http://2005.novayagazeta.ru/nomer/2005/54n/n54n-s13.shtml

ПУТЕШЕСТВИЕ СОБАКИ
Госнаркоконтроль России открыл новый транзит на Украину



Боня расхворалась по весне. Сначала Валентина Олеговна подумала, что у псины неизлечимая болезнь по имени старость. Десять лет для крупной собаки - солидный возраст. Но потом, когда у Бони пропал аппетит и желание двигаться, хозяйка поняла, что придется занимать деньги у соседей…
Муниципальный ветврач, усталый дед, похожий на царя из книжки про Конька-Горбунка, исследовал Боньку около часа. Щупал ее везде и даже велел пройти обследование на специальном аппарате. Потом вышел в коридор и снял перчатки - так, как это обычно делают врачи, когда хотят сообщить пациенту что-то нехорошее.
- У вашей собачки опухоль. Оперировать я вам не советую.
- Почему? Почему нельзя оперировать? - заволновалась Валентина
Олеговна.
- Это сложная полостная операция. Собака старая. Без наркоза я бы
оперировать не взялся. Хотя вам решать, конечно.
- А разве нельзя с наркозом? Я готова заплатить! - заявила пенсионерка, соображая, даст ли Аннушка с восьмого этажа еще денег взаймы.
- Нельзя, - отрезал доктор.
Так Валентина Олеговна узнала о том, что в России делать наркоз
животным запрещено.

К истории вопроса
В 1998 году в связи с подготовкой документа, регламентирующего использование лекарственных средств в России, в список препаратов для ветеринарии по недосмотру не был включен кетамин - единственное действенное анестезирующее средство для животных. Понимая абсурдность ситуации, ветеринарные врачи продолжали оперировать, используя кетамин, и все эти годы постоянно обращались в различные инстанции, требуя включить препарат в список разрешенных.

Мертвая норма не работала пять лет, пока в России не был создан орган по борьбе с наркопреступностью - Федеральная служба по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ (ФСКН). Руководство нового органа всерьез взялось за борьбу с наркоугрозой.

Добрались и до ветеринаров.
Оперативники органов ФСКН терроризировали ветврачей по всей стране. Уголовные дела появлялись одно за другим. Сгоряча работники ФСКН перекинулись и на "людских" врачей - стоматологов, гинекологов, анестезиологов. Появились первые осужденные. По всей стране начались митинги. Так продолжалось до тех пор, пока сверху не поступила команда: облавы свернуть.

Руководители ФСКН публично покаялись, признав, что в своем стремлении заставить врачей жить по закону хватили лишку. Вскоре кетамин был внесен в злосчастный список, правительство подписало соответствующее постановление о его легализации. Использовать кетамин разрешили, но только при наличии соответствующей лицензии.

Однако в том постановлении не был прописан один очень существенный момент - кто конкретно будет заниматься выдачей лицензий. Формально кетамин разрешен уже почти год, однако на деле его использовать по-прежнему нельзя. Лицензий на это лекарство никто не выдает. Почуяв, что ветеринаров больше прикрывать не станут, наркополицейские снова взялись за них. Недавно заведено еще несколько новых уголовных дел. Опасаясь попасться на провокацию ФСКН, многие ветеринары отказались от использования анестезии и проведения сложных хирургических манипуляций.

Во всем мире кетамин включен в легальный оборот. Запрещен он только в России, Китае и еще в какой-то африканской стране. На Украине его применяют свободно. Несколько месяцев назад к харьковским ветеринарам обратились московские коллеги. Рассказывать про беду с кетамином даже не пришлось, про нас и так весь мир знает. Харьковчане предложили следующую схему работы. Нужно найти в Москве клинику, которая сможет быстро оформлять животным все справки, необходимые для посадки на поезд. После этого хозяин с животным садится на ближайший поезд Москва - Харьков и отправляется в Украину. От Москвы до Харькова - полсуток пути. Есть шанс успеть, даже если животному необходима экстренная операция.

Валентине Олеговне предстояло первой испытать такую схему. Оформить документы на поездку Валентине Олеговне помогали ребята из центра защиты прав животных "Вита" Ира и Костя. Уже два года они проводят бесконечные пикеты за легализацию наркоза. Это "Вита" наладила контакт с Украиной. У Иры и Кости - собственный небольшой приют для животных где-то за городом. А дома у них - белый с рыжими подпалинами голубь Пеля, которого когда-то подрала кошка. Пеля уже второй год не хочет никуда улетать и приносит примерно по два яйца в месяц. В тот день, когда надо было делать документы для Боньки, Пеля снес очередное яйцо.

Клинику, согласившуюся быстро оформить документы, ребята нашли легко - за годы совместной борьбы с ФСКН у них с ветврачами сложились дружеские отношения. Но с документами у Бони вышла закавыка. Для того чтобы собаку впустили в Украину, ей нужны были ветеринарный паспорт установленного образца и справка, что все нужные прививки сделаны. Паспорта у Боньки не оказалось. Валентина Олеговна знать не знала, что ее дворняге нужны документы. Она думала, что паспорта только "породным" оформляют, а кто обыкновенный - тот живет незарегистрированным.

Паспорт Боне оформили в две минуты. Взяли копеечный бланк, который в любом зоомагазине продается, заполнили его и поставили свою печать. Собакам в этом плане проще - не надо ждать месяц, пока паспортный стол разродится новым документом. С прививкой обстояло хуже. По существующим правилам, для того чтобы животное пропустили через границу, надо, чтобы все необходимые прививки ему были сделаны не позднее, чем за месяц до момента выезда. А Боню прививали примерно десять дней назад.

- Нам на двери подъезда приклеили объявление: кто хочет свою собаку привить - приходите по такому-то адресу, - вспоминает Валентина Олеговна.- Прививка бесплатно. Мы с ней сходили. Даже в очереди еще сидеть пришлось.

Ждать месяц Валентина Олеговна не могла - с врачами в Харькове было условлено на конкретную дату. Пришлось московским ветеринарам идти на должностное преступление. Боньке сделали поддельную справку, по которой выходило, что прививали ее давным-давно, еще в апреле. Название этой клиники Валентина Олеговна произносить вслух отказалась категорически. Алла достала билеты на мариупольский поезд - этот оказался ближайшим. Отправлялся с Курского вокзала примерно в полпятого, в Харьков прибывал уже следующим утром - в 5.08.

До Курского вокзала из Марьина добирались на такси. Могли бы и на метро, даже экономнее вышло бы, и с тетками на входе Валентина Олеговна договорилась бы. Но Боня со щенячества невзлюбила эскалаторы. Хозяйка решила лишний раз ее не беспокоить. Водитель разбитой оранжевой шестерки - загорелый человек откуда-то с юга - ничего не имел против собаки в салоне. Всю дорогу Валентина Олеговна рассказывала ему про Боньку:
- Я же ее крохой совсем взяла. Думала, мальчик, назвала Бонном. Соседи себе другого щенка взяли, Берлином назвали. Борькой, по-другому говоря. А я свою - Бонном, чтоб не отставать. Ага. А потом мне мой дед - тогда еще жив был, царствие небесное! - говорит: Валь, да это, кажется, девочка. Да так мы ее и оставили Боней. Привыкли уже.

К поезду приехали с солидным запасом времени. Место было в плацкарте. И то накладно вышло. Проводница не настаивала, чтобы собаку везли в тамбуре, как положено по правилам. Наверное, ее растрогал вид старой больной Боньки. Но намордник все равно попросила надеть. Сняли его уже где-то под Тулой, когда стало окончательно понятно, что соседи - двое студентов из Мариуполя - ничего против этого не имеют. Студенты пили водку и угощали собаку колбасой и помидорами. Но она отказывалась и смотрела на них усталыми глазами.

Единственный, кто был против присутствия Боньки в поезде, - какой-то мужик, подсевший в Орле. Непонятно даже, что расшумелся, когда собака вообще отдельно от него ехала. У Боньки было двенадцатое место, а у того мужика - двадцать седьмое.
Про Бонькину беду быстро узнал весь вагон. Люди приходили, смотрели на нее, сочувственно качали головами. Боня порой начинала скулить: то ли подыгрывала, то ли в самом деле измучилась.
- Давайте я вас в Харькове до клиники довезу, - предложил парень из
соседнего плацкарта. Валентина Олеговна вежливо отказалась. О встрече договорились уже с харьковскими ветеринарами. В пять утра ветврач уже стоял на платформе. В руках у него была табличка с крупной надписью: "Бонна". Харьковского врача зовут Сашей. Теперь он оперирует десятки больных животных из России. Несколько раз в неделю, утром, ночью или посреди рабочего дня, на своей "Волге" Саша мчится на вокзал и поднимает повыше табличку с очередным собачьим именем - Найда, Том, Оскар, Чарли… Таблички он не выбрасывает, потому что некоторые имена уже пошли по второму кругу.
Операция Бони длилась почти три часа. Помимо удаления опухоли, ее еще и стерилизовали. Два дня после операции Валентина Олеговна жила у Сашиных родителей. За операцию, кстати, он с нее не взял ни копейки. Махнул рукой и сказал: "Садитесь в машину".
Обратно выбирались полупустым адлерским поездом. Забинтованную Боньку положили в свободный плацкарт, чтобы ее никто не трогал. Валентина Олеговна села рядом. Проводник ничего не сказал про намордник и даже принес пластиковую миску с водой.
На платформу Курского вокзала Бонька вышла на собственных лапах.

Ольга БОБРОВА, специальный корреспондент "Новой"
28.07.2004