелял в птиц и взорвал кота в микроволновой печи. Когда его попросили описать свои чувства, связанные с таким поведением, он отметил, что «это делалось ради удовольствия и развлечения, что он не чувствовал ничего». Он также сообщил о многочисленных детских драках, порче имущества и поджогах.

Другой субъект описал повторяющиеся случаи намеренного причинения боли, истязаний и убийства домашних животных, живших в его семье. Он также рассказал, что сбрасывал животных с высоких зданий, морил голодом собак, а также очень сильно боялся птиц и змей. Он связывал это поведение с ненавистью и страхом, которые он испытывал по отношению к отцу, и отмечал, что оно было «средством сорвать [свою]злость, произвести впечатление, отомстить, стать равным».

Еще один субъект объяснил, что жестокость и агрессия по отношению к  животным были способом продемонстрировать свою силу другим. Он использовал жестокую практику дрессировки собак для боев, давая им в пищу порох, чтобы «закалить» их. Он также сообщил, что незаконно охотился на вымирающий вид (пума, Felis concolor) и убивал животных без разбора, чтобы усилить свою агрессивность.

Один субъект сообщил, что жестокости по отношению к животным были одним из компонентов насилия в семейной жизни, которая характеризовалась частыми драками, множественными арестами, сексуальными отклонениями и чрезмерным употреблением алкоголя и наркотиков. Жестокости к животным описывались как одна из форм возбуждения и удовольствия для всей семьи. Этот субъект рассказал о том, что сажал кошек в коробки и бросал их под колеса машин, подсыпал крысиный яд в аквариумы, убивал электротоком грызунов, связывал хвосты кошкам, бил и топил домашних животных. Он неоднократно характеризовал эти действия как производимые ради «веселья и возбуждения».

Другой субъект рассказал, что в детстве совершал различные жестокости по отношению к животным, в том числе бросил кошку в печь для сжигания отходов, бил и забрасывал камнями собак и сбрасывал животных с высоты. Отчетливой темой было убийство – он стрелял в животных, ловил их капканами, взрывал ради удовольствия, получаемого от убийства животных. Этот субъект также сообщил, что отрывал крылья птицам  и что ему было интересно сражаться с животными.

Аналогичные случаи чрезмерной жестокости к животным имели место у более чем 40 из 152 субъектов. На основе тщательного рассмотрения этих случаев была создана предварительная классификация мотиваций к жестокому и чрезвычайно агрессивному поведению с животными. Данная классификационная схема предлагается в порядке рабочей гипотезы и потребует дальнейшей проверки и усовершенствования. Тем не менее, она представляет собой первую в научной литературе попытку создания классификацию мотивов к жестокости по отношению к животным. Однако следует отметить, что мотивация к плохому обращению с животными обычно многомерна, и большинство субъектов, свидетельствовавших о своей жестокости к животным, демонстрировали целый ряд описываемых мотиваций. Исследование обнаружило следующие мотивы для жестокости к животным:

1. Контролировать животное. Чрезмерное и жестокое физическое наказание порой применялось для того, чтобы контролировать или формировать поведение животного или чтобы устранить предположительно нежелательные характеристики животного. Один субъект бил свою собаку ногой по яичкам, когда она докучала ему за обеденным столом, другой неоднократно натирал анус своей собаки скипидаром, чтобы отучить ее лазить в курятник, еще один субъект использовал электрострекало и побои, чтобы добиться послушания. Это поведение обычно характеризовалось чрезмерностью, а не просто было нацелено на достижение хорошего поведения со стороны животного.
2. Отомстить животному. Некоторые субъекты применяли чрезмерное наказание или чрезмерно мстили за вред, который предположительно нанесло животное. Например, один субъект убил выстрелом собаку, которая попыталась спариться с его собакой, другой сжег кота, который его поцарапал, третий утопил соседскую собаку за то, что она слишком много лаяла. Хотя здесь очевидным образом  имела место некоторая провокация, наслаждение, получаемое от мстительного наказания, а также интенсивность мстительных действий позволяют квалифицировать такое поведение как жестокость к животным.
3. Удовлетворение предубеждения против вида или породы. Люди порой обозначают некоторые группы животных как хорошие или плохие, и эти убеждения часто связаны с культуральными ценностями, такими как существующее в нашем обществе предубеждение против крыс или змей. Жестокость, ассоциированная с такого рода пристрастным отношением, обычно подразумевает больше, чем просто нормативное предубеждение, обычно явствуя в направленных против животного насильственных или садистических действиях, оправдываемых конкретным предубеждением.

Например, особенно распространенной была ненависть к кошкам. Один субъект допускал различные жестокости к кошкам, потому что не любил их, другой взорвал кошку своей подруги в микроволновой печи, третий косвенно указал, что переехал кошку газонокосилкой. Эти и другие субъекты часто описывали кошек как «подлых», «гадких», «коварных», а один связал свое яростное предубеждение против кошек с ожесточением, которое он испытывал к людям другой расы. В противоположность этому, ни один субъект не сообщил о какой-либо категоричной ненависти к собакам, хотя некоторые признавались, что чрезвычайно боятся собак, а некоторые использовали собак как средство для выражения насилия по отношению к другим людям и животным. Также были получены сведения о чрезвычайном предубеждении против змей, определенных грызунов и насекомых, и ряд субъектов без разбора расстреливали, сжигали или увечили этих существ.

4. Выразить агрессию через животное. Жестокость к животным иногда использовалась для выражения насильственного, агрессивного поведения по отношению к другим людям или животным. Например, жестокость иногда имела место как средство воспитания у животного склонности к насилию или для нападения на других животных или людей. Один субъект причинял сильнейшую боль своему животному, чтобы сделать его «злым», другой кормил свою собаку порохом, чтобы сделать ее «закаленной»; еще один использовал свою собаку для того, чтобы атаковать и убивать других животных без какого либо повода.
5. Усилить свою собственную агрессивность. Некоторые субъекты сообщали об убийствах и жестоком обращении с животными как о способе улучшить свои собственные навыки агрессии или произвести впечатление на других своей способностью к насилию.  Один субъект бесплатно отстреливал и калечил животных, чтобы попрактиковаться в стрельбе; тогда как другой сообщил, что убивал животных бесчеловечным образом, чтобы произвести впечатление на своих приятелей из банды мотоциклистов.
6. Шокировать людей ради забавы. Жестокость к животным иногда имела место в качестве средства развлечения. Один заключенный ради «шутки» засовывал кошек в наволочку, смачивал их жидкостью для зажигалок,  поджигал и выпускал в каком-нибудь баре, другой сообщил, что сажал голубей в ящики из-под молока и выпускал их в ресторане, еще один субъект отрывал лягушкам ноги и взрывал живых лягушек, чтобы повеселиться самому и позабавить своих друзей.
7. Отомстить другому человеку. Жестокость к животным иногда имела место как способ нанести ответный удар или отомстить другим людям. В таких случаях это поведение часто было направлено против чужого животного, обычно домашнего любимца. Один субъект отомстил соседке, посадив ее кошек в джутовый мешок и избив их битой, другой кастрировал енота и подвесил его яички над дверью дома женщины, которую он невзлюбил.
8. Смещение враждебности с человека на животное. Родственной мотивацией было смещение  фрустрированной агрессии с другого человека на животное. Эта смещенная агрессия обычно была направлена на авторитетные фигуры, которых субъект ненавидел или боялся, но к которым ему было страшно проявить агрессию. В детстве часто легче проявить насилие по отношению к животному, чем по отношению к родителю, сиблингу или взрослому.

Многие агрессивные субъекты воспитывались в жестоких или хаотичных семьях и подвергались физическому насилию, и жестокость к животным часто служила смещенным выражением этого насилия. Один субъект сообщил, что жестокость к животным была для него средством «расквитаться за свою обиду», наносимую отвержением со стороны родителей и ровесников. Другой рассказал, что бил животных, чтобы отомстить за побои, которым подвергался он сам.

9. Неспецифический садизм. Последней мотивацией было желание нанести травмы, причинить страдания или смерть животному в отсутствие какой-либо конкретной провокации или особо враждебных чувств к животному. Главной целью было удовольствие, получаемое от нанесения ран и причинения страданий. Садистическое удовлетворение иногда было связано с желанием иметь абсолютную власть или контроль над животным и могло служить компенсацией для чувства слабости или уязвимости.

Один субъект сообщил, что отрывал крылья воробьям и вспарывал животы амфибиям, чтобы посмотреть, как они будут медленно умирать, другой рассказал, что убивал животных электротоком и связывал хвосты кошкам «ради веселья и возбуждения», еще один рассказывал, что резал и закалывал рыб «из озорства». Акт убийства в этих случаях часто был ассоциирован с удовлетворением приятного импульса, и лишение жизни стало главной целью, не связанной с каким бы то ни было особым страхом  или ненавистью к животному. Один субъект рассказал, что забивал домашний скот и ловил животных капканами ради самого убийства, чтобы быть, как он заметил, «изувером», другой рассказал, что придушивал животных «ради удовольствия, ради веселья, [и] ничего не чувствовал». Еще один указывал на очарование границы между жизнью и смертью, и на одержимость тем, как куры не умирают сразу после обезглавливания, а также тем, что человек, обезглавливаемый на гильотине, возможно, обладает такой же способностью. Этот субъект также сообщил, что экспериментировал с новыми способами убийства животных.

Таблица IV. Средние величины, анализ вариативности и многоранговый тест Дункана - заключенные в Канзасе и Коннектикуте и свободные граждане по шкале детской агрессивности к людям

a — Заключенные федеральной тюрьмы в Ливенворсе, штат Канзас.
b — Средние величины, обозначенные одинаковой буквой, различаются незначительно.
c — Заключенные федеральной тюрьмы в Дэнбури, штат Коннектикут.

Семейная динамика

Семейная история многих субъектов была столь поразительной, что дала возможность представить некоторые предварительные результаты касательно роли, которую играет детский семейный опыт в возникновении жестокости к животным. Однако для того, чтобы сделать более уверенные заключения, потребуется гораздо больше данных.

Семейный и детский опыт многих агрессивных преступников был особенно жесток. Например, агрессивные преступники получили значительно более высокие баллы по шкале детской агрессивности к людям, в сравнении с неагрессивными преступниками или непреступниками (Таблица IV). Кроме того, средние баллы по этой шкале незначительно разнились у неагрессивных преступников и непреступников⁴. Таблица V также указывает на то, что агрессивные преступники в детстве имели большую склонность проявлять насилие по отношению к людям.

Домашнее насилие в семьях агрессивных преступников, которые были жестоки к животным, принимало различные формы, хотя особенно распространенными были отцовское насилие и алкоголизм. Кроме того, неагрессивные преступники и непреступники, сообщившие о случаях жестокости к животным, часто указывали, что подвергались физическому насилию в детстве, упоминали о частых ссорах с отцом и о родительском алкоголизме.

Степень домашнего насилия в семьях агрессивных преступников четко демонстрируют данные Таблиц 6 и 7. Три четверти всех агрессивных преступников сообщили о чрезмерном и повторяющемся жестоком обращении с ними в детстве, по сравнению с 31%  неагрессивных преступников и только 10% непреступников. Кроме того, около трети неагрессивных преступников с историей существенного домашнего насилия были оценены как пограничные агрессивные субъекты, и 75% всех непреступников, переживших жестокое обращение со стороны родителей, также сообщали о случаях жестокости к животным.

Таблица V. Физические столкновения в детстве среди преступников и непреступников  в Канзасе и Коннектикуте

Таблица VI. Домашнее насилие в сравнении со стабильными семейными отношениями среди преступников и непреступников в Канзасе и Коннектикуте^a

а — Одиннадцать случаев не были включены по причине недостаточности информации

Таблица VII. Домашнее насилие и родительский алкоголизм/наркомания среди преступников и непреступников в Канзасе и Коннектикуте

Родительский алкоголизм, особенно отцовский, имел место в гораздо большей степени среди агрессивных субъектов. 73% жестоких преступников сообщили об алкоголизме и/или наркомании у своих родителей или опекунов, по сравнению с 20% неагрессивных преступников и 10% непреступников. Неудивительно, что наблюдалась тесная связь между злоупотреблением веществами и жестокостью и насилием в семье. Приблизительно половина агрессивных субъектов в сравнении с 12% неагрессивных преступников и 7% непреступников  сообщили об алкоголизме и существенной жестокости в семье в их детские годы.

Заключение

В данной работе рассмотрен ряд результатов, полученных в исследовании жестокости к животным в детском возрасте, мотиваций к жестокости по отношению к животным и семейного насилия. Полученные данные предполагают, что агрессия среди взрослых преступников может сильно коррелировать с историей жестокого обращения в семье и жестокостью к животным в детстве. Идентификация девяти видов мотивации к жестокости по отношению к животным указывает на комплексный многомерный характер такого поведения.

Эти данные должны привлечь внимание исследователей, клиницистов и общественных лидеров к тому, что детская жестокость к животным может являться важным потенциальным индикатором нарушенных семейных отношений и антисоциального агрессивного поведения. Развитию более добрых и милосердных отношений в человеческом обществе можно способствовать, поощряя более позитивное,  заботливое и этичное отношениие детей к животным.

1. Данное исследование было предпринято и организовано при финансовой поддержке Всемирного Общества Защиты Животных, финансировалось G.R.Dodge Foundation. Мы выражаем большую признательность Джону и Джойс Уолш, а также Скотту МакВей, благодаря которым это исследование стало возможным, за их помощь, поощрение и поддержку. Выводы, сделанные в данной работе, отражают точку зрения авторов и результаты проведенного ими анализа данных и не отражают точку зрения Системы Федеральных Тюрем Соединенных Штатов.

2. Заявки на перепечатку следует направлять Стивену Р.Келлерту, Факультет лесоводства и изучения окружающей среды, Йельский Университет, Нью Хэвен, Коннектикут

3. В данном исследовании детство определялось как возраст до 18 лет.

4. Данная шкала основывалась на таких показателях как друки в школе, причинение в детстве физической боли другому человеку, поджоги в детском возрасте и ряд других факторов.

Материалы по теме:

«Реабилитация». Даниил Хармс

Феноменология жестокости

Серийные убийцы и жестокость к животным. По материалам сборника "Жестокость к животным и насилие над личностью"

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!»: Госдума предлагает поправки к правовому вакууму

Законодательство. Бесправие животных - позор России

Биоэтика

Гуманное образование

Библиотека

Оставьте свой комментарий