ОСВОБОЖДЕНИЕ ЖИВОТНЫХ

Питер Сингер

Второе издание

© Центр защиты прав животных «Вита», перевод на русский язык, 2009

Перевод сделан по изданию:
Singer P. Animal Liberation. London: Jonathan Cape, 1990. – 302 p.

Предисловие к изданию Ecco и фотографии любезно предоставлены Питером Сингером.

Книга переведена на русский язык и размещена эксклюзивно на сайте vita.org.ru с любезного разрешения Питера Сингера.

Перевод Кюрегян А., редактура: Шастак А. (предисловие к изданию 1975 года, предисловие к изданию 1990 года, предисловие к изданию Ecco, благодарности к изданию 1975 года, благодарности к изданию 1990 года, глава 1), Озеров О. (главы 2, 4, 5, 6), Малкахи А., Селект И., Сабинин К., Центр защиты прав животных «Вита»

Все права принадлежат Питеру Сингеру

Публикация русского перевода книги  в печатном или электронном виде без согласования с автором запрещена.

НОВОЕ! В печатном виде на русском языке книга Питера Сингера вышла в 2021 году в издательстве «Синдбад»

В печатном виде на русском языке книга Питера Сингера вышла в 2021 году в издательстве «Синдбад»

Постояная ссылка: http://www.vita.org.ru/library/philosophy/singer_animal_liberation.htm

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 3

Разоблачение промышленного животноводства…

или что происходило с Вашим обедом, пока он еще был животным

Для основной массы людей, особенно в большинстве городских и пригородных районах, самый тесный контакт с животными происходит во время обеда: мы едим их. Этот простой факт является ключевым в нашем отношении к  животным, а также  того, что каждый из нас может сделать для перемены такого отношения. Использование животных, которых разводят для получения пищи, и жестокое обращение с ними, в количественном плане значительно превосходит любую другую форму жестокого обращения. Только в США ежегодно выращивают и убивают свыше 100 миллионов коров, свиней и овец; для птицы эта цифра составляет невероятные 5 миллиардов (это означает, что за время, которое у вас уходит на прочтение этой страницы, будет убито около 8000 птиц, главным образом кур). За обеденным столом, в соседнем супермаркете или мясном магазине мы соприкасаемся с самой массовой эксплуатациейодних живых обитателей планеты над другими из того, что когда-либо существовало. 

Зачастую мы не задумываемся о жестоком обращении с животными, которое стоит за нашей пищей. Покупка пищи в магазине или ресторане – это кульминация длительного  процесса, в ходе которого все, кроме конечного продукта, деликатно скрыто от наших глаз. Мы покупаем мясо и птицу в аккуратных пластиковых пакетах. Кровь из них почти не течет. Нет никаких оснований ассоциировать эту упаковку с живущим, дышащим и страдающим животным. Сами слова, которые мы используем, скрывают ее происхождение: мы едим говядину, а не быка, вола или корову, свинину, а не свинью, хотя по какой-то причине нам легче соприкоснуться с истинной природой ягнячьей ножки. Само по себе слово «мясо» (meat) обманчиво.  

Изначально оно обозначало любую твердую пищу, необязательно плоть животных. Такое значение все еще сохраняется в словосочетаниях типа «мякоть ореха» (nut meat). Здесь, очевидно, подразумевается замена вместо «мяса плоти» (flesh meat), но на самом деле это точно так же по праву можно назвать просто «мясом» (meat). Используя более общее слово «мясо», мы не сталкиваемся с фактом, что на самом деле едим плоть.

Словесные маскировки – это только верхний слой нашего незнания касающего того, откуда произошла наша пища. Возьмем ассоциации, которые возникают в связи со словом «ферма»: дом, сарай, стая кур, за которой присматривает петух, разгуливающий с важным видом; стадо коров, которых увели с поля для доения; может быть, свинья, роющаяся во фруктовом саду с выводком визжащих поросят, которые весело бегают вокруг нее.

Очень мало ферм когда-либо представляли собой такую идиллию, как тот традиционный образ, который всплывает у нас в воображении. И все же мы надеемся, что ферма – это приятное место, удаленное от нашей городской индустриальной жизни, направленное на получение прибыли. Если говорить о тех немногих из нас, кто задумывается о жизни животных на ферме, мало кто знает о современных способах выращивания животных.

Некоторые люди задаются вопросом, а безболезненно ли убивают животных; каждый, кто следовал за грузовиком со скотом, направляющимся на бойню, знает, что животных перевозят в чрезвычайно ужасных условиях, но мало кто подозревает, что транспортировка и забой – это нечто большее, чем краткое и неизбежное завершение жизни, жизни, полной беззаботности и удовлетворения; жизни, в которой присутствуют естественные радости животного существования без трудностей, поджидающих животных в борьбе за выживание.

Эти удобные предположения мало связаны с реальностями современной фермы. Начнем с того, что фермерство больше не контролируется деревенскими людьми. За последние 50 лет крупные корпорации и конвейерные методы производства превратили сельское хозяйство в агробизнес. Это процесс начался, когда крупные компании получили контроль за производством птицы, что некогда было прерогативой жены фермера. В настоящее время 50 крупных компаний контролируют практически все производство птицы в Соединенных Штатах. При производстве яиц 50 лет назад крупный производитель мог иметь 3000 кур-несушек, а сегодня многие производители имеют свыше 500000 кур, а самый крупный – свыше 10 миллионов. Оставшимся малым производителям пришлось перенять методы гигантов либо же уйти из бизнеса. Компании, которые не имели отношения к сельскому хозяйству, стали крупномасштабными фермерами, чтобы получить льготное налогообложение, либо разнообразить вложение прибылей. Корпорация Грейхаунд (Greyhound Corporation) сейчас производит индюшатину, а ваш бифштекс может быть произведен Компанией страхования жизни на взаимных началах имени Джона Хэнкока (John Hancock Mutual Life Insurance) или одной из дюжины нефтяных компаний, которые вложили средства в откорм рогатого скота и строительство загонов, вмещающих 100000  или более голов.^[1]

Крупные корпорации и те, кто вынужден с ними конкурировать, не озабочены чувством гармонии в мире растений, животных и природы. С животными обращаются как с машинами, которые превращают в дешевый корм в дорогое мясо, а любое новшество будет использоваться лишь в случае, если это приведет к более дешевому “коэффиценту преобразования”. Большая часть данной главы – это всего лишь описание таких методов и того, чем они  оборачиваются для животного, к которому применяются.
Ее цель продемонстрировать, что при таких методах животные имеют несчастную жизнь от рождения до смерти. Опять же, я не преследую цель показать, что люди, делающие такое с животными, злы и жестоки.

Наоборот, отношение покупателей и производителей принципиально не различается. Методы ведения сельского хозяйства, которые я собираюсь описать, – это всего лишь логическое применение позиций и предрассудков, описанных в этой книге. До тех пор, пока мы оставляем животных за пределами моральной сферы и обращаемся с ними как с вещами для удовлетворения наших собственных желаний, результат предсказуем.

Как и в предыдущей главе, я не основывал эти описания на моих собственных наблюдениях за работой ферм и условиями на них. Если бы я сделал обратное, меня могли бы обвинить в том, что я написал выборочный материал, исходя из нескольких посещений неблагоприятных ферм. Однако, мои наблюдения были взяты из источников, из которых можно было ожидать только самой благоприятной информации о фермерской промышленности, из журналов, причем некоторые из них выпускает сама сельскохозяйственная индустрия.

Естественно, в журналах, посвященных сельскому хозяйству, нет статей, где напрямую рассказывается о страданиях сельскохозяйственных животных, особенно сейчас, когда болезненность этого вопроса привлекла внимание данной промышленности. Журналы по сельскому хозяйству не особо заинтересованы в вопросе страданий животных. Иногда фермерам рекомендуют избегать экспериментов, приносящих страдания животных, потому что в таких условиях они набирают меньше веса; и при отправке на бойню они вынуждены обращаться с животными менее грубо, потому что туша с кровоподтеками стоит меньше; но никак не упоминается идея, что нам не следует помещать животных в неблагоприятные условия, потому что это само по себе кощунственно. Руфь Хариссон (Ruth Harrison), автор книги «Животные машины» (Animal Machines), где впервые рассказывается о британских методах интенсивного животноводства, делает вывод, что «жестокость признается только тогда, когда за ней стоит потеря прибыли».^[2] Конечно, именно такое отношение показано на страницах сельскохозяйственных журналов как в Великобритании, так и в США.  

Тем не менее, со страниц таких журналов мы можем многое узнать об условиях содержания сельскохозяйственных животных. Мы узнаем и об отношении фермеров к животным при их полной и неограниченной власти, и мы также узнаем о новых методах и приемах, которые принимаются и о проблемах, которые связаны с этими методами. Этой информации достаточно, чтобы дать нам полную картину современного животноводства, при условии, что мы владеем какой-то информацией о потребностях сельскохозяйственных животных. Мы можем придать этой картине еще более яркий фокус, если обратимся к некоторым научным исследованиям о благополучии сельскохозяйственных животных. Благодаря зоозащитному движению, они все чаще появляются в сельскохозяйственных и ветеринарных журналах.

Первым животным, которое было изъято из относительно естественных условий традиционной фермы, стала курица.
Люди используют кур двумя способами: для получения мяса и яиц. Сейчас существуют стандартные приемы для массового производства этих продуктов.  
Сторонники агробизнеса считают, что рост куриной индустрии – это большое достижение фермерства. В конце второй мировой войны курица все еще относительно редко появлялась на столе. Она поступала главным образом от мелких независимых фермеров, либо же это были ненужные петушки, произведенные стаями несушек. В настоящее время в США каждую неделю убивают 102 миллиона бройлеров (так называют столовых кур), выращенных на высокоавтоматизированных фабриках, которые принадлежат крупным корпорациям, контролирующим производство. Восемь из них выращивают свыше 50% птиц, ежегодно убиваемых в США.^[3]

Необходимым шагом для того, чтобы превратить кур из разгуливающих по двору птиц в единицы производства стало заключение их внутрь помещения. Производитель бройлеров получает партию в 10 000, 50 000 или еще больше однодневных цыплят из инкубатора и помещает их в длинный сарай без окон. Обычно он кладет их на пол, хотя некоторые производители используют ярусы клеток, чтобы получить больше птиц в сарае такого же размера. В этом сарае все окружающие условия регулируются так, чтобы птицы росли быстрее, получая при этом меньше корма. Пища и вода подаются автоматически из загрузочной воронки, свисающей с крыши. Освещение регулируется в соответствии с советами исследователей в области сельского хозяйства: например, там может быть яркий свет по 24 часа в день в течение первой недели или двух, чтобы цыплята быстрее набирали вес; а потом освещение могут слегка приглушать и выключать каждые 2 часа, полагая, что цыплята более склонны есть после сна; наконец, наступает время (обычно через 6 недель), когда птицы вырастают настолько, что среди них наблюдается скученность, и поэтому постоянно поддерживается очень тусклое освещение. Смысл этого тусклого освещения заключается в том, чтобы снизить агрессию, возникающую из-за перенаселения.

Бройлерных цыплят убивают в возрасте 7 недель (естественная продолжительность жизни кур – 7 лет). К концу этого краткого периода птицы весят 4-5 фунтов; но на каждую из них приходится пространство площадью в квадратный фут – или меньше стандартного листа А4 (согласно метрической системе, это 450 см2 на птицу массой в 2 кг). В таких условиях при наличии нормального освещения стресс из-за скученности и из-за отсутствия естественных выходов для энергии ведет к тому, что птицы начинают драться. Они выщипывают друг у друга перья, а иногда убивают и съедают друг друга. Выяснилось, что при очень тусклом свете такое поведение наблюдается реже, поэтому птицы чаще всего проживают последние недели своей жизни почти в полной темноте.

На языке производителей бройлеров  выклевывание перьев и каннибализм называются пороками. Но это не природные пороки, они являются результатом стресса, которым птиц подвергают производители бройлеров. Куры – это общественные животные, и на фермерском дворе у них формируется иерархия, которую иногда называют «порядок клева».

У кормушки и во всех других ситуациях каждая птица подчиняется тем, что находится выше по иерархии, и главенствует над теми, кто стоит ниже.
До установления этого порядка могут быть некоторые конфронтации, но чаще оказывается достаточно физического контакта, без демонстрации силы. Вот что писал в те дни, когда стаи были еще маленькими, Конрад Лоренц, известный наблюдатель за поведением животных:

«Узнают ли животные друг друга среди себе подобных? Безусловно, да... Любой птицевод знает, что… существует очень определенный порядок, и при нем любая птица боится тех, кто рангом выше ее. После нескольких споров, которые не обязательно доходят до драк, каждая птица знает, кого из окружающих ей надо бояться, а кто должен ее уважать. В установлении иерархии определяющими являются не только физическая сила, но также личное мужество, энергия и даже самоуверенность каждой конкретной птицы».^[4]

Другие исследования показали, что стабильный социальный порядок, при котором каждая птица знает свое место, может установиться в стае численностью до 90 птиц; но когда в один набиты одновременно 80000 птиц, то это, очевидно, совсем другой вопрос. Птицы неспособны выработать социальную иерархию, и, в результате, они часто дерутся друг с другом. Крайняя теснота сама по себе способствует раздражимости и возбудимости кур, как и в случае с людьми и другими животными, не говоря уже о том, что каждая конкретная птица не может узнавать такое большое количество других птиц. Фермеры уже давно это знают:

«Выклевывание перьев и каннибализм  легко становятся серьезными пороками среди птиц, которые содержатся в условиях интенсивного животноводства. Это означает более низкую продуктивность и потерю прибылей. Птицы начинают скучать и клюют любую выступающую часть оперения другой птицы. Основной причиной этих пороков служит скука, а вспомогательными факторами – теснота и перегретое, душное помещение».^[5]

Фермерам надо положить конец «порокам», потому что это отражается на прибыли; но, хотя они знают, что основной причиной является теснота, они ничего не могут с этим поделать, потому что при постоянной конкуренции отказ от скученности одновременно означает потерю прибыли. Стоимость здания, оборудования для автоматического кормления, топлива для обогрева и вентиляции помещения и оплата труда остались бы прежними, но если бы из одного птичника продавалось бы меньше птиц, то прибыль бы уменьшилась. Поэтому фермеры направляют усилия на то, чтобы бороться с последствиями стресса, из-за которых происходит потеря прибыли. Пороки возникают из-за неестественных условий содержания птиц, но, чтобы контролировать их, птицевод  делает эти условия еще более неестественными. Один из таких приемов – очень тусклое освещение. Еще более радикальная мера, к которой, однако, сейчас очень широко прибегают в промышленности, – это «удаление клюва».
Впервые клюв начали удалять в Сан-Диего в 1940-е годы, и сначала это делалось с помощью паяльной лампы.
Фермер сжигал кончик клюва цыплят, так чтобы они не могли схватить друг друга за перья. Вскоре на смену этой грубой технике пришел усовершенствованный паяльник, а сейчас самым часто используемым инструментом является специальное устройство, напоминающее гильотину, с горячим лезвием. В него вставляют клюв цыпленка, и горячее лезвие срезает его кончик. Эта процедура производится очень быстро, примерно по 15 кур в минуту. Из-за такой скорости температура и острота лезвия может изменяться, что приводит к неаккуратному обрезанию и к серьезным травмам у птиц:

«Слишком горячее лезвие вызывает волдыри во рту. Холодное или тупое лезвие может вызывать образование мясистого отростка луковичной формы на конце нижней челюсти. Такие отростки очень чувствительны».^[6]

Джозеф Молдин (Joseph Mauldin), специалист по птице из Университета Джорджии (University of Georgia), сообщает о своих полевых наблюдениях на конференции, посвященной вопросам здоровья птицы:

«Встречается много случаев обожженных ноздрей и серьезных увечий из-за того, что процедура выполнялась неправильно. Несомненно, это вызывает острую и хроническую боль, влияет на поведение при кормлении и на производительные факторы. Я оценивал качество обрезания клюва на частных бройлерных компаниях, и большая часть из них довольствуется тем, что в 70% случаях обрезают правильно… Цыплятам обрезают клювы рабочие, которым платят скорее за количество проделанной работы, а не за ее качество».^[7]

Даже если операция производится правильно, было бы ошибкой считать, что это безболезненная процедура, вроде стрижки ногтей. Вот что выяснил несколько лет назад Британский правительственный комитет под руководством зоолога Ф.В. Роджерса Брамбелла (F.W. Rogers Brambell):

«Между роговой тканью и костью имеется тонкий слой очень нежной и мягкой ткани, которая напоминает ткань под ногтем у человека. Горячий нож, используемый для обрезания клюва, проходит через роговую, костную и мягкую ткани и, таким образом, вызывает сильную боль».^[8]

Более того, вред, который причиняется птице при обрезании клюва, ощущается долго: изувеченные таким способом цыплята меньше едят и в течение нескольких недель теряют вес.^[9] В данном случае наиболее вероятное объяснение заключается в том, что поврежденный клюв по-прежнему причиняет боль. Дж. Брюард (J. Breward) и М.Дж. Джентл (M.J.Gentle), ученые из Исследовательского центра по птицеводству при Британском исследовательском совете по сельскому хозяйству и пищевым продуктам (British Agricultural and Food Research Council’s Poultry Research Centre), изучили срезы клювов у кур и выяснили, что поврежденные нервы вырастают снова, врастают друг в друга и образуют массу переплетающихся нервных волокон под названием неврома.

Такие невромы наблюдаются у людей с ампутированными конечностями – они вызывают и острую, и хроническую боль. Брюард и Джентл выяснили, что при невромах, образующихся после обрезания клюва, происходит то же самое.^[10] Впоследствии Джентл с осторожностью, закономерной для специалиста по домашней птице, который пишет в научном журнале, сказал следующее:

«В заключении было бы справедливо указать, что мы не знаем, сколько дискомфорта и боли птицы испытывают после обрезания клюва, но в неравнодушном обществе надо было бы подумать о них. Для предотвращения каннибализма и выклевывания перьев необходимо хорошее ведение хозяйства, а при обстоятельствах, когда нет возможности контролировать интенсивность освещения, единственной альтернативой может быть попытка разводить птиц, у которых не наблюдаются эти вредные черты».^[11]

Есть еще одно возможное решение проблемы. Большинство производителей обрезают клювы для предупреждения каннибализма, эта операция значительно уменьшает вред, который цыпленок может нанести другим цыплятам. Но, безусловно, данная процедура ничего не делает для того, чтобы снизить стресс и тесноту, из-за которых прежде всего и возникает этот неестественный каннибализм. Фермерам, по старинке содержащим маленькую стаю на большой территории, не приходится обрезать птицам клювы.

Когда-то куры были индивидуами; если какая-нибудь курица задирала других (такое иногда происходило, но не часто), эту птицу удаляли из стаи. Аналогично, больных или раненых птиц лечили либо при необходимости быстро убивали. Сейчас один человек смотрит за десятками тысяч кур. Министр сельского хозяйства США с энтузиазмом писал о том, как один человек может присматривать за 60000 или 75000 бройлеров.^[12] «Мир птицеводства» недавно опубликовал статью о бройлерном хозяйстве Дэвида Дерехэма (David Dereham), который сам ухаживает за 88000 бройлерами под одной крышей, а также возделывает 60 акров земли! Слово «ухаживать» имеет не такое значение, как раньше, потому что, если бы осмотр каждой птицы занимал секунду в день, то на осмотр 88000 птиц уходило бы 24 часа, не говоря уже о другой работе и дополнительной обработке земли. К тому же, крайне тусклое освещение осложняет осмотр. По большому счету, единственное, что делает современный птицевод, – это убирает мертвых птиц. Дешевле таким способом потерять несколько дополнительных птиц, чем платить за дополнительный труд, который требуется для заботы о здоровье каждой конкретной птицы.

Чтобы обеспечить полный контроль за светом и частичный за температурой (обычно это нагревание, в редких случаях охлаждение) бройлерные сараи имеют крепкие стены без окон, и вентиляция в них искусственная.

Птицы не видят дневного света до дня, когда их забирают на бойню; им также не приходится дышать свежим воздухом, без аммиака от их же собственного помета.
Вентиляции там достаточно, чтобы поддерживать жизнь птиц в нормальных условиях, но при механическом сбое они обычно задыхаются. Даже такая реальная возможность как отключение электроэнергии может привести к бедствию, потому что не у всех производителей бройлеров есть своя собственная система электроснабжения.

К другим причинам, по которым птицы могут задохнуться в бройлерном сарае, относится явление под названием теснота. При содержании в таких помещениях куры становятся нервными. Из-за непривычки к яркому свету, громким звукам и другим раздражителям они могут впасть в панику при внезапном раздражении и сбежаться в один конец сарая. Отчаянно стремясь к спасению, они забираются друг на друга и, как описывает один птицевод, «душат друг друга в жалкой куче тел в одном углу сарая».^[14]

Даже если птицы избегают этих опасностей, они могут стать жертвами болезней, которые часто встречаются в бройлерных домах. Одна новая и все еще непонятная причина смерти известная просто как «синдром острой смерти». Очевидно, это результат неестественных условий, созданных в бройлерной индустрии. По подсчетам, синдром острой смерти убивает в среднем 2 процента бройлерных стай в Канаде и Австралии, и, скорее всего,  эти цифры аналогичны везде, где используются такие методы.^[15] Эту болезнь описывают следующим образом:

«Перед смертью с курами случается неожиданный приступ, при котором наблюдается потеря равновесия, неистовые взмахи крыльями и сильные сокращения мышц… Было замечено, что при первоначальной потере равновесия птицы падали вперед или назад и во время отчаянного хлопанья крыльями могли опрокинуться на спину или на грудину».^[16]

Ни в одном из исследований нет четкого объяснения того, почему внешне здоровые куры внезапно падают и умирают, но специалист по домашней птице из Британского министерства сельского хозяйства связал это с целью, к которой стремится вся бройлерная индустрия, – с быстрым ростом:

«Уровень смертности у бройлеров повысился, и было бы разумно задуматься, может ли это быть косвенно связано со значительными достижениями в генетике и питании. Иными словами, мы, может быть, ожидаем от бройлеров слишком быстрого роста – увеличения массы в 50-60 раз в течение 7 недель… Также внезапная смерть процветающих молодых бройлеров (обычно петушков) может быть связана с этим «сверхбыстрым» ростом».^[17]

А еще быстрый рост вызывает хромоту и деформации, из-за них производители убивают дополнительные 1-2 процента бройлерных цыплят. Отбраковка происходит только в серьезных случаях, поэтому количество птиц, страдающих от деформаций, должно быть намного выше.^[18] Авторы исследования, где рассматривалась одна определенная форма хромоты, сделали такой вывод: «Мы считаем, что в результате селекции птицы стали расти так быстро, что они находятся на грани структурного разрушения».^[19]

Сама по себе атмосфера, в которой птицы вынуждены жить, представляет собой угрозу для здоровья. В течение 7-8 недель, пока птицы живут в сарае, не предпринимается  никаких попыток сменить подстилку или убрать экскременты. Несмотря на механическую вентиляцию, воздух наполняется аммиаком, пылью и микроорганизмами. Исследования показали, что пыль, аммиак и бактерии оказывают вредное воздействие на легкие птиц (как и следовало ожидать).^[20] Кафедра общественной медицины в Мельбурнском университете (the University of Melbourne, Австралия) исследовала, как атмосфера влияет на здоровье фермеров, разводящих цыплят. Они выяснили, что 70% фермеров говорили о боли в глазах, 30% регулярно кашляли, а почти 15% страдали астмой и хроническим бронхитом. В результате, исследователи предупредили фермеров о том, что в сараях надо проводить как можно меньше времени, а при входе в них одевать респиратор. Но в исследовании ничего не говорится про респираторы для цыплят.^[21]   

Когда птицы вынуждены стоять на гнилой грязной подстилке, пропитанной аммиаком, они также страдают от изъязвления лап, волдырей на груди и ожогов на коленных сухожилиях. «Куриные части» – это нередко то, что осталось от поврежденных птиц, чьи тела нельзя было продавать в целом виде. Но повреждения лап не представляют проблемы для промышленности, потому что после убоя их все равно отрезают.

Жизнь в длинных, тесных и пыльных, наполненных аммонием сараев без окон причиняет птицам стресс, и то же самое можно сказать про их первую и единственную встречу с солнечным светом. Дверь открывают и птиц, привыкших к полутемноте, хватают за лапы, выносят вниз головой и набивают в клетки, которые нагромождаются в кузове грузовика. Потом их везут на «перерабатывающий» завод, где цыплят убьют, очистят и превратят в аккуратные пластиковые пакеты. На заводе их снимают с грузовика и ставят штабелями, все еще в клетках, дожидаться своей очереди. Это может занять несколько часов, в течение которых они не получают пищу и воду. Наконец, их вытаскивают из клеток и вешают вверх ногами на конвейерную линию. Она несет птиц к ножу, на котором заканчивается их безрадостное существование. 
Потом ощипанные и разделанные тела цыплят продадутся миллионам семей. Они будут обгладывать их кости, ни на секунду не задумываясь, что едят труп некогда живого существа.
Они не спрашивая себя, что было сделано с этими созданиями, до того момента когда они купили и употребили их. А если бы они задумались над этим вопросом и  где бы нашли ответ?
Если они получают информацию от куриного магната Фрэнка Пердю  (Frank Perdue), четвертого по величине производителя бройлеров в США, но по рекламе определенно первого, им скажут, что на его «ферме» куры «нежатся» и «ведут сладкую жизнь».^[22] Откуда обычным людям узнать, что Пердю  держит своих кур в зданиях длиной в 150 футов, и там находятся 27000 птиц одновременно?
Как они могут знать, что при системе массового производства у Пердю  еженедельно убиваются 6,8 миллионов птиц, и, подобно другим производителям бройлеров, он обрезает цыплятам клювы с целью предотвратить каннибализм, возникающий из-за стресса на современной фабрике?^[23]

Реклама Пердю  поддерживает распространенный миф, который заключается в том, что для фермера экономическая отдача и хорошие условия содержания птиц идут бок о бок. Сторонники промышленного животноводства часто говорят, что, если бы птицы и животные не были счастливы, они бы не процветали и, следовательно, не приносили бы прибыль. Бройлерная промышленность ясно опровергает этот наивный миф. Исследование, опубликованное в «Науке о птицеводстве» (Poultry Science), показало, что предоставление цыплятам 372 квадратных сантиметров (на 20 процентов меньше, чем стандартная площадь в промышленности) приносит прибыль, хотя при таком маленьком пространстве 6,4% птиц погибает (больше, чем при меньшей скученности), их масса тела меньше и у них больше язв на груди. Как указывают авторы, ключом к доходности птицеводческой индустрии служит не прибыль с одной птицы, а прибыль со всего хозяйства:

«По мере того, как увеличивалась плотность поголовья птицы, прибыль, получаемая с одной птицы, стала снижаться. Но при подсчете прибыли, получаемой со всей площади пола, наблюдалась обратная картина: при увеличении плотности поголовья рола финансовая прибыль. При тестировании очень высокой плотности поголовья не была достигнута стадия, при которой начинает снижаться прибыль, хотя скорость роста замедляется».^[24]

Если читатель после ознакомления с этим разделом намеревается купить индюшку вместо курицы, его надо предупредить, что этот традиционный обед на День Благодарения теперь выращивается теми же методами, что и бройлерные цыплята, и обрезание клювов здесь тоже является общим правилом. Как говорится в журнале «Мир индюшатины» (Turkey World), за последние несколько лет произошел «взрыв в производстве индюшатины», и ожидается продолжение этой тенденции. В 1985 году индустрия, обладающая бюджетом в 2 миллиарда долларов, вырастила 207 миллионов птиц, а 80 процентов от этого количества приходится на долю 20 крупных корпораций. До попадания на бойню индюки проводят от 13 до 24 недель в условиях интенсивного животноводства, в два с лишним раза больше, чем их более мелкие сородичи.^[25]  

«Курица, – написал однажды Сэмюэль Батлер (Samuel Butler), – это всего лишь способ сделать из одного яйца другое яйцо».
Несомненно, Батлер думал, что это веселая шутка; но когда Фред С. Хейли (Fred C. Haley), президент птицеводческой птицефермы в Джорджии, контролирующей жизнь 225000 кур-несушек, описывает курицу как «машину для производства яиц», его слова имеют более серьезное значение. Для подчеркивания делового подхода Хейли добавляет: «Цель производства яиц заключается в заработке денег. Когда мы о ней забываем, мы забываем, для чего это делается».^[26]

Это позиция не только американцев. Вот что говорит читателям британский журнал по фермерству:
«В конечном счете, современная несушка является очень эффективной преобразующей машиной, которая превращает сырой материал – корма – в конечный продукт – в яйцо –при минимальном количестве эксплуатационных требований».^[27]

Идея о том, что несушка – это эффективный способ превратить корм в яйца, часто встречается в торговых журналах данной промышленности, и особенно в рекламе. Как можно представить, последствия этого для кур-несушек не хорошие.

Куры-несушки проходят через многие из тех же процедур, что и бройлеры, но здесь есть некоторые различия. Им, как и бройлерам, отрезают клювы для предотвращения каннибализма, который бы в противном случае возник в условиях скученности; но, поскольку они живут гораздо дольше, чем бройлеры, то часто проходят через эту операцию дважды. Мы видим рекомендацию специалиста по птице Дика Уэллса (Dick Wells), главы британского Национального Института птицеводства (National Institute of Poultry Husbandry) проводить обрезание клюва «в возрасте от 5 до 10 дней», потому что в это время операция представляет меньший стресс для цыплят, чем если ее проводить раньше. Кроме того, «это хороший способ уменьшить риск ранней смертности».^[28] Когда в возрасте 12-18 недель цыплят переводят помещения, где они растут, в помещения, где они будут нестись, и часто снова обрезают клюв.^[29]

Страдания кур-несушек начинаются рано. Вновь вылупившихся цыплят разделяют на петушков и курочек с помощью «устройства для сортировки цыплят». Поскольку цыплята мужского пола не имеют коммерческой ценности, их уничтожают. Некоторые компании убивают маленьких птиц газом, но часто их набивают живыми в полиэтиленовый мешок, и они задыхаются под весом других птиц, брошенных поверх них. Других заживо размалывают – из них делают корм для их сестер. В одних только Соединенных Штатах по меньшей мере 160 миллионов птиц ежегодно убивают газом, душат или дробят.^[30] Невозможно указать точное количество тех, кто переживает такую судьбу, потому что по этому поводу не делается никаких записей: производители смотрят на уничтожение цыплят мужского пола так же, как мы думаем о выбрасывании мусора.

Жизнь кур-несушек длиннее, но вряд ли это можно назвать благом.
Молодок (так называются молодые птицы, которые еще не способны откладывать яйца) раньше выращивали на открытом воздухе – считалось, что это сделает их сильнее, и они смогут лучше переносить жизнь в клетке.

Теперь их перевели внутрь, и во многих случаях их помещают в клетки сразу после рождения, потому что при использовании ярусной системы в каждом курятнике можно поместить больше птиц, и накладные расходы на каждую курицу снижаются. Но поскольку птицы растут быстро, их приходится перемещать в большие клетки, и это недостаток, потому что «смертность может быть немного больше… При перемещении птиц встречаются переломы лап и ушибы голов».^[31]

Какой бы ни использовался метод разведения, сейчас все крупные производители яиц держат кур-несушек в клетках (их часто называют «батарейными не потому, что в них есть то-то электрическое, а из-за первоначального значения слова «батарея» – «набор одинаковых или связанных элементов в оборудовании»). Когда клетки были только введены, в каждой из них находилась одна птица. Идея заключалась в том, что в этом случае фермер мог определить, какие птицы откладывают недостаточно яиц и не окупают корма.

Этих птиц полагалось убивать. Потом выяснилось, что, если в каждую клетку помещать по две курицы, то можно содержать большее количество птиц и снизить расходы на каждую из них. Это стало только первым шагом. Теперь не стоит вопрос о том, чтобы подсчитывать количество яиц, снесенных каждой курицей. Используются клетки, потому что с их помощью в одном здании можно содержать, обогревать, кормить и поить  большее количество птиц,  а также более широко применять автоматическое оборудование, позволяющее экономить рабочую силу.

Экономическое соображение, что затраты на рабочую силу могут быть сведены до абсолютного минимума, означает, что куры-несушки получают не больше индивидуального внимания, чем бройлеры. Алан Хайнсворт (Alan Hainsworth), владелец птицефермы в провинциальной области штата Нью-Йорк, сказал пытливому местному репортеру, что для ухода за 36000 курами-несушками ему требуется всего 4 часа в день, а его жена присматривает за 20000 молодками: «На это у нее уходит 15 минут в день. Она только проверяет их автоматические кормушки, поилки, а также смотрит, не было ли смертей за ночь».

Такой уход не делает стаю счастливой. Но, как показывает описание репортера:
«Зайдите в домик для молодок, и реакция последует мгновенная – полная паника. Раздается громкий и пронзительный визг, когда около 20000 птиц в страхе перед незваным гостем – человеком – лезут к самой дальней стороне клеток».^[32]

«Яичный город» (Egg City) Джулиуса Гольдмана (Julius Goldman) в 50 милях к северо-западу от Лос-Анжелеса стал одним из первых хозяйств, где содержится более миллиона несушек. Еще в 1970 году, когда  «Национальный Географический журнал» (National Geographic Magazine) написал волнующий рассказ о том, что в то время было еще относительно новыми методами животноводства, в нем содержалось два миллиона кур.
Они находились в  длинных зданиях, в каждом по 90000 кур, по 5 птиц в клетке площадью 16 на 18 дюймов. Бен Шамес (Ben Shames), исполнительный вице-президент «Яичного города», разъяснил методы, с помощью которых производится уход за таким количеством птиц:
«Мы фиксируем объем съеденного корма и количество яиц, которые были собраны в двух рядах клеток из 110 рядов в каждом здании. Когда производительность падает до такой точки, при которой прекращает приносить экономическую прибыль, мы продаем все 90000 птиц производителю для изготовления супового набора или мясных пирогов. Не требуются средства на наблюдения за каждом рядом в домике, не говоря уже о конкретных курах, не требуются; имея в наличии 2 миллиона птиц, Вы должны полагаться на статистику».^[33]

На большинстве фабрик по производству яиц клетки расположены ярусами, а кормушки и поилки тянутся вдоль рядов. Они наполняются автоматически из центрального запаса. У клеток наклонные проволочные полы. Из-за наклонной поверхности птицам труднее удобно стоять, но, благодаря ей, яйца скатываются в переднюю часть клетки, откуда их легко собрать руками, а на более современных фабриках их забирает на упаковочный завод конвейерная лента.

Проволочный пол также имеет экономическое преимущество. Экскременты проваливаются сквозь него и могут скапливаться в течение многих месяцев, пока их не уберут за один раз (некоторые производители убирают его более часто, другие реже). К сожалению, лапы кур не очень хорошо приспособлены для жизни на проволоке, и часто сообщается об их повреждениях, если кто-то обращает на них внимание. Поскольку твердой земли под ногами нет, когти у птиц становятся очень длинными и могут намертво спутаться с проволокой. Бывший президент национальной птицеводческой организации вспомнил об этом в журнале по птицеводству:

«Мы обнаружили, что куры в натуральном смысле прирастают к клеткам. Кажется, что их лапы каким-то образом попали в западню проволоки и не отпускаются. Поэтому со временем мясо лап полностью врастает в проволоку. К счастью для птиц, они остановились впереди клетки, где пища и вода были им легкодоступны».^[34]

Далее нам надо взглянуть на то, какое количество жизненного пространства доступно для кур-несушек в клетках. В Великобритании Акт о защите птиц (the Protection of Birds Act), принятый в 1954 году, предназначен для того, чтобы защитить птиц от жестокости. Пункт 8, подпункт 1 этого закона указывает следующее:

«Если любой человек содержит или помещает любую птицу в клетку или иное вместилище, высота, длина или ширина которого недостаточны для того, чтобы птица могла свободно распластать крылья, он будет виновен в нарушении Закона и подвергнут специальному наказанию».

Любое заточение в клетку неблагоприятно, а принцип, что размер клетки должен позволят птице свободно раскинуть крылья, кажется абсолютным минимумом, необходимым для защиты их от невыносимых страданий при заточении,  которое подрывает их самые основные потребности.

Поэтому можем ли мы предположить, что в размер клеток в Великобритании должен быть по меньшей мере таким, чтобы давать птицам эту минимальную свободу? Нет. Процитированный подпункт имеет короткую, но важную оговорку:
«При условии, что этот пункт не относится к домашней птице».
Эта невероятная оговорка свидетельствует о соотношении наших желаний, исходящих из желудка и основанных на сострадании. И это  в стране, которая известна своим добрым отношением к животным. В природе птиц, которых мы называем «домашними» нет ничего такого, из-за чего у них было бы меньше желания раскинуть крылья, чем у других птиц. Мы можем сделать один вывод: члены Британского парламента против жестокости, за исключением тех случаев, когда с помощью нее производится их завтрак.

 В США наблюдается похожая ситуация. Согласно Акту о благополучии животных 1970 года и последующим поправкам, стандарт требует такого размера клеток для животных, чтобы «у каждого животного было достаточно пространства для нормальных физических и социальных манипуляций  и достаточная свобода передвижения». Этот акт относится к зоопаркам, циркам, зоомагазинам, и лабораториям, но не к тем животным, которые выращиваются для получения пищи.^[35]

Как же измеряются клетки для кур-несушек, исходя из общих стандартов для птиц? Чтобы ответить на этот вопрос, нам надо знать, что размах крыльев у самой распространенной породы кур составляет около 30 дюймов. Размеры клеток бывают разными, но, согласно «Трибуне птицеводства» (Poultry Tribune),
«обычный размер составляет 12 на 20 дюймов, в такой клетке находятся от 1 до 5 несушек. Пространство, приходящееся на каждую птицу, варьируется от 240 до 48 квадратных дюймов, в зависимости от числа птиц в клетке. Существует тенденция помещать больше несушек, чтобы снизить затраты на каждую птицу».^[36]

Очевидно, такой размер недостаточен даже для одной птицы, чтобы она полностью могла раскинуть крылья, не говоря уже о пяти птицах в такой же клетке – и последняя строчка цитируемого отрывка говорит о том, что стандартом индустрии являются 4-5 птиц в клетке, а не 1-2.

С  тех пор, как вышло в свет первое издание книги, условия содержания кур при интенсивном животноводстве становились темой многочисленных исследований, этим занимались как научные, так и правительственные комитеты. В 1981 году Комитет сельского хозяйства при Британской палате общин (the British House of Commons Agriculture Committee) выпустил доклад о благополучии животных, в котором говорилось: «Мы сами видели батарейные клетки, как экспериментальные, так и коммерческие, и нам очень не нравится увиденное». Комитет рекомендовал Британскому Правительству поспособствовать тому, чтобы в течение 5 лет батарейные клетки были упразднены.^[37]

А еще более показательным стало исследование, проведенное на Хотонской исследовательской станции по птицеводству (Houghton Poultry Research Station) в Великобритании, его целью было выявить площадь, которая требуется курам для выполнения различных действий. Это исследование показало, что курица в среднем занимает пространство 637 квадратных сантиметров, но, если птица может с легкостью поворачиваться, ей потребуется площадь 1681 квадратных сантиметров при содержании в одиночной клетке. В исследовании делается вывод, что клетка на 5 кур должна быть такого размера, чтобы все птицы могли подойти вперед. То есть, она должна быть не менее 106,5 см в длину и 41 см в глубину, и, таким образом, на каждую птицу приходилось бы 873 квадратных сантиметров (примерно 42 на 16 дюймов).^[38] 48 квадратных дюймов, упомянутые выше, в статье из журнала «Трибуна птицеводства» когда 5 птиц содержатся в стандартных клетках размером 12 на 20 дюймов) равняются 300 квадратным сантиметрам. Когда в них находятся только 4 птицы, на каждую из них приходится 375 квадратных сантиметров.

Хотя Правительство Великобритании не последовало рекомендации упразднить батарейные клетки, изменения в этой сфере возможны. В 1981 году Швейцария начала 10-летний период по отмене батарейных клеток. К 1987 году на каждую птицу должно было приходиться, как минимум, 500 квадратных сантиметров, а в первый день 1992 года традиционные клетки окажутся вне закона, и все куры-несушки получат доступ к защищенным ящикам для гнездования с мягким полом.^[39] В Нидерландах стандартные батарейные клетки перестанут быть законными в 1994 году, каждая курица будет иметь, как минимум, 1000 квадратных сантиметров, а также возможность свить гнездо и сточить когти. Но наиболее прогрессивен шведский закон, принятый в июле 1988 года. Он требует запрета батарейных клеток в течение последующих 10 лет и указывает на то, что коровы, свиньи и пушные животных должны содержаться в условиях, «максимально приближенных к естественным».^[40]

Остальная часть Европы все еще ведет дебаты о будущем батарейных клеток. В 1986 году министры сельского хозяйства стран Европейского Сообщества установили минимальную площадь для кур-несушек – 450 квадратных сантиметров. Сейчас было решено, это этот минимум станет законным требованием лишь в 1995 году. Доктор Манди Хилл (Mandy Hill), заместитель директора Глидторпской экспериментальной фермы при Министерстве сельского хозяйства Великобритании (the British Ministry of Agriculture’s Gleadthorpe experimental farm), подсчитал, что в Великобритании надо будет переселить 6,5 миллионов кур. Это заявление указывает на то, что в настоящее время в Великобритании такое количество птиц находится на пространстве, меньшем, чем это смехотворный минимум.^[41]

Но, поскольку общее количество несушек в Британии составляет около 50 миллионов, и примерно 90 процентов из них содержатся в клетках, это также показывает, что новое требование минимального пространства всего лишь узаконит очень большую плотность содержания, которая уже наблюдается у большинства производителей яиц.

Лишь меньшинство из них, которые набивают птиц еще теснее, чем требует стандарт, должны будут провести изменения. Между тем в 1987 году Европейский парламент рекомендовал упразднить батарейные клетки в Европейском сообществе в течение 10 лет.^[42] Но Европейский парламент может давать только рекомендации, поэтому европейцам, желающим увидеть исчезновение клеток, пока нечему радоваться.

США далеко отстают от Европы даже в том, чтобы начать решение этой проблемы. 450 квадратных сантиметров, требуемые Европейским Сообществом, эквивалентны 70 квадратным дюймам на курицу; в США Объединенные производители яиц рекомендовали в качестве стандарта 48 квадратных дюймов.^[43] Но часто птицы на фермах до сих пор имеют меньше места. На ферме Хайнсворт  (Hainsworth farm) в Маунт Моррис (Нью-Йорк) в клетках размером 12 на 12 дюймов находились по 4 курицы, то есть, на одну птицу приходилось по 36 квадратных дюймов, и репортер добавил: «Некоторые содержат по 5 птиц, а в Хайнсворте больше птиц, чем пространства».^[44] Правда заключается в том, что, какие бы ни существовали официальные или полуофициальные рекомендации, никто никогда не может предсказать, сколько птиц набьют в клетку. Чтобы узнать это, надо пойти и посмотреть. В Австралии, где правительственный «Кодекс практики» рекомендует содержать в клетке 18 на 18 дюймов не более 4 кур, а в 1988 году во время необъявленного заранее посещения фермы в штате Виктория выяснилось, что в одной из клеток такого размера находится 7 птиц, а во многих других по 5-6. Тем не менее, Министерство сельского хозяйства штата Виктория отказалось наказать виновника.^[45] При содержании семи птиц в 18-дюймовой клетке на каждую из них приходится всего 289 квадратных сантиметров, или 46 дюймов. При такой плотности лист бумаги для печатанья равен пространству для двух кур, и птицы практически сидят друг на друге.

В стандартных условиях, на современных птицефабриках в США, Великобритании и почти во всех остальных развитых странах (за исключением Швейцарии, Нидерландов и Швеции), все природные инстинкты птиц подавлены. Они не могут ходить, рыть землю, купаться в пыли, строить гнезда, раскидывать крылья. Они не входят в стаю. Они не могут избегать друг друга, и более слабые птицы не имеют спастись от нападений более сильных, которые уже сошли с ума из-за неестественных условий. Невероятная плотность приводит к состоянию, которое ученые называют «стрессом». Оно напоминает стресс, наблюдающийся у людей при заточении, чрезмерной сдавленности, и нарушении  основной деятельности. Мы видели, что у бройлеров этот стресс ведет к агрессивному клеванию и каннибализму. У несушек, живущих более длительное время, техасский натуралист Рой Бедичек  (Roy Bedichek) заметил другие признаки:

«Я внимательно смотрел на цыплят, выращиваемых таким способом, и они казались несчастными… Кажется, что батарейные куры, за которыми я наблюдал, забыли о времени, когда матери их отпускали от себя, и они сами начинали гнаться по траве за кузнечиками.
Но батарейные клетки в буквальном смысле становятся сумасшедшим домом для кур».^[46]

Шум – это еще один признак стресса. Куры, роющие землю в поле, обычно спокойны, только иногда они издают кудахтанье. Куры в клетках обычно склонны к очень шумному поведению. Я уже цитировал репортера, который посещал домик для молодок на ферме Хайнсворт и стал свидетелем «полного столпотворения». Вот сообщение того же репортера о домике для несушек:
«Птицы в домике для несушек находятся в истеричном состоянии. Шум в домике для молодок не подготовил меня к этому. Птицы издают пронзительные звуки и кудахчут, когда проталкиваются к автоматической кормушке или поилке. Вот так куры проводят свою короткую жизнь, заключающуюся в бесконечном производстве».^[47]

Другим источником стресса для курицы служит невозможность построить гнездо и отложить яйцо. Конрад Лоренц описывает процесс откладывания как самую жестокую пытку, с которой сталкивается батарейная курица:

«Для человека, знающего что-то о животных, это действительно душераздирающее зрелище – смотреть, как курица вновь и вновь пытается пробраться под своими соседями по клетке и тщетно ищет там укрытие. Несомненно, в таких условиях из кур яйца не выходят максимально долго. Их инстинктивное нежелание откладывать яйца перед толпой своих соседей, несомненно, так же велико, как нежелание цивилизованных людей испражняться в аналогичной ситуации».^[48] 

Точку зрения Лоренца поддерживает исследование, в котором куры могли получить доступ к коробке с гнездом только после того, как преодолевали все более трудные препятствия. На их высокую мотивацию откладывать яйца в гнезде указывало то, что они так же стремились к ящику в гнездом, как к еде после лишения пищи в течение 20 часов.^[49] Возможно, одна из причин, по которой у них сформировался инстинкт нести яйца в одиночестве, заключается в том, что при их откладывании анальное отверстие становится красным и влажным, и, если это видят другие птицы, они могут клевать его. Выделение крови в результате клевания провоцирует дальнейшее клевание, и это может привести к каннибализму.

Существует еще одно свидетельство того, что куры никогда не теряют свои инстинкт строить гнездо. Несколько моих друзей взяли в дом кур, «срок службы которых на ферме подходил к концу, и их должны были отправить на бойню. Когда тех птиц выпускали во двор и давали им солому, они сразу приступали к строительству гнезд – хотя до этого больше года провели в металлической клетке. В Швейцарии в конце 1991 года закон будет требовать, чтобы куры-несушки имели защищенные, затемненные ящики для гнезд с мягким полом или с подстилкой. Швейцарские ученые даже исследовали, какой вид подстилки куры предпочитают, и выяснили, что и батарейные куры, и те птицы, которых выращивали на подстилке, предпочитают шелуху от овса или пшеничную солому; как только птицы обнаружили, что у них есть выбор, ни одна из них не откладывала яйца на проволочном полу и даже на искусственной траве. Примечательно, что исследование показало следующее: почти все куры, которые выращивались на подстилке, покинули ящики с гнездами через 45 минут после того, как их туда пустили, а птицы из клеток, по-видимому, были потрясены новыми удобствами, что к концу этого периода 87% из них все еще сидели там!^[50]

То же самое происходит с другими основными инстинктами, которые нарушаются в условиях клеточной системы. Двое ученых наблюдали за курами, содержавшимися в клетках первые 6 месяцев своей жизни, и выяснили, что в течение десяти минут после выпускания на волю половина птиц уже хлопали крыльями –  в клетках это действие невозможно.^[51] То же самое касается и купания в пыли – еще одно важное инстинктивное действии, которое, как выяснилось, необходимо для поддержания перьев в должном состоянии.^[52] Сельская курица находит подходящий участок почвы, роет там ямку, вбивает себе в перья пыль, а затем производит энергичные движения, чтобы ее удалить.

Потребность в этом лежит на уровне инстинктов и присутствует даже у тех птиц, которые содержатся в клетках. Одно исследование показало, что у птиц на проволочном полу, наблюдается» повышенное выпадение перьев в брюшной области», и делается предположение, что «важным фактором может быть недостаток нужных материалов для купания в пыли, поскольку хорошо известно, что куры пробуют купаться в пыли прямо на проволочном полу».^[53] И правда, другой исследователь выяснил, что у кур, содержащихся на проволоке, действительно чаще, чем у других птиц, живущих на песке, но в течение более короткого времени, наблюдается поведение, которое напоминает купание в пыли.^[54]

Только вот нет там пыли для перьев. Потребность в пылевых ваннах так сильна, что куры упорно пытаются делать это, невзирая на проволочный пол, и стирают перья на животе. Опять же, если птиц выпустить из клетки, то они с удовольствием начнут купаться в пыли. Приятно смотреть как угнетенная, забитая, почти лысая курица, оказавшись в должных условиях, может за сравнительно короткое время вновь обрести и перья, и природное достоинство.

Чтобы оценить постоянное и острое нарушение жизни кур на современных птицефабриках, лучше всего понаблюдать за клеткой с птицами в течение короткого периода времени. Кажется, что они неспособны удобно стоять или сидеть. Даже если бы одна или две птицы находились в удобном положении в то время, как остальные птицы в клетке двигаются,  они тоже должны совершать движения. Это все равно что представить себе, как три человека пытаются провести удобную ночь в односпальной кровати – с той разницей, что куры обречены на бесполезную борьбу не на одну ночь, а на весь год. Дополнительным раздражающим фактором служит то, что после нескольких месяцев в клетке птицы начинают терять перья, это происходит отчасти из-за трения о проволоку, отчасти от того, что другие птицы постоянно их клюют. В результате проволока натирает им кожу, и часто можно видеть кур лишь с несколькими перьями и с ярко-красной израненной кожей, особенно вокруг хвоста.
Как и у бройлеров, выдирание перьев у несушек служит признаком стресса, а также, как указывает одно из процитированных выше исследований, «из-за недостатка нужной стимуляции, получаемой в физическом окружении».^[55] Доказано, что в более разнообразной обстановке, когда птицы могут точить когти и имеют доступ к ящикам с гнездами, они клюют друг друга реже, и у них наблюдается меньшее повреждение перьев, чем при содержании в обычных клетках».^[56] Выдирание перьев само по себе служит причиной дальнейших повреждений, потому что, как указала группа исследователей :
«Царапины и повреждения кожи, особенно на спине,  бывают чаще, когда кожа на спине лишается защиты, которая у кур в виде перьев. Таким образом, потеря перьев, страх и боль в ряде случаев бывают составляющими одного и того же симптома».^[57] 
К тому же, в большинстве клеток содержится птица (а в более крупных клетках, может быть, и не одна), которая потеряла волю и не сопротивляется, когда ее толкают и топчут другие куры. Возможно, на нормальной ферме эти птицы занимали бы низкую позицию в социальной иерархии, но в нормальных условиях это не имеет такого большого значения. Но в клетке им ничего не остается делать, кроме как жаться в угол, обычно в нижней части наклонного пола, а соседи, пытаясь подобраться к кормушке или поилке, топчут их.
Исходя из всех исследований на эту тему, предпочитают ли куры клетки или свободное содержание, кажутся бессмысленными, доктор Мэриан Доукинс (Marian Dawkins) с отделения зоологии Оксфордского университета взялась за этот вопрос, и ее работа обеспечивает еще большую научную поддержку для всего вышесказанного. Если у кур, которые знакомы как с загоном, покрытым травой, так и с клеткой, есть выбор, то они идут в загон. Кроме того, большинство из них отдают предпочтение загону без еды, а не клетке с едой.^[58]

Несомненно, самым верным указателем на то, что курица содержатся в неадекватных условиях, служит ее смерть. Высокая смертность наблюдается только в самых неподходящих условиях, потому что нормальная продолжительность ее жизни гораздо больше, чем те 1,5-2 года, которые позволено прожить курам-несушкам. Подобно людям в концлагерях, куры упорно стремятся к жизни даже в самых плохих условиях. Но на птицеферме смерть 10-15 процентов несушек в течение одного года считается нормальным явлением, многие из них умирают определенно от стресса, вызванного скученностью, и связанных с ним проблем. Вот пример:

«Согласно менеджеру птицеводческого ранчо близ Кукамонги, штат Калифорния, где содержатся 50000 несушек, ежедневно 5-10 птиц умирают от стресса, вызванного заточением (это составляет ль 2 до 4 тысяч в год). «Эти птицы, – он говорит, – не умирают от какой-то болезни. Они просто не выносят стресса, вызванного скученностью».^[59]

Тщательное исследование, которое было проведено сотрудниками отделения птицеводства в Корнельском Университете, подтвердило, что скученность повышает уровень смертности. За период, составляющий меньше года, смертность среди несушек, которые жили по трое в клетке размером 12 на 18 дюймов, составляла 9,6 процентов; при содержании в той же самой клетке четырех птиц смертность поднималась до 16,4 процентов; если в клетке находилось 5 птиц, то умирали 23 процента. Невзирая на эти открытия, исследователи сообщили, что «в большинстве случаев несушек породы леггорн должны содержаться по 4 птицы в клетке 12 на 18 дюймов», потому что большее общее количество получаемых яиц обеспечивает большую отдачу капитала и труда, и это с лихвой компенсировало то, что ученые называют «уменьшением птиц».^[60]
Действительно, заключает доклад, если стоимость яиц высока, то «пять несушек на клетку дают большую прибыль». Такая ситуация сходна с тем, что наблюдается в случае с бройлерами, и в очередной раз доказывает, что управляющие птицефабриками могут сделать большую прибыль, если будут содержать животных в большей тесноте, и это невзирая на то, что в таких условиях  погибает больше животных. Поскольку кладка яиц – это физиологический процесс (подобно овуляции у женщин), куры продолжают нести их, даже если содержатся в условиях, нарушающих все их поведенческие потребности.
Итак, курицы, которые производят нам яйца, живут и умирают. Возможно, тем, которые умирают рано, повезло, потому что им  более крепким соседям не остается ничего, кроме как провести еще нескольких месяцев жизни в тесноте. Они несут яйца, пока продуктивность не снижается, а потом их отправляют на бойню и превращают в куриный суп или пироги. Это все, для чего их можно использовать.

Существует только одна альтернатива такому порядку, и она совсем не приятна. Когда яйценоскость начинает снижаться, есть возможность восстановить репродуктивную способность курицы с помощью процедуры, которая известна как «принудительная линька». Ее цель – заставить курицу пережить физиологический процесс, который в естественных условиях связан с сезонной потерей старого оперения и ростом новых перьев. После природной или искусственной линьки курица чаще несет яйца. Чтобы подвергнуть птицу, которая живет в сарае с контролируемой атмосферой, без сезонных изменений температуры и продолжительности светового дня, линьке, требуется шок для ее системы. Обычно куры обнаруживают, что пища и вода, которая до того времени была им доступна, внезапно исчезает. В частности, до совсем недавнего времени Британское Министерство сельского хозяйства рекомендовало, чтобы второй день принудительной линьки выглядел следующим образом:

«Никакой пищи, света и воды. Проверьте, чтобы кормушки были пустыми, уберите всю оставшуюся кашицу, соберите яйца, потом отключите воду и свет и оставьте птиц на 24 часа».^[61]

Стандартная практика заключалась в том, что через два дня вновь начиналась подача воды, а через день – пищи. В течение последующих нескольких недель восстанавливалось нормальное освещение. После этого ожидалось, что продуктивность выживших птиц (некоторые из них погибали от шока) окажется достаточной для того, чтобы держать их еще в течение примерно полугода.
В 1987 году, в результате давления зоозащитных организаций, метод принудительной линьки стал в Великобритании нелегальным, и теперь куры должны ежедневно иметь доступ к пище и воде. Но многие птицеводы считают, что эту процедуру проводить не стоит: куры дешевые, поэтому они предпочитают купить новых, когда яйценоскость имеющихся начинает идти на спад.
На протяжении всей жизни кур и вплоть до самого их у фермеров не наблюдается никакого сочувствия к курам, снесшим для них столько яиц. В отличие от убийцы, которого перед повешением кормят, приговоренные птицы могут не получить пищу. «Заберите корм у израсходованных кур», – рекомендует заглавие статьи в «Трибуне птицеводства», а следующая за ней статья рассказывает фермерам о том, что пища, которую куры получают в течение 30 часов перед забоем, пропадает, потому что производители не получают отдачи за корм, остающийся в желудочно-кишечном тракте.^[62]

Из всех животных, которых обычно едят в западном мире, свинья, несомненно, самое умное. Природный интеллект свиньи сравним и, возможно, даже выше, чем у собаки; свиньей можно содержать в качестве компаньонов человека, и даже научить их простым командам, как собак. Когда Джордж Оруэлл поставил во главе «Скотного двора» свинью, его выбор был правильно обоснован и с научной точки зрения, и с литературной.

Когда мы рассматриваем, удовлетворительны ли условия выращивания свиней, нам надо помнить об их высокой организованности. В то время как интересы любого чувствующего существа надо рассматривать с одинаковым вниманием, неважно, умное оно или нет, у животных с разными способностями имеются разные потребности. Их всех объединяет потребность в физическом удобстве. Мы уже видели, что в этом элементарном условии отказано курам; со свиньями то же самое. Помимо физического комфорта, курице нужна социальная иерархия, которая наблюдается в нормальной стае; ей также может быть плохо без тепла и подбодряющего кудахтанья матери сразу после вылупления; а еще исследователи подтвердили, что цыплята тоже могут страдать от элементарной скуки.^[63] То, что верно для кур, касается и свиней, причем в большей степени. Исследователи из Эдинбургского Университета наблюдали за свиньями с промышленной фермы, которых выпустили в загон с условиями близкими к естественным, и заметили, что у них имеются стабильные модели поведения: у них формируются стандартные социальные группы,  они строят общие загоны,  испражняются в стороне от гнезда и проявляют активность – большую часть дня бродят у края леса. Когда свиноматки готовы рожать, то они покидают общее стадо и строят свое собственное, а для этого ищут подходящее место, роют ямку, выстилают ее травой и прутьями. В ней они рожают и живут в течение девяти дней, а потом свинья и поросята возвращаются в группу.^[64] Как мы увидим, в условиях промышленного животноводства свиньи не могут вести себя, согласно этим инстинктивным поведенческим моделям.
На современных промышленных фермах свиньям нечего делать, кроме как есть, спать, вставать и ложиться. У них обычно нет соломы или другого материала для подстилки, из-за чего им бывает сложнее поддерживать чистоту. При таком содержании свиньи точно нарастят массу тела, но они несчастны и испытывают скуку. Иногда фермеры замечают, что их свиньи любят стимуляцию. Один британский фермер рассказал в «Фермерском еженедельнике» (Farmer's Weekly), как он поселил свиней в заброшенном доме и обнаружил, что они играли во всем здании и гонялись друг за другом по ступенькам. Он сделал следующий вывод:
«Нашему поголовью требуется разнообразное окружение. Надо обеспечивать приспособления разного вида, формы и размера… Как и люди, они не любят монотонность и скуку».^[65]

И на сегодняшний день научные исследования поддерживают это здравое наблюдение. Французское исследование показало, что, если подавленным свиньям дать полоски кожи или цепи, то у них в крови снижается уровень кортикостероидов (гормонов, связанных со стрессом).^[66]  Британское исследование выявило, что при содержании свиней в скучной обстановке они испытывают такую скуку, что при получении пищи и ванны с землей они начинают валяться в грязи, прежде чем приступить к еде.^[67]
При содержании в тесных условиях, когда делать нечего, у свиней проявляется склонность к тем же «порокам», что и у кур. Вместо выдирания друг другу перьев и каннибализма свиньи откусывают друг другу хвосты. Это ведет к дракам в загоне для свиней и снижению массы тела. У свиней нет клювов, и фермеры для предотвращения такого поведения не могут их обрезать, но они нашли другой способ устранить этот симптом без изменения условий, вызывающих его: они обрезают свиньям хвосты. Согласно Департаменту сельского хозяйства США:
«Обрезание хвостов стало распространенной практикой. Чтобы предотвратить откусывание хостов свиньями в неволе. Это должны делать производители всех свиней, выращиваемых для убоя. Обрезайте хвосты на расстоянии 1/4-1/2 дюйма от тела и используйте для этого плоскогубцы-бокорезы или другой тупой инструмент. Мнущее действие помогает избежать кровотечения. Некоторые производители при проведении этой процедуры используют устройство для обрезания клюва у цыплят; оно также прижигает порезанную поверхность».^[68]

Такая рекомендация возмутительна, но прежде чем я объясню, почему, вашему вниманию предлагается справедливое мнение свиновода относительно обрезания хвостов:
«Они ненавидят это! Свиньи просто ненавидят это! И я думаю, мы могли бы обойтись без обрезания хвостов, если бы давали им больше места, потому что при наличии большего пространства они не становятся такими сумасшедшими и злыми. Если у них есть достаточно места, они очень даже милые животные. Но мы не может этого позволить. Строения стоят дорого».^[69]

Ведущий исследователь, занимающийся сельскохозяйственными животными, предложил, помимо большего пространства, еще одно возможное средство:
«Вероятная причина, по которой свиньи направляют действия, присущие их виду, в необычное русло, заключается в том, что у них нет подходящего объекта. Возможно, они реже откусывают хвосты при нахождении в загонах с соломой отчасти из-за того, что солома оказывает «развлекательное» действие».^[70]

Из выше сказанного, понятно, почему равнодушные рекомендации Департамента сельского хозяйства США возмутительны. Во-первых, там ничего не говорится о том, что при обрезании хвостов свиньям надо применять анестезию. Во-вторых, в них нет упоминаний о том, что необходимость обрезать хвосты служит индикатором того, что свиньи находятся в слишком тесном помещении, либо что у них нет соломы или других предметов, привлекающих их внимание.
По-видимому, проблема здесь заключается в том, что скучающие свиньи грызут любой привлекательный предмет, а если из-за покусов возникают раны и появляется кровотечение, то кровь может привлечь некоторых свиней, и они начинают кусать друг друга.^[71] Но это очень характерно для менталитета, присущего современному животноводству, что Департамент сельского хозяйства и свиноводы предлагают калечить животных вместо того, чтобы предоставить им должные условия содержания.
Сходство между заключенными свиньями и курами проявляется также в том, что те и другие страдают от стресса, а в конечном итоге погибают из за этого. Поскольку в свиноводстве каждая конкретная свинья вносит гораздо больший вклад в общую прибыль, чем курица, свиновод вынужден подходить к данной проблеме более серьезно, чем птицевод. Это состояние называется «синдром свиного стресса», и его признаки были описаны в одном из сельскохозяйственных журналов следующим образом: крайний стресс, ригидность, пятна на коже, затрудненное дыхание и часто – внезапная смертью».^[72] Данное состояние очень огорчает производителей, потому что, как говорится в той же самой статье, «к сожалению, Вы часто теряете свиней из-за синдрома свиного стресса тогда, когда они уже почти достигают продажной рыночной массы, и Вы вложили в них полную стоимость корма».

Существуют весомые доказательства в пользу того, что свиной синдром стресса радикально участился тогда, когда выращивание животных в неволе стало более общепринятой практикой.^[73] Свиньи в заточении настолько болезненны, что любое беспокойство, в том числе непонятный звук, внезапный яркий свет, собака фермера, может вызвать у них эти симптомы. Но если бы кто-нибудь предложил для устранения стресса отказаться от содержания животных в заключении, то реакция почти наверняка оказалась бы такой же, как несколько лет назад в журнале «Фермер и животновод» (Farmer and Stockbreeder); в то время заточение было еще относительной новинкой, и смерти от стресса только-только начали обращать на себя внимание:
«Эти потери никоим образом не сводят на нет дополнительную прибыль, которая появляется, благодаря увеличению общего объема продукции».^[74]

В отличие от бройлерного и яичного бизнеса, в свиноводческой промышленности полное заточение не стало еще повсеместным, но сейчас уже наблюдается тенденция к этому. Обзор, сделанный Университетом Миссури (University of Missouri), показал, что в 1979 году у 54% средних производителей и у 63% крупных имелись приспособления, предполагающие полную изоляцию.^[75] А в индустрии все больше доминируют крупные производители. В 1987 году Уильям Хоу (William Haw), президент «Национальных Ферм, Инк» (National Farms, Inc.) сказал, что «через 10 лет свиноводческий бизнес будет выглядеть так же, как бройлерный сейчас, и значение будут иметь не более 100 производителей».^[76] Это известная история: «маленькие семейные фермы вытесняются из бизнеса крупными фабриками, каждая из которых «вырабатывает» от 50000 до 300000 свиней в год. «Тайсон Фудс» (Tyson Foods), крупнейшая бройлерная компания в мире, сейчас также занялась свиноводством.
 Она обслуживает 69 комплексов, где происходит опорос и выращивание животных, и ежегодно отправляет на бойню свыше 600000 свиней.^[77]

Итак, на сегодняшний день большая часть свиней проводят всю свою жизнь в помещении. Они рождаются и питаются материнским молоком в отделении для опороса, выращиваются главным образом в отделении для роста и достигают убойного веса в отделении для откорма. Если их не используют как производителей, то они попадают на рынок в возрасте 5-6 месяцев, в это время животные весят около 220 фунтов.
Желание снизить расходы, уходящие на оплату труда, стало основной причиной, по которой производители перешли на выращивание животных в заточении. При такой системе, когда благодаря автоматизированной кормежке и решетчатому полу, через который падает навоз, отчего его становиться лекго убирать, за всю работу на предприятии может отвечать один человек. Другая  выгода, получаемая, благодаря заключению, состоит в том, что, вследствие меньшего пространства для движения, свиньи «сжигают» меньше пищи. По поводу всего этого один свиновод сказал: «Что мы стараемся сделать, так это изменить условия жизни животных для получения максимальной прибыли».^[78]
Помимо стресса, скуки и недостатка места, современные отделы для свиней вызывают у животных проблемы со здоровьем. Одна из них – это атмосфера. Вот слова фермера из «Леман Фармз» (Lewman Farms) в Стровне, штат Иллинойс:
«Аммиак разъедает легкие животных… Загрязненный воздух является проблемой. После того, как я поработал здесь какое-то время, я чувствую это на своих собственных легких. Но я, по меньшей мере, могу выйти отсюда на ночь. Свиньи не могут этого сделать, поэтому нам приходится держать их на тетрациклине, который на самом деле не помогает контролировать эту болезнь».^[79] 
Этот производитель не отличается плохими стандартами. За год до этого заявления Национальный Совет производителей свинины (National Pork Producers’ Council) назвал «Леман» Лучшим производителем свинины в Америке.
Еще одна проблема заключается в том, что полы в отделениях сделаны так, чтобы было легче делать уборку, а не чтобы животные чувствовали себя комфортнее.
В большинстве таких загонов пол либо решетчатый, либо сделан из твердого цемента. Ни один из этих вариантов нельзя считать удовлетворительным: в обоих случаях у свиней повреждаются ноги. Исследования показали, что повреждения ног очень распространены, но редактор журнала «Фермер и животновод», обсуждая решетчатый пол, ясно выразил позицию производителей по этому вопросу:
«Здравый подход на данном этапе наших знаний заключается в том, что при расходуемом поголовье решетчатый пол имеет больше преимуществ, чем недостатков. Животное обычно убивают до появления у него серьезных деформаций. С другой стороны, племенное поголовье с более длительным сроком службы должно расти и иметь здоровые ноги; в данном случае риск повреждений перевешивает преимущества такого пола».
Американский производитель выразил это более кратко:^[80]
«Нам не платят за животных с хорошей осанкой. Нам платят за массу».^[81]

Тот факт, что животные попадают на забой до того, как у них развиваются серьезные деформации, может свести к минимуму финансовые потери производителя, но животным от этого не легче, потому что свиньи вынуждены стоять на неудобном полу, из-за которого возникают уродства конечностей. И они бы стали серьезными, если бы свиней не отправляли на убой в молодом возрасте.
Конечно же, решение заключается в том, чтобы отказаться от голого цементного пола при выращивании свиней. Один британский свиновод, содержащий 300 свиноматок, так и сделал: он выпустил животных во двор, где загоны выстланы соломой и имеются домики. Он сообщил:

«В то время, когда все наши беременные свиноматки находились в заточении, у нас все время были значительные потери из-за ссадин, заворота кишок, хромоты, язв и заболеваний тазобедренных суставов… Мы можем продемонстрировать, что у нас мало хромых свиноматок, и минимальный ущерб, причиняемый драками (при содержании на улице)».^[82]

Очень мало свиней имеют такую роскошь как двор выстланный соломой, такая тенденция не является правильной. Голландские, бельгийские и британские свиноводы опять же взяли пример с птицеводческой промышленности и начали выращивать поросят в клетках. Сейчас это делают и американские производители. Помимо большей прибыли при меньших затратах, а также более нежного мяса из-за недостатка движений, основное преимущество клеток заключается в том, что с ними поросят можно раньше отнять от матери. Это означает, что у свиноматки прекращается лактация, а через несколько дней у нее восстановится способность к размножению. Она будет оплодотворена либо хряком, либо с помощью искусственного осеменения. Вследствие раннего отъема, свинья рожает в среднем 2,6 раза в год, хотя, если поросятам дать возможность кормиться материнским молоком в течение 3 месяцев, как это происходит в естественных условиях, то максимальное количество пометов за год составляет 2,0.^[83]

Большинство свиноводов, выращивающих свиней в клетках, дают возможность побыть поросятам с матерью максимум неделю, прежде чем перевести их в клетки; но доктор Дж. Фрэнк Херник (J. Frank Hurnick), канадский ученый, специализирующийся на сельском хозяйстве, недавно разработал механическую свиноматку. Согласно одному из докладов, «успех Херника мог бы направить усилия интенсивного разведения на то, чтобы увеличить размер пометов. Пока что ограничением здесь служат молочные железы свиноматок».^[84] Исследователи прогнозируют высокоавтоматизированные системы свиноводства, при которых каждая свиноматка будет приносить по 45 поросят в году, вместо средних 16, для этого надо будет сочетать искусственное вскармливание и другие новые приемы, вроде суперовуляции (при ней увеличивается количество плодоносных яйцеклеток).    
В этих разработках настораживают два аспекта. Во-первых, какое это окажет воздействие на поросят, разлученных с матерью и выращиваемых в проволочных клетках. У млекопитающих раннее разлучение матери и детеныша становится причиной страдания для них обоих.
Что касается самих клеток, обычный гражданин, содержащий собаку в подобных условиях, может быть обвинен за жестокость.
Но свиновод, который таким же образом содержит животное со сходным интеллектом, скорее получает налоговую льготу, а в некоторых странах и непосредственную правительственную субсидию.

Другим тревожным аспектом новых технологий служит то, что свинью превращают в живую машину для размножения. «Племенную свиноматку надо воспринимать как ценный механизм, функция которого – выкачивать поросят, так же, как это делает машина по производству сосисок».^[85] Это сказал ведущий корпоративный менеджер, работающий в компании «Мясо Уоллз» (Wall’s Meat Company); а Департамент сельского хозяйства США призывает производителей относиться к свиньям следующим образом: «Если свиноматку рассматривать как устройство для производства поросят, то улучшенное управление при опоросе и при вскармливании приведет к тому, что за год больше поросят будут получены от одной свиноматки».^[86] Даже в самых лучших условиях существование, состоящее из беременности, родов, отъема детенышей, следующего зачатия и дальнейшего повторения цикла, доставляет мало радости, но свиноматки живут не в лучших условиях. Во время беременности и родов они находятся в тесном заточении. Когда они вынашивают детенышей, их обычно запирают в индивидуальные металлические стойла два фута в ширину и шесть в длину – иными словами, они по размеру почти не отличаются от самой свиньи; либо же их могут привязывать на цепь; а иногда их помещают в такое стойло и в нем же привязывают. Там они живут два-три месяца. В течение всего этого времени они могут передвигаться не больше, чем на шаг вперед или назад; у них нет возможности повернуться или производить какие-либо движения, и причиной для такого жестокого одиночного заключения служит экономия на корме и рабочей силе.

Когда свинья готова к опоросу, ее перемещают, но всего лишь в «отдел для опороса» (люди рожают, а свиньи поросятся). Здесь движения свиньи, возможно, еще более ограничены, чем в предыдущем стойле. Во многих странах введено и широко используется устройство под названием «железная девушка»; оно состоит из железной рамки и не предотвращает свободные движения. Его цель состоит в том, чтобы не дать свинье ворочаться и давить поросят, но этого же результата можно добиться, если предоставить ей более естественные условия.

Когда свинью заточают в период беременности и вскармливания (либо если ей не дают возможность вскармливать), это означает, что она находится в строгом заключении почти всю свою жизнь. В таких условиях окружающая обстановка монотонна, и у животного нет возможности выбрать ее или изменить. Департамент сельского хозяйства США признает, что «у свиноматки, содержащейся в клети, нет возможности реализовать такой инстинкт как строить гнездо», и это лишение может способствовать проблемам с опоросом и лактацией.^[87]

Своим поведением свиноматки явно дает понять, что им неуютно находиться в такой форме заточения.
В Университете Вагенинген (University of Wageningen, Нидерланды) Дж. Кронин (G. Cronin) получил ученую степень за исследования, в которых изучалось поведение заточенных свиноматок. Вот его описание того, как они себя ведут, когда их впервые помещают на привязь в загон:
«Свиноматки яростно кидались назад и натягивали привязь. Пытаясь освободиться, животные делали резкие движения головой и извивались. Часто они издавали громкие вопли и бились о стены стойла, где были привязаны. Иногда это приводило к тому, что свиньи падали на пол».^[88]
Эти отчаянные попытки спастись могут длиться до трех часов. Кронин сообщает, что, когда они прекращаются, свиньи тихо лежат в течение долгого времени, уткнув рыло между решетками; иногда они тихо стонут или жалобно воют. Потом у животных появляются другие признаки стресса, например, они начинают глодать решетки клетки, жевать, хотя жевать нечего, мотать головой взад и вперед и так далее. Это известно как стереотипное поведение. Любой человек, побывавший в зоопарке, где львы, тигры, медведи заточены в решетки и цемент, наблюдал стереотипное поведение: животные постоянно бродят вдоль решетки своей клетки. У свиноматки нет даже такой возможности. В естественных условиях свинья – это очень активное животное;  несколько часов в день она занимается поисками пищи, ест и исследует свое окружение. Как отметил один ветеринар, глодать прутья клетки – «это одно из немногих физических действий, которое возможно в такой изолированной обстановке».^[89]
В 1986 году Отдел по исследованию зданий на шотландских фермах (The Scottish Farm Buildings Investigation Unit), исследовательская организация, поддерживаемая правительством, опубликовала обзор научных фактов на тему «Вызывает ли строгая изоляция страдания у свиноматок?» После того, как были обсуждены более 20 исследований, обзор сравнил стереотипное поведение у свиней с невротическими людьми, которые постоянно моют руки или крутят ими. Он дал ясный ответ на обсуждаемый вопрос:
«Тесное заточение свиноматок вызывает у них сильный дистресс».^[90] Британский совет по благополучию сельскохозяйственных животных, официальный консультативный орган при Британском правительстве, в докладе за 1988 год пришел к тому же самому выводу, выраженному более научным языком:

«Содержание как в клетке, так и на привязи не соответствует определенным критериям благополучия, которым мы уделяем особое внимание. Вследствие особенностей таких систем, животные, находящиеся в этих условиях, не могут совершать физические упражнения и совершать наиболее естественные для них действия; в самых разных системах, которые видели наши члены, было очень мало возможностей снять стресс, возникающий по причине нахождения в этих системах… Мы рекомендуем… чтобы правительство ввело законы, которые бы немедленно предотвратили любое дальнейшее строительство таких отделений».^[91]

Свинья на недолгое время получает бoльшую свободу в более крупном загоне, когда ее сажают к хряку, хотя это скорее всего тоже бывает в помещении. По меньшей мере, в течение 10 месяцев в году беременная либо кормящая свиноматка не может ходить. Когда станет более широко применяться искусственное осеменение, это чувствительное животное потеряет последнюю возможность совершать физические действия, а также общаться со своим сородичем, помимо недолгого контакта с детенышами.
В 1988 году, по прошествии более 20 лет после того, как свиноматок стали держать в заточении, появилось важное исследование, показывающее, что у несчастных племенных свиноматок и хряков есть еще один источник страданий: их постоянно морят голодом. Животным, которых откармливают для поставки на рынок, дают столько еды, сколько они могут съесть; но давать племенным животным больше того минимума, который требуется для поддержания репродуктивной функции, – это, по мнению производителя, пустая трата денег. Исследование показало, что свиньи, которые питаются, согласно рациону, рекомендованному Британским сельскохозяйственным исследовательским советом, получают лишь 60% от того количества еды, которое они съели бы, если бы у них было большее количество пищи. Более того, их готовность нажимать на рычаги, чтобы получить дополнительное количество пищи, оставалась почти неизменной после получения дневного количества пищи, то есть, они все еще испытывали голод после кормления. Вот какой вывод сделали ученые:

«При промышленном свиноводстве количество пищи, получаемое беременными свиноматками и хряками, удовлетворяет интересы производителя, но не ликвидирует чувство голода у животных. Часто предполагалось, что высокий уровень производства невозможен при недостаточно хороших условиях содержания. Тем не менее, голод из-за малого количества пищи, получаемого племенными животными, может служить значительным источником стресса».^[92]

И вновь прибыль производителя и интересы животных вступают в конфликт. Просто невероятно, как это проявляется – в то время как сельскохозяйственное лобби постоянно уверяет нас, что только счастливые и ухоженные животные могут приносить прибыль.

Из всех ныне существующих форм промышленного животноводства наибольшее отвращение вызывает производство телятины. Его сущность заключается в том, что заточенным, анемичным телятам скармливают большое количество высокобелковой пищи таким способом, чтобы их мясо, которое идет на продажу владельцам дорогих ресторанов, было нежным и бледным. К счастью, размер этой индустрии не сопоставим по размеру с производством птицы, говядины или свинины; но нам стоит обратить на нее внимание, потому что она представляет собой крайнюю как по жестокости, так и по абсурдной нерациональности степень эксплуатации животных с целью обеспечения людей мясом.
Телятина – это мясо молодого теленка. Этот термин изначально использовался для обозначения телят, которых убивали до отъема от матери.
Мясо таких молодых животных было бледнее и нежнее, чем теленка, который уже начал есть траву; но оно остается таким недолго, потому что телята начинают питаться травой в возрасте нескольких недель; в это время из них получается очень мало мяса. Это малое количество мяса делалось из ненужных в молочной промышленности бычков. Через день или два после рождения их везли на рынок, где этих животных, напуганных из-за странного окружения и разлуки с матерью, продавали для немедленной отправки на бойню.
В 1950-е годы производители телятины в Голландии нашли способ, с помощью которого можно было держать теленка живым более долгое время, и при этом его мясо не становилось красным и не грубело. Суть данного метода заключалась в том, чтобы содержать теленка в неестественных условиях. Если телят растить на свежем воздухе, то они будут резвиться по лугам и развивать свои мускулы, в результате, у него развиваются мускулы, делающие мясо более грубым, и станет сжигать калории, которые производитель вынужден замещать дорогой едой. Одновременно они начнут есть траву, и их мясо потеряет бледный цвет, как у новорожденных телят. Поэтому специалисты по производству телятины забирают животных с аукциона  в заточение. Здесь, в переделанном или специально построенном сарае имеются ряды деревянных клетей, шириной 1 фут 10 дюймов, а длиной 4 фута 6 дюймов. В них решетчатый деревянный пол, который поднят над цементным полом сарая. Чтобы телята не могли вертеться в клети, пока они еще маленькие, их привязывают на цепь. Потом, когда они вырастают настолько, что уже не могут поворачиваться в столь узком пространстве, цепь иногда снимают. В клети нет соломы или другой подстилки, потому что животные могут съесть ее, а это испортит бледный цвет их мяса. Они покидают это помещение только тогда, когда их везут на бойню. Их кормят только жидкой пищей, которая состоит из обезжиренного молока с витаминами, минералами и лекарствами для ускорения роста. Телята так живут в течение 16 недель. С точки зрения производителя, преимущество такой системы заключается в том, что в 16 недель теленок может весить уже 400 фунтов, вместо 90 с небольшим (масса новорожденного теленка); а поскольку телятина продается по высокой цене, выращивание животных таким способом считается прибыльным делом.

Данный метод выращивания телят был введен в США в 1962 году компанией Провими Инк (Provimi, Inc) – это производитель продуктов  в Уотертауне, штат Висконсин). Его название происходит от слов «протеины, витамины и минералы» – именно из них состоит пища теленка. Вполне закономерна мысль, что эти ингредиенты могут найти лучшее применение, чем для производства телятины. Как хвастается Провими, она разработала эту «новую и идеальную концепцию в выращивании телят», и до сих пор она является самой большой компании в этом деле: под ее контролем находится от 50 до 75 процентов внутреннего рынка. Ее заинтересованность в индустрии телятины связана с тем, что они развивают рынок для кормления животных. В настоящее время не существующий новостной бюллетень Провими, «Журнал улицы клетей» (The Stall Street Journal), дает нам представление об этой индустрии, которая в США и некоторых европейских странах практически не изменилась со времен появления этого журнала.

«Двойная цель, которая преследуется при производстве телятины, заключается, во-первых, в том, чтобы нарастить максимальную массу в кратчайшие сроки, во-вторых, в том, чтобы сохранить максимально бледный цвет мяса для удовлетворения требований покупателей. Прибыль здесь соразмерна риску и капиталовложениям».^[93]

Узкие клетки и решетчатый деревянный пол являются серьезными источниками неудобства для телят. Когда они вырастают, то не могут даже с легкостью встать и лечь. Вот что говорится в докладе исследовательской группы, которую возглавлял профессор Джон Вебстер (John Webster) с кафедры животноводства в школе ветеринарной науки (Бристольский Университет, Англия) (School of Veterinary Science, University of Bristol):

«Конечно, телята не могут лечь, вытянув ноги, в клетках шириной 750 мм. … У них может возникнуть потребность  лечь, если им жарко, и если они хотят охладиться. Подросшим телятам может быть жарко при температуре около 20 градусов по Цельсию (68 градусов по Фаренгейту). Невозможность принятия нужной позу, только ухудшает положение… После 10 недель жизни телята в не могли спать в нормальной позе и утыкали голову у бок. Отказ предоставить телятам возможность спать в нормальном положении – это серьезное нарушение благополучия животных. Для более сносного существания животного необходимо, чтобы ширина клеток была не менее 900 миллиметров».^[94]
Американские читатели должны иметь в виду, что 750 мм эквивалентно 2 футам 6 дюймам, а 900 мм – 3 футам. Это больше, чем стандартные клети шириной 1 фут 10 дюймов, которые используются в США.

Дополнительным источником страдания становятся слишком узкие клетки, в котороых теленок не в состоянии даже повернуться. Помимо того, что в них нельзя повернуться, в них еще нет возможности привести себя в порядок; а у телят есть врожденная потребность вертеть головой и вылизывать себя. Исследователи из Бристольского Университета отметили следующее:
«Поскольку телята растут так быстро и выделяют столько тепла, примерно в 10-недельном возрасте они начинают линять. В этот период у них особенно сильна потребность вылизывать себя. Кроме того, очень часто происходит заражение паразитами, особенно при содержании в теплой и влажной обстановке. Телята в клетях не могут дотянуться до большей части своего тела. Отсутствие у теленка возможности тщательно себя вылизать, когда он не может свободно двигаться или, что еще хуже, использовать морду, – это неприемлемое нарушение благополучного развития».^[95]

Решетчатый деревянный пол без какой-либо подстилки жесток и неудобен; такой пол причиняет боль коленам телят при подъеме и укладывании. Кроме того, парнокопытным животным передвижение по решетчатому полу крайне неудобно. Решетчатый пол напоминает решетку, которую животные всегда избегают, исключения составляют случаи, когда сетка решетки более мелкая. Но пространство должно быть достаточно большим, чтобы большая часть экскрементов проваливалась сквозь него, или чтобы их можно было убрать; по этой причине она достаточно крупная, что причиняет телятам невыносимую боль. Бристольская команда описывала, как маленькие телята «в течение нескольких дней вели себя неуверенно и с неохотой меняли позу».

Телята очень болезненно воспринимают разлуку с матерью, у них также развит рефлекс сосания. Эта потребность у телят так же сильна, как у человеческих младенцев. Но у них нет ни соска, ни какой-либо замены. С первого дня заточения (которое может наступить уже на третий-четвертый день жизни) они пьют из пластмассового ведра. Предпринимались попытки кормить телят через искусственные соски, но содержание сосков в чистоте и стерильности, очевидно, не оправдывает интересы производителей. Часто можно наблюдать, как телята отчаянно пытаются сосать какую-то часть своей клетки, хотя обычно ничто для этого не подходит; а если вы дадите ему палец, он немедленно начнет его сосать, подобно тому, как дети сосут пальцы.
Потом у теленка появляется потребность жевать “жвачку” – то есть, брать в рот грубую пищу и пережевывать ее. Но жевание “жвачки” строго запрещено, потому что в такой пище содержится железо, которое делает мясо более темным. Поэтому, они утешают себя тем, что тщетно пробуют жевать стены своих клеток. У животных распространены расстройства пищеварения, в том числе язва желудка, а также хроническая диарея. Давайте снова обратимся к бристольскому исследованию:

«Телята лишены сухой пищи. Из-за этого у них полностью нарушается нормальное развитие рубца, а также наблюдается склонность к появлению волосяных шариков, которые также могут привести к хроническому несварению».^[96]
Но это еще не все – у теленка искусственным путем поддерживают анемию. «Журнал улицы клетей», выпускавшийся компанией «Провими», объясняет, почему:
«Цвет телятины – это один из ключевых факторов, задействованных в финансовой отдаче на рынке телятины… «Бледная телятина» – это элитный товар, пользующийся спросом в лучших клубах, гостиницах и ресторанах. Цвет отчасти зависит от количества железа в мускулах теленка».^[97]

Итак, корма производства «Провими», так же, как и других компаний, делающих пищу для телят, бедны железом, и это делается специально. В нормальных условиях теленок получает железо из травы и других видов жвачки, но, поскольку телятам, выращиваемым на «бледную телятину», не дают делать этого, у них развивается анемия. Мясо бледно-розового цвета – это на самом деле анемичное мясо. Требование такого цвета на самом деле является делом снобизма. Такой цвет не влияет на его вкус и, конечно же, не делает мясо более питательным – он всего лишь свидетельствует о том, что в мясе мало железа.  

Конечно же, анемия контролируется, без наличия железа в крови теленок может  умереть. При нормальном количестве железа в пище его мясо не принесет столько денег. Поэтому при добавлении в пищу железа поддерживается такой баланс, чтобы телята (по крайней мере, большая их часть) могли держаться на ногах, пока не достигнут нужной массы, но чтобы мясо при этом оставалось бледным, и тем не менее, это больные и анемичные животные. Поскольку им специально недодают железа, у них развивается острая потребность в нем, и они начинают лизать все железные детали в клети. По этой причине на фермах используются деревянные клетки. Вот что Провими говорит своим клиентам:
«Основная причина, по которой клети делаются не из металла, а из твердой древесины, состоит в том, что металл может повлиять на нежный цвет мяса… Держите все железо вне зоны доступа телят…»^[98]
«Необходимо также, чтобы телята не имели доступа к постоянному источнику железа. (Надо проверять подаваемую воду, если содержание железа в ней высоко, выше 0,5 частей на миллион, то следует задуматься о фильтре для железа.) Клети для телят необходимо конструировать так, чтобы телята не имели доступа к ржавому металлу».^[99]
Острое желание теленка добраться до железа – это одна из причин, по которой производитель не дает ему двигаться в клети. Хотя телята, как и свиньи, предпочитают не находиться вблизи своей мочи или кала, в моче содержится какое-то количество железа. Потребность в железе настолько велика, что животные преодолевают естественное отвращение и лижут доски, пропитанные мочой. Производителям это не нравится, потому что телята таким образом получают сколько-то железа, а еще при лизании досок они могут получить инфекцию от кала, падающего туда же, куда и моча.
С точки зрения Провими Инк, двойная цель при производстве телятины заключается в том, чтобы теленок набрал максимум массы, и чтобы мясо было как можно более бледным.  Из всего этого видно, что делается ради достижения второй цели, но надо еще сказать о методах, с помощью которых добиваются ускоренного роста.
Чтобы телята росли быстро, им надо съедать как можно больше пищи и одновременно сжигать как можно меньше калорий. Чтобы теленок съедал больше, им в большинстве случаев не дают воды. Единственным источником жидкости служит пища – жирный заменитель молока, изготовленный из сухого молока с добавлением жира. В строениях, где они содержатся тепло, и животные, испытывающие жажду, потребляют больше пищи, чем съели бы, если бы у них была возможность пить воду. Часто в результате этого переедания телята выделяют много влаги, подобно человеку, которого заставили съесть слишком большой объем пищи слишком быстро.^[100] В результате потоотделения, организм теряет влагу, и из-за этого наступает жажда, заставляющая в следующий раз снова объедаться. Согласно большинству стандартов, данный процесс считается вредным для здоровья, но производители телятины стремятся вырастить максимально тяжелых телят за самый короткий срок, и о здоровье животного в будущем здесь речи не идет – вскоре они оказываются на рынке. Поэтому Провими заявляет, что потоотделение служит признаком того, что «теленок здоров и быстро растет».^[101]
Заставить теленка переедать – это полдела; другая половина заключается в том, чтобы как можно большая часть съеденного шла на нарастание массы тела. Одно из требований для достижения этой цели состоит в том, чтобы держать теленка в заточении и не давать ему возможности двигаться. Поддержание в сарае тепла также способствует этому, потому что при низкой температуре теленок сжигает калории для теплоты. Но и в теплом помещении телята склонны к беспокойству, потому что в течение всего дня им делать нечего, кроме как есть по два раза в день. Голландский исследователь написал следующее:
«Телята страдают из-за того, что у них нет возможности чем-либо заняться. Прием пищи занимает у них 20 минут в день! Помимо этого, животным делать нечего… Можно видеть, разные проявления стереотипного поведения, среди которых скрежет зубами, махание хвостом, движение языком… Такие стереотипные движения можно рассматривать как реакцию на то, что им нечем заняться».^[102]
Чтобы снизить суетливость скучающих телят, многие производители телятины держат животных в темноте все время, за исключением тех периодов, когда их кормят. Поскольку в сараях для телят обычно нет окон, это просто означает, что в них выключают свет. Таким образом, телята, у которых уже отняли требующуюся им ласку, возможность движений и стимуляцию, лишаются зрительного возбуждения и контакта с другими телятами на протяжении более 22 часов из 24.^[103] 
Телята, которых держат в таких условиях, это несчастные и больные животные. Несмотря на то, что производители телятины отбирают самых сильных и здоровых телят, постоянно добавляет к еде лекарства и при малейших признаках заболевания дополнительно делает уколы, пищеварительные, респираторные и инфекционные заболевания очень распространены. Часто хозяин обнаруживает, что в стаде из 10 телят одно животное оказывается неспособно пережить 15 недель заключения. 10-15-процентная смертность за такой короткий период была бы ударом для производителей говядины, но производители телятины нормально относятся к такой потере, потому что дорогие рестораны готовы заплатить немалые деньги за этот продукт.
Между ветеринарами, работающими с сельскохозяйственными животными, и хозяевами промышленных ферм (в конце концов, по счетам платят владельцы, а не животные), существует тесная связь, и есть один аспект, который сделал более натянутыми отношения между ветеринарами и производителями. Выпуск «Производителя телятины» (The Vealer) 1982 года сообщает следующее:
«Перед тем как вызвать ветеринара к действительно больному теленку, приходится долго ждать, и, кроме того, ветеринары неодобрительно (важно) относятся к контактам с производителями телятины, потому что в течение долгого времени отрицали принятые методы ведения сельского хозяйства. На протяжении многих лет должной практикой считалось кормление животных сеном, чтобы у них развивалась нормальная пищеварительная система».^[104]

Единственным оптимистичным аспектом в этой печальной истории является то, что условия содержания в телячьих клетях настолько плохи с точки зрения благополучия животных, и в результате, в требованиях Британского Правительства сейчас указано следующее: теленок должен иметь возможность поворачиваться без проблем, в его рационе должно быть достаточно железа, «чтобы поддерживать нормальное здоровье и силы», а также достаточно волокон для развития рубца.^[105] Это минимальные требования благополучия, и они еще весьма далеки от того, чтобы потребности телят удовлетворялись; но в США практически все производители телятины, а в Европе – многие нарушают и их.
Если читатель вспомнит, что весь этот трудный, затратный и болезненный процесс выращивания телят существует с одной целью – побаловать людей, требующих бледного, мягкого мяса, – то дальнейшие комментарии не потребуются.

Как мы видим, производство телятины является побочным продуктом молочной индустрии. Производители должны убедиться в том, чтобы молочные коровы были беременны каждый год и могли давать молоко. Детей отнимают у них после рождения – этот процесс одинаково травмирует и мать и теленка. Мать часто выражает свои чувства: постоянно зовет своего детеныша, мычит в течение многих дней, после того как  ее разлучили с теленоком. Некоторых телок выращивают для того, чтобы они составили замену имеющимся молочным коровам – в возрасте примерно двух лет у них начинает вырабатываться молоко. Других телят продадут в одно-двухнедельном возрасте: их будут выращивать для убоя, с этой целью их помещают в загон для откорма. Оставшуюся часть продадут производителям телятины – они тоже существуют за счет молочной промышленности. Этих животных посадят на молочную диету и будут поддерживать у них анемию. Как написал Джон Вебстер с кафедры животноводства Бристольского университета:

«Теленок, родившийся у молочной коровы, больше страдает от нарушений нормального развития, чем какое-либо другое сельскохозяйственное животное. Вскоре после рождения его разлучают с матерью, лишают естественной пищи – цельного коровьего молока– и кормят более дешевыми жидкими заменителями».^[106]

Молочную корову, которую когда-то можно было видеть мирно, даже идиллически бродящей по холмам,  это теперь тщательно контролируемая и  хорошо настроенная машина для производства молока. Пасторальная сцена – корова, играющая со своим теленком на лугу – не является элементом коммерческого производства молока. Многие молочные коровы выращиваются внутри помещения. Некоторые содержатся в индивидуальных загонах, где места хватает только на то, чтобы встать и лечь. Все вокруг полностью контролируется: им дают определенное количество воды, температура удерживается такая, чтобы молока образовывалось максимальное количество, свет включается автоматически. Некоторые фермеры выяснили, что цикл, при котором светло в течение 16 часов, и темно в течение 8 часов, способствует большей выработке молока.
После того, как корову разлучают с первым теленком, ее начинают использовать для доения. Доение происходит два, иногда три раза в день, в течение 10 месяцев. После третьего месяца ее опять оплодотворят. Ее доят до того времени, пока до рождения теленка не будет оставаться 6-8 недель, а потом, после его отъема, опять начинают доить. Обычно этот интенсивный цикл из беременностей и гиперлактации может продолжаться только около пяти лет, а потом  использованную корову отправляют на бойню, чтобы сделать из нее гамбургеры или собачий корм.
Чтобы максимально повысить удой, производители кормят коров высококалорийными кормами, такими как соевые бобы, порошок рыбы, отходы пивоварения и даже птичий помет. Пищеварительная система коровы не может должным образом перерабатывать такую пищу. Рубец предназначен для того, чтобы переваривать медленно бродящую траву. Во время самой активной выработки молока, в течение нескольких недель после родов, корова часто расходует больше энергии, чем она способна принять. Поскольку ее способность вырабатывать молоко превосходит способность метаболизировать пищу, животное начинает срываться и использовать ткани собственного организма; то есть, она «доит свою собственную спину».^[107]

Молочные коровы – это чувствительные животные, и в результате стресса у них наблюдаются как физиологические, так и психологические расстройства. Современная система производства молока не позволяет фермеру уделять каждой корове больше 5 минут в день. В статье под названием «Молочные фермы, не требующие пастбищ» одна из самых больших фабрик» хвастается достижением, которое «позволяет одному рабочему кормить 800 телят за 45 минут – в обычных условиях эту работу выполняют несколько человек в течение всего дня».^[108]

Сейчас ведется работа над тем, чтобы научиться вмешиваться в естественные гормональные процессы у коровы и заставить ее вырабатывать еще больше молока. Гормон роста бовин (в Европе он известен как бовин соматотропин или БСТ) рекламируется как средство для радикального увеличения надоев.

Выяснилось, что коровы, которым ежедневно вкалывают этот гормон, дают на 20% больше молока. Но, помимо того, что ежедневные уколы причиняют боль, организм животного в таких условиях испытывает еще большую нагрузку; им требуется более полноценное питание, и у них ожидается еще больше болезней, которые и так поражают многих молочных коров. Давид Кронфельд (David Kronfeld), профессор диетологии и руководитель крупной ветеринарной клиники при Школе ветеринарной медицины Пенсильванского Университета (University of Pennsylvania School of Veterinary Medicine), сказал, что в одном из испытаний более половины коров, получавшие БСТ, страдали от мастита (болезненное воспаление молочной железы), а в контрольной группе, не получавшей этот препарат, ни одно из животных не нуждалось в лечении от этой болезни.^[109] В настоящее время протест против БСТ исходит как от молочных фермеров, так и защитников животных. Это вряд ли удивит, потому что исследования, проведенные в Управлении по оценке технологий при Конгрессе США, показали, что введение в практику БСТ на крупных фермах вытеснит из бизнеса 80 000 американских фермеров, производящих молоко –  это половина от их нынешнего количества.^[110] Один фермер с запада Англии отметил следующее: «Главную прибыль от этих инъекций для коров получат богатые фармацевтические компании» и добавил: «Давайте все-таки получать молоко от довольных коров, а не из игл жадных промышленников».^[111]

Но увеличение производства, вызванное бовином, – это ничто по сравнению с тем, что прогнозируют энтузиасты новой репродуктивной технологии. В 1952 году на свет появился первый теленок, который был зачат с помощью искусственного оплодотворения. Сейчас это практически стандартный метод. В 1960 году телята впервые выросли из эмбрионов, пересаженных от одной коровы к другой. Эта технология означает, что с  помощью гормонов роста можно создать особенно высокопродуктивную корову, у которой одновременно оказываются готовы десятки яйцеклеток. После искусственного оплодотворения, при котором используется сперма лучшего быка, эмбрионы можно изъяты из ее матки и пересажены менее дорогим суррогатным матерям, это делается через надрез в боку. Таким образом, от лучших производителей можно быстро оплодотворить целое стадо. Благодаря возможности заморозить эмбрионы, которая была разработана в 1970-е годы, их пересадка стала более востребованной, и ежегодно в США проводится по 150 000 таких операций, в результате них рождается по меньшей мере 100 000 телят. Следующими шагами в создании еще более продуктивных животных станут генная инженерия и, возможно, клонирование.^[112]

Традиционно, скот, который выращивается в Америке для получения говядины, свободно бродил по широким открытым пространствам. Мы это видим в ковбойских фильмах. Но статья из Peoria Journal Star, претендующая на юмор, показывает нам, что нынешнее содержание животных отличается от того, что было раньше:
«Дом ковбоя не обязательно находится на ранчо. Скорее, ферма представляет собой загон, и быки ближе всего подходят к полыни, когда уже становятся жареным мясом в горшочке. Так выглядит современное ранчо. Это ферма Норрис – вместо того, чтобы присматривать за 700 животными на территории в 20 000 акров, которая представляет собой прерию с редкой травой, они ухаживают за 7 000 животными на 11 акрах цемента».^[113]

По сравнению с цыплятами, свиньями, телятами и молочными коровами мясной скот все же больше бывает на свежем воздухе, но время, на протяжении которого они могут это делать, сократилось. Двадцать лет назад животные бродили в течение двух лет. Сейчас те счастливчики, у которых есть возможность гулять, лишаются ее по прошествии 6 месяцев, когда настает время откорма. То есть, чтобы дойти до рыночной кондиции, им нужно более калорийное питание, чем трава. С этой целью их переправляют на большие расстояния и сажают в загоны. Здесь в течение 6-8 месяцев они едят кукурузу и другие злаки. Потом их отправляют на бойню.

Основным направлением в индустрии скотоводства стал рост количества крупных откормочных загонов. Из 34 миллионов голов скота, убитых в 1987 году в США, 70% были отправлены на забой из таких загонов. В настоящее время треть говядины в этой стране ведет оттуда свое происхождение. Это крупные коммерческие предприятия,  и их часто финансируют нефтяные компании или олигархи, стремящиеся к налоговым послаблениям. Откормочные загоны приносят прибыль, потому что при питании зерном скот быстрее набирает вес, чем при питании травой. Но, как и у молочных коров, у мясного скота желудок не приспособлен к той концентрированной пище, которую они получают при откорме. Часто, стремясь получить больше  клетчатки, чем им дают при кормлении, животные вылизывают свою шерсть и друг друга. Попадание большого количества волос в рубец может вызвать абсцессы.^[114] Но если зерно разбавить клетчаткой, которая так необходима животным, то прибавка в весе будет не такой быстрой.
В загонах крупный рогатый скот не настолько заточен, как куры в батарейных клетках или свиньи, телята и часто молочные коровы в клетях. Плотность содержания увеличивается, но даже когда она доходит до 900 животных на акр, каждое животное имеет пространство 50 квадратных футов и может гулять по участку площадью в акр – они здесь не изолированы друг от друга. Проблемой в данном случае является скука из-за монотонной обстановки, а не пространство.
Очень серьезная проблемой служит подверженность погодным условиям. Летом животные могут находиться на солнце без тени; зимой у них нет защиты от погодных условий, к которым природа их не подготовила. Во время метелей 1987 года некоторые фермеры сообщали о серьезных потерях. Они подсчитали, что погибли от 25 до 30% телят и 5-10% взрослого крупного рогатого скота. Один фермер из Колорадо сказал следующее: «Для телят было мало защиты. Из-за нахождения под открытым небом большая часть телят была потеряна. У нас шел мокрый снег, а потом сразу похолодало».  В другом случае во время бури погибло 75 телят из 100.^[115]
Некоторые производители говядины в Европе последовали примеру птицеводческой, свиноводческой и телячьей промышленности и перевели животных в закрытое помещение. В США, Великобритании и Австралии постоянное пребывание внутри считается экономически неоправданным.
Оно защищает животных от неблагоприятных погодных условий, но это всегда происходит ценой большей скученности, потому что владелец скота хочет максимально окупить затраты на помещение. При интенсивном содержании животные обычно находятся в загонах группами, а не в индивидуальных стойлах. Чтобы облегчить уборку, часто используется решетчатый пол, несмотря на то, что крупному рогатому скоту так же неудобно на нем, как свиньям и телятам, и это часто приводит к хромоте.
Ни один из аспектов животноводства не застрахован от нашествия технологии и давления, направленного на интенсификацию производства. Новорожденные телята, которые выступают в роли радостных символов весны, уже оказались в темных домах заточения.^[116] В Центре по исследованиям в области кролиководства  (Орегонский университет) (Oregon State University Rabbit Research Center) ученые разработали клеточную систему для выращивания кроликов и в настоящее время ставят эксперименты по содержанию двух кроликов на квадратном футе.^[117] В Австралии овец для получения сверхтонкой шерсти теперь разводят в помещении, в индивидуальных и групповых загонах – чтобы шерсть была длинной и тонкой. Шерсть таких овец стоит в 5-6 раз дороже, чем обычно.^[118] Пушная промышленность любит подчеркивать, что мех, выращенный на ферме, – это альтернатива меху, который добывается с помощью капканов и имеет плохую славу, но зверофермы работают по интенсивным законам. Норки, еноты, хорьки и другие пушные животные содержатся в маленьких проволочных клетках. Например, красивый полярный песец в нормальных условиях пробегает в тундре тысячи акров, а в неволе он живет в клетке размером 42 на 45 дюймов. 

Сейчас мы взглянули на основные тенденции в выращивании животных, при котором традиционные методы превратились в промышленное животноводство, напоминающее фабрику. К сожалению, в том, что касается животных, со времени публикации этой книги 15 лет назад произошло очень мало изменений. В то время стало уже ясно, что современные методы производства не совместимы с истинной заботой о благополучии животных. Впервые свидетельства в пользу этого факта были собраны в революционной книге «Животные машины», опубликованной в 1964 году, и получили авторитетную поддержку Комитета Брамбелла (the Brambell Committee). Этот комитет учрежден Британским министром сельского хозяйства, и в его состав входят самые квалифицированные специалисты в области ветеринарии. Помимо Брамбелла, выдающегося зоолога, комитет включал в себя  Уильяма Х.Торпа (W.H.Thorpe), заведующего кафедрой поведения животных в Кембриджском университете и других экспертов в области ветеринарии, животноводства и сельского хозяйства. В 1965 году после тщательного расследования они опубликовали официальный доклад длиной в 85 страниц. В нет Комитет категорически отрицал то, что продуктивность служит удовлетворительным признаком, говорящем об отсутствии страданий. По их словам, то, что животное набирает вес, может быть признаком «патологического состояния». Они также опровергли точку зрения, что сельскохозяйственные животные не страдают от заточения, потому что выводились для него и привыкли к нему.
Торп подчеркнул следующее: наблюдения за домашними животными показали, что они остаются «по большому счету такими же, как были в доисторические времена», и что у них от рождения присутствуют модели поведения и потребности, даже если животное никогда не знало естественных условий. Торп сделал следующий вывод:
«Определенные базовые факты достаточно ясны, чтобы оправдать действия. Признавая необходимость значительных ограничений, мы должны провести линию между условиями, при которых подавляются все или почти все природные инстинктивные потребности, соответствующие  уровню социальной организации у  предков животных, и между тем, что возникло в малой мере (если вообще возникло) в процессе одомашнивания. В особенности жестоко заточать животное на большую часть его жизни, так что в результате этого днйствия, животное не может существовать, согласно нормам поведения».^[120]
Итак, рекомендации Комитета основываются на простом, но важном положении:
«Мы в принципе не одобряем такую степень заключения животного, при которой неизбежно нарушение его деятельности, составляющей его естественное поведение… По крайней мере, животное должно обладать достаточной свободой движений, чтобы у него была возможность без труда поворачиваться, вылизывать себя, вставать, ложиться и вытягивать конечности».^[121]

В этих  «пяти основных принципах свободы», как их стали называть с тех пор, – поворачиваться, заниматься туалетом вставать, ложиться и свободно вытягивать конечности, что до сих пор отказано всем батарейным курам, свиньям в загонах и на привязи и телятам в клетках. Но с тех пор, как Комитет Брамбелла выпустил свой доклад, появилось огромное количество научных материалов, во всех аспектах подтверждающих вывод, сделанный Комитетом Брамбелла. Например, мы уже наблюдаем, как в ходе Эдинбургского исследования, когда свиньи наблюдались в обстановке, приближенной к естественной, у них выявилось сохранение естественных моделей поведения.^[122] Неправильность мнения, что для выработки продукции животные должны испытывать удовлетворенность, уже общепризнанна среди ученых. В исследовании 1986 года, которое было опубликовано в журнале «Американский ученый», представлена экспертная точка зрения по поводу этого аргумента:

 «Что касается домашних животных, этот аргумент может вводить в заблуждение по следующим причинам. Селекция животных была направлена на то, чтобы они могли расти и размножаться в самых разных условиях, многие из которых неблагоприятны. Например, куры могут по-прежнему нормально нести яйца при сильных ранениях. Более того, часто ростом и размножением управляют с помощью таких манипуляций как изменение светового дня или добавление в корм веществ, стимулирующих рост, вроде антибиотиков.
Наконец, на современной промышленной ферме, где один рабочий за год может ухаживать  за 2 000 головами скота или 250 000 бройлерными цыплятами, рост и размножение животных высчитывается, исходя из того, сколько яиц или мяса было произведено в сравнении с затратами на помещение, отопление и корм. О производительности каждого конкретного животного имеется мало информации».^[123]

Доктор Билл Джи (Bill Gee), основатель Управления по охране здоровья животных при Австралийском правительстве (Australian Government’s Bureau of Animal Health), сказал следующее:

 «Часто говорят, что продуктивность сельскохозяйственных животных служит показателем их благополучия. С этим заблуждением надо покончить раз и навсегда. «Благополучие» относится к самочувствию каждого конкретного животного, а «продуктивность» означает отдачу от каждого израсходованного доллара или от каждой единицы ресурсов».^[124]

Я уже несколько раз приводил информацию, опровергающую этот аргумент. Хотелось бы думать, что он остался в прошлом навсегда, но, несомненно, он по-прежнему будет всплывать всякий раз, когда сторонники агробизнеса будут настойчиво убеждать людей, что на фермах все благоприятно.
Европейский парламент в какой-то мере признал весомость аргументов против промышленного животноводства, когда в 1987 году рассмотрел доклад о благополучии животных и принял стратегию, включающую в себя следующие пункты:

• Отказаться от содержания телят в индивидуальных клетях и не лишать их железа и грубой пищи.
• Вывести из употребления батарейные клетки в течение 10 лет..
• Прекратить содержание свиней в индивидуальных загонах или на привязи.
• Отказаться от нанесения увечий, таких как обрезание хвостов и кастрация хряков.^[125]

Когда эти предложения принимались, за них проголосовало 150 человек, против – 0, и двое воздержались. Но, как мы уже отмечали, хотя Европейский парламент состоит из выборочных представителей от всех стран Европейского сообщества, он является всего лишь консультативным органом. Мощное лобби в лице агробизнеса прилагает все усилия для того, чтобы эта стратегия не воплотилась в жизнь. Вместе с тем, эта резолюция свидетельствует о том, что европейская общественность проинформирована по данному вопросу. Но что касается не слов, а действий, то со времени первого издания этой книги, условия содержания животных улучшились лишь в нескольких случаях. В Швейцарии сейчас происходит отказ от батарейных клеток для кур, а в магазинах можно купить яйца, полученные в альтернативных системах производства.
При этих новых системах у птиц есть возможность ходить, рыть землю, купаться в пыли, прыгать и откладывать яйца в защищенных ящиках с подходящими материалами для гнезд. И яйца кур, живущих в таких условиях, лишь ненамного дороже.^[126] В Великобритании единственным реальным признаком, свидетельствующим об улучшении положения сельскохозяйственных животных, стал запрет индивидуальных клеток для телят. В настоящее время Швеция оказалась впереди по улучшению благополучия условий содержания животных (так же, как и других социальных реформ);  законы, которые были приняты в Швеции 1988 году, обещали изменить условия содержания всех сельскохозяйственных животных.
В этой главе я сосредоточил внимания на жизнь животных в США и Великобритании. Читатели из других стран, могут подумать, что в их странах с этим не так все плохо; но если они живут в одной из индустриальных стран (за исключением Швеции), у них нет оснований для спокойствия. В большинстве стран условия содержания ближе к тому, что мы видели в США, чем к тому, что было рекомендовано выше.

Наконец, важно помнить, что применение на практике «пяти свобод», введенные Комитетом Брамбелла, резолюции Европейского парламента, и даже нового шведского законодательства стали бы важным шагом вперед для Великобритании, США и  всех других стран с промышленным животноводством, ни одна из этих реформ не рассматривает не рассматривает одинаково интересы животных и людей. Они представляют собой более гуманную форму спесишизма, но он все же остается самим собой. Еще ни в одной стране правительственные органы не подвергли сомнению идею, что интересы животных и интересы человека не стоят одинакового рассмотрения. Вопрос всегда стоит так: возможно ли избежать страданий. Это означает, что в процессе производства тех же самых животных продуктов, страданий может и не быть,  а их стоимость будет чуть выше, чем обычно. А неоспоримое предположение заключается в том, что люди имеют право использовать животных для своих целей,  они имеют право выращивать их и убивать для употребления в пищу.

В этой главе я сосредоточился на современных методах промышленного животноводства, потому что общественность в основном ничего не знает о страданиях, которые неизбежны при таких методах; но животные страдают не только из-за промышленного животноводства, это было нормальной практикой в течение веков. Из-за этого мы можем не придавать ему значения, но сей факт не утешит животных, которым приходится испытывать такие страдания. Давайте, например, взглянем не некоторые обычные процедуры, которым до сих пор подвергают крупный рогатый скот.   
Почти все производители говядины обрезают своим животным рога, клеймят их и кастрируют. Все эти манипуляции могут вызывать острую физическую боль. Рога срезаются, потому что животные с рогами занимают больше места у кормушки при переходе, а еще потому, что при большой скученности они могут травмировать других животных. Из-за туш с кровоподтеками и поврежденных шкур производители несут убытки. Рога – это не нечувствительная кость.
При удалении рогов перерезаются ткани и артерии, и в результате начинает хлестать кровь, особенно если теленку не сделали эту операцию вскоре после рождения.
Животных кастрируют потому, что, как считается, волы лучше набирают вес, чем быки  (хотя на самом деле у них просто образуется больше жира), а также вследствие опасения, что из-за мужских гормонов у мяса может появиться неприятный запах. Кроме того, кастрированными животными проще управлять. Большинство фермеров признают, что эта операция вызывает у животного шок и боль. Анестезия обычно не используется. Эта процедура состоит в том, что животное связывают, берут нож и разрезают мошонку, обнажая, таким образом, яички. Потом каждое яичко берут руками по очереди, тянут, и связка, держащая их, разрывается; а в случае с более взрослыми животными может возникнуть необходимость перерезать связку.^[127]
Некоторые фермеры, к чести для себя, обеспокоены этой болезненной операцией. С.Дж.Скрагс (C.G.Scruggs), редактор журнала «Прогрессивный фермер» (the Progressive Farmer) в статье «Нож для кастрации должен остаться в прошлом» (“The Castration Knife Must Go”) говорит о «крайнем стрессе во время кастрации» и предлагает не подвергать этой манипуляции бычков, потому что все большим спросом пользуется нежирное мясо.^[128] Та же самая точка зрения высказывалась и применительно к свиноводству, где применяется аналогичная практика. Согласно статье в британском журнале «Свиноводство» (Pig Farming),
«Сама по себе кастрация – это жестокое дело, даже для толстокожих свиноводов на промышленных фермах. Меня удивляет, почему не поставлен этот вопрос для обсуждения».
А поскольку исследования сейчас нашли способ обнаружения запаха, который иногда исходит от мяса хряка, эта статья предлагает «дать отдых ножу для кастрации».^[129]
Клеймение животных с помощью горячего железа практикуется широко, это делается, чтобы животное не потерялось, и чтобы его не украли (в некоторых районах такие случаи все еще имеют место), а также для облегчения учета. Хотя у крупного рогатого скота кожа толще, чем у человека, она не защищает животных от раскаленного докрасна железа, которое прикладывают прямо на кожу (волосы перед этим удаляют) и держат в течение пяти секунд. Для того чтобы животное позволило эту операцию, его валят на землю и связывают, или же крупный рогатый скот держат в устройстве под названием «сжимающий контейнер»; оно представляет собой регулируемую клетку, которую можно приспособить под размер животного. Но даже в таких условиях, как говорится в одном руководстве, «во время прикладывания железа животные обычно прыгают».^[130]
Если говорить о дополнительных манипуляциях, то крупному рогатому скоту часто подрезают острым ножом уши, чтобы придать им определенную форму; это делается с тем, чтобы их можно было определить на большом расстоянии или сзади (в этом случае клеймо не видно).^[131]
Таковы некоторые стандартные процедуры, которые применяются при традиционном выращивании крупного рогатого скота. С другими животными, предназначенными для употребления в пищу, обращаются примерно так же.
И, наконец, когда мы говорим о благополучии животных, важно помнить, что почти все методы подразумевают разлучение матери с детенышем в раннем возрасте, а за этим стоят большие страдания для них обоих. Ни одна из форм выращивания животных не дает им возможности развиваться и стать частью сообщества животных, как это происходит в естественных условиях.
Хотя кастрация, клеймение и разлука матери с детенышем причиняли животным страдания в течение веков, жестокость транспортировки и забоя вызвали в девятнадцатом веке самые отчаянные просьбы со стороны гуманного движения. В США животных забирали с пастбищ близ Скалистых гор на железнодорожную станцию и везли в переполненных вагонах в течение нескольких дней без пищи, пока поезд не приезжал в Чикаго. Там, в огромных дворах, где воняло кровью и разлагающимся мясом, животные, пережившие путешествие, ждали своей очереди: их затаскивали и загоняли на наклонную платформу, сверху которой стоял мужчина с резаком мясника. Если им везло, он попадал в цель; но так везло не всем.    
С тех пор произошли некоторые изменения. В 1906 году был принят федеральный закон, ограничивающий время, которое животные могли проводить в железнодорожном вагоне без пищи и воды, до 28 часов (в отдельных случаях до 36 часов). По прошествии этого срока животных следовало разгрузить, накормить, напоить, а также дать им отдых длиной не мерее 5 часов, прежде чем перевозка будет продолжена. Конечно, 24-36 часов в накреняющемся железнодорожном вагоне без пищи и воды – это тоже немалый срок, и страдания все равно причиняются, но это улучшение. Что касается убоя, тут тоже кое-что было улучшено. На сегодгяшний день большую часть животных оглушают перед забоем, и теоретически это означает, что они умирают безболезненно – хотя по данному поводу имеются сомнения. Благодаря этим улучшениям, транспортировка и убой сейчас представляют меньшую проблему, чем промышленные методы производства, которые превращают животных в машины, преобразующие дешевый корм в дорогое мясо. Любой рассказ о том, что происходит с вашим обедом, пока он все еще является животным, был бы неполным без описания  способов транспортировки и забоя.

Перевозка животных – это не только заключительный путь на бойню. Когда убой происходил в основных центрах, таких как Чикаго, эта была самая длинная и во многих случаях единственная поездка, которую приходилось совершать животным. Они достигали рыночного веса на открытых пространствах – тем же, где и рождались. Когда  вследствие заморозки забой стал проводиться менее централизованно, путь на бойню значительно сократился. Но в наши дни животные, особенно скот, редко рождаются и выращиваются до рыночного веса в одном и том же месте. Молодые бычки могут появиться на свет в одном штате, например, во Флориде, а потом их перевозят на пастбище, находящееся на расстоянии многих миль – например, в западный Техас. Животных, которые провели год на выпасах в Юте или Вайоминге, часто переправляют в откормочные загоны в Айове или Оклахоме. Им приходится проезжать до двух тысяч милей. И путь на откорм часто оказывается длиннее и мучительнее, чем путь на бойню.
Согласно Федеральному закону 1906 года, животные, которые едут по железной дороге, должны отдыхать, получать пищу и воду по меньшей мере каждые 36 часов. Но в нем ничего не говорится о животных, которые едут на грузовиках. В то время грузовики не использовались для транспортировки животных. И 80 лет спустя перевоз животных на грузовиках не регулируется на федеральном уровне. Несколько раз предпринимались попытки ввести такие же законодательные меры по поводу грузовиков, но ни одна из них пока что не увенчалась успехом. В результате,  скот часто проводит в грузовике до 48 или даже 72 часов без разгрузки. Не все перевозчики оставляют животных на такой долгий срок без отдыха, пищи и воды, но некоторые больше обеспокоены тем, чтобы пораньше закончить работу, а не тем, чтобы доставить «груз» в хорошем состоянии.
Когда животных впервые в жизни помещают в грузовик, они с большой степенью вероятности пугаются, особенно если люди, производящие погрузку, торопились и обращались с ними грубо. Движение грузовика также является для них чем-то новым, и из-за этого они неважно себя чувствуют Проведя в кузове грузовика достаточно долгое время без пищи и воды, они сильно голодны и терпят большую жажду. Из-за особого строения желудка им требуется постоянный прием пищи. Если перевозка происходит зимой, то они сильно замерзают из-за ветра и низкой температуры; летом из за жары и солнца происходит обезвоживание, вызванное отсутствием воды. Нам трудно представить, как животные себя чувствуют из-за этого сочетания страха, укачивания, жажды, голода, усталости и, возможно, холода. А если речь идет о молодых бычках, которые всего несколькими днями раньше пережили стресс из-за разлуки с матерью и кастрацией, то эти факторы действуют на них еще хуже. Ветеринарные эксперты рекомендуют, что просто для повышения выживаемости молодых бычков надо разлучать с матерью, кастрировать и вакцинировать, по меньшей мере, за 30 дней до транспортировки. Это дает им возможность оправиться от первого стресса перед вторым, но данной рекомендации следуют не всегда.^[132]

Хотя животные не могут нам описать свои чувства, реакция их организма может нам  многое сказать. Существует две основные реакции организма: потеря веса и «лихорадка при перевозке». Все животные при транспортировке теряют вес. Это отчасти связано с обезвоживанием и с опустошением желудочно-кишечного тракта. Такая потеря быстро восстанавливается, но не редкость и более длительные потери. На время перевозки бык с массой тела 800 фунтов может потерять 70 фунтов, или 9 процентов веса, и такое явление не считается из ряда вон выходящим; а для возмещения утраченного животному может потребоваться до 3 недель. Исследователи показавают, что это «уменьшение» (под таким словом это явление известно в индустрии) говорит о стрессе, который приходится испытать животному. Конечно, оно служит признаком для беспокойства в мясной промышленности, потому что чем больше масса – тем больше денег.
«Уменьшение» и лихорадка – это признаки того, что животные пережили сильный стресс; но они наблюдаются лишь у тех, кто выжил. Другие умирают, не достигнув пункта назначения, или же приезжают со сломанными конечностями и другими повреждениями.
В 1986 году инспекторы Департамента сельского хозяйства США  забраковали свыше 7400 голов крупного рогатого скота, 3100 телят, и 5500 свиней, потому что они погибли или получили серьезные повреждения до того, как попали на бойню, а 570 000 голов крупного рогатого скота, 57 000 телят и 643 000 свиней получили такие серьезные ранения, что пришлось забраковать части их туш.^[133]

Животные, которые умирают во время перевозки, сильно страдают, Они замерзают до смерти зимой или падают в обморок от жажды и теплового перегрева летом. Они умирают в скотном дворе от ран, полученных при падении со скользкой, наклонной платформы. Они задыхаются, когда в переполненном, неправильно загруженном грузовике на них наваливаются другие животные. Они умирают от голода и жажды, когда небрежные рабочие забывают давать им пищу и воду. А еще они умирают от стресса, вызванного этим страшным приключением. Животное, которое Вы сегодня едите на обед, вероятно, умерло не так, но эти смерти всегда были составляющей процесса, обеспечивающего людей мясом.

Само по себе убийство животного – очень волнующее действие. Говорят, что, если бы нам самим приходилось убивать животных, мы бы все стали вегетарианцами. Конечно, очень мало кто когда-то был на бойне, а по телевидению нечасто показывают фильмы про бойню. Люди могут надеяться, что покупаемое ими мясо принадлежало животному, которое умерло без боли, но на самом деле они не хотят думывать об этом.

В любом случае смерть никогда не бывает приятной, но она не должна быть болезненной. Если все идет по плану, то в странах с законодательством о безболезненном забое смерть наступает быстро и безболезненно. Животных должны оглушать электрическим током или боенским пистолетом, а потом, когда они все еще находятся в бессознательном состоянии, им перерезают горло. Они могут испытывать страх перед смертью, когда их подгоняют к боенской платформе, потому что они чувствуют запах крови ранее убитых быков; но теоретически момент смерти совершенно безболезнен. Но, к сожалению, существует разрыв между теорией и практикой. Корреспондент «Вашингтон Пост» (Washington Post) недавно описал бойню в Виргинии, которая принадлежит Смитфильду (Smithfield), крупнейшему концерну по производству консервированного мяса на восточном берегу США:

«Последним звеном при производстве свинины служит современная автоматизированная фабрика, где с конвейерной ленты скатываются аккуратно упакованные, герметичные пластиковые пакеты с нарезанным беконом и ветчиной. Но начинается все снаружи, позади завода, в вонючем, грязном, забрызганным кровью загоне для свиней.
Посетителям смитфильдской бойни рекомендуют останавливаться рядом с мертвыми свиньями лишь на несколько минут, в противном случае зловоние от тела и одежды будет исходить  в течение долгого времени.

Процесс начинается, когда свиней согнали из стойла на деревянную доску, где рабочий оглушает их электротоком. Когда они падают от потери сознания, рабочий быстро подвешивает их вниз головой на конвейерную ленту, для этого их задние ноги фиксируются железным зажимом. Иногда оглушенные свиньи падают с конвейерной ленты и вновь обретают сознание, а рабочим приходится быстро их поднимать назад, чтобы животные не начали носиться по помещению. Непосредственный убой производится рабочим, который вонзает нож оглушенным, а порой и двигающимся животным в яремную вену и дает большей части крови стечь, только что убитых свиней с залитой кровью бойни перемещают в кипящий котел».^[134]

Значительная часть страданий на бойне происходит потому, что на убойной линии стремятся к максимальной скорости. Экономическое состязание означает, что каждая бойня стремится в час убить больше животных, чем ее конкуренты. Например, с 1981 по 1986 годы на одном из крупных американских предприятий скорость конвейера увеличилась с 225 туш в час до 275. Требование работать быстрее означает, что работа выполняется более небрежно – и здесь речь идет не только о животных. В 1988 году комитет при Конгрессе США сообщил, что в США у людей, работающих на бойне, уровень заболеваний и травматизма выше, чем в работников каких-либо других сфер. Приводились данные о том, что ежегодно травмы получают 58000 работников бойни, или около 160 человек в день. Если даже о людях так мало заботятся, что тут говорить о животных? Другой важной проблемой в этой сфере является то, что, поскольку она такая неприятная, работники долго не задерживаются, и на многих предприятиях ежегодная текучесть кадров бывает равна 60-100%. Это означает постоянный приток неопытных работников, которые должны иметь дело с перепуганными животными, оказавшимися в непонятной обстановке.^[135]
В Великобритании, где бойни тщательно контролируются законодательством о гуманном забое, правительственный Совет по благополучию сельскохозяйственных животных (Farm Animal Welfare Council) произвел обследование боен и выявил следующее:
«Мы пришли к выводу, что при проведении многих манипуляций на бойне предполагается отсутствие сознания, но существует большая вероятность того, при такой степени бессознательности может не утратить чувствительность к боли».
Совет добавил, что, невзирая на наличие законов, требующих, чтобы оглушение производили умелые работники, с использованием соответствующего оборудовании, и делали это эффективно и без ненужной боли, «мы не удовлетворены тем, как они были приняты».^[136]

После публикации этого доклада британский ученый выразил сомнения по поводу того, насколько безболезненно происходит оглушение электрическим током, даже если оно производится правильно. Доктор Гарольд Хиллман (Harold Hillman), преподаватель физиологии и директор Объединенной лаборатории прикладной нейробиологии (Unity Laboratory in Applied Neurobiology) в  Университете Суррея (University of Surrey), отмечает, что люди, которые испытали удары электротоком либо в результате несчастного случая, либо в ходе электроконвульсивной терапии (с ее помощью лечат психические болезни), сообщают о сильной боли. По его словам, немаловажно то, что сейчас электроконвульсивная терапия производится под общим обезболиванием. Если бы при нанесении ударов электротоком пациент не чувствовал боль, то в этом не было бы нужды. Поэтому доктор Хиллман сомневается, что казнь на электрическом стуле, которая применяется в качестве высшей меры наказания в некоторых американских штатах, является гуманной; приговоренный может в течение какого-то времени быть парализованным и при этом находиться в сознании. Затем доктор Хиллман переходит к оглушению электротоком на бойнях: «Считается, что оглушать животных – гуманно, это связано с мнением, что животные не испытывают боли и страданий. Данное мнение почти наверняка неверно по тем же причинам, которые были указаны применительно к электрическому стулу».^[137] Итак, вполне вероятно, что убой производится отнюдь не безболезненным методом, даже если он производится правильным образом, на современной бойне.

Но даже если эти проблемы будут преодолены, существует другой вопрос с убоем животных. Во многих странах, в том числе в Великобритании и США существует исключение для иудейского и мусульманского ритуалов. Они требуют, чтобы в момент забоя животное находилось в полном сознании. В США другое важное исключение заключается в том, что в США федеральный Акт о гуманном убое, принятый в 1958 году, относится только к тем бойням, которые продуют мясо правительству США или его службам, а также не охватывает самую большую группу убиваемых животные – домашнюю птицу.

Сначала давайте взглянем на вторую лазейку. Всего в США около 6100 боен, и менее 1400 из них проверялись федеральными органами на предмет того, как на них исполняют закон о гуманном забое. Поэтому оставшиеся 4700 могут совершенно законно использовать такой древний и варварский инструмент как топор; и этот метод до сих пор используется на некоторых американских бойнях.

Топор, применяемый на бойне, больше похож на кузнечный молот. Человек, держащий в руках молот с длинной ручкой, стоит перед животным и и пытается одним ударом лишить его сознания. Проблема состоит в том, что цель движется, и надо очень тщательно просчитать взмах. Дело в том, что для достижения цели надо попасть в определенное на голове место, а перепуганные животные часто двигают головой. Если удар приходится не туда, молот может пробить глаз или нос, и в этом случае животное бьется в ужасе и агонии. Чтобы оно потеряло сознание, требуются еще несколько ударов. Даже самый умелый работник не всегда попадать идеально в цель. При этой работе порой требуется убивать 80 и более животных в час, и если молот не попадает в цель лишь один раз из ста, это означает, что ежедневно несколько животных испытывают ужасную боль. Следует также помнить, неумелому работнику для формирования этого навыка требуется практика, и  учение производится на живых животных.

Почему до сих пор используются такие методы, которые всеми осуждаются из-за негуманности? Причина здесь та же, что и в других сферах животноводства: если гуманные процедуры стоят дороже, или при них снижается число животных, убиваемых за час, то фирма не может позволить себе использование гуманных методов, в то время как ее конкуренты продолжают применять старые способы.
Хотя стоимость заряда, для боенского пистолета составляет лишь несколько центов на животное, этого достаточно, чтобы на бойнях его не использовали. Оглушение электрическим током окупается в перспективе, но установка оборудования стоит дорого. Эти методы, вероятно, так и не будут использоваться, если только закон не вынудит бойни перейти на них.

Другой значительной лазейкой в законах о гуманном забое служит то, что требование оглушать животное перед забоем не относится к религиозным ритуалам. Мусульманские и иудейские законы о пище запрещают потреблять мясо животного, которое в момент забоя «не было здорово и не двигалось». Считается, что при оглушении, до момента перерезания горла, животному наносится травма, поэтому оно неприемлемо. Возможно, в основе данного запрета лежала идея о том, что нельзя есть мясо животного, которое было найдено больным или умирающим; а согласно интерпретации в ортодоксальной религии, закон также не допускает того, чтобы за несколько секунд до смерти животное теряло сознание.

Предполагается, что убой должен производиться одним ударом острого ножа, и попадает он в яремную вену и сонную артерию. Когда этот способ забоя был одобрен иудейским законом, более гуманной альтернативы, вероятно, не существовало; но сейчас он, в лучшем случае менее гуманный, чем, например,  метод, при котором используется боенский пистолет, и при котором животное сразу теряет чувствительность.

Более того, в США имеются особые обстоятельства, которые превращают этот метод забоя в карикатуру на любые гуманные намерения, которые, возможно, когда-то стояли за ним. Это произошло из-за сочетания требований ритуального забоя и Акта о чистых продуктах и лекарствах, который был принят в 1906 году. Согласно ему, забиваемое животное из соображений санитарии не должно падать в кровь ранее убитого животного. На практике это означает, что животное следует убивать при подъеме с конвейерной ленты, либо каким-то другим образом приподнять в этот момент; но оно не должно лежать на полу бойни. Это требование никак не влияет на благополучие животного, которое перед убоем было введено в бессознательное состояние: животное приподнимается лишь после потери сознания. Но оно может иметь ужасные последствия, если сознание сохраняется.  Во время ритуального забоя в США вместо того, чтобы быстро повалить животное на пол и убить практически в момент касания с землей, его могут взять за заднюю ногу, поднять в воздух, и держать в подвешенном состоянии над конвейерной лентой на протяжении двух-пяти минут (а иногда и гораздо больше, если на линии происходят какие-то неполадки), прежде чем забойщик перережет горло. Данный процесс был описан следующим образом:

«Когда вокруг ноги тяжелого животного весом 1000-2000 фунтов закрепляют железную цепь, и бык совершает резкое движение ногой, с кости сдирается шкура. Кость часто оказывается сломана».^[138]

Животное, висящее вниз головой, с поврежденными суставами и часто со сломанной ногой, отчаянно извивается от боли и ужаса, и его приходится брать за шею или вставлять хомут в нос, чтобы забойщик мог убить его одним ударом, согласно религиозному закону.
Трудно представить себе более яркий пример того, как строгое следование букве закона может исказить его смысл (но следует отметить, что даже ортодоксальные раввины не единодушно поддерживают запрет на оглушение перед забоем; например, в Швеции, Норвегии и Швейцарии раввины поддержали законы, которые требуют оглушение перед забоем и не делают исключения для ритуального забоя. Многие мусульмане также одобряют оглушение перед забоем.)^[139]

Американское Общество по предотвращению жестокости к животным (the American Society for the Prevention of Cruelty to Animals) разработало «бросающую площадку» – это устройство дает возможность забивать животное, находящееся в сознании, в соответствии с гигиеническими требованиями США, и при этом не поднимать его за ногу. Это устройство сейчас используется примерно на 80 % крупных боен, где производят ритуальный забой. Но про менее, чем 10% боен для телят Темпл Грандин  (Temple Grandin) из компании «Системы обработки скота Грандин, Инк» (Grandin Lifestock Handling Systems, Inc.) говорит следующее: «Поскольку ритуальный забой не подпадает под действие Акта о гуманном убое, некоторые предприятия не желают тратить деньги на гуманизм».^[140]
Те, кто не придерживаются иудейских и мусульманских законов о пище, возможно, считают, что покупаемое ими мясо не было получено таким варварским способом; но они могут ошибаться. Чтобы ортодоксальные раввины признали мясо кошерным, животное не только должно находиться в сознании в момент убийства, ему также надо удалить запретные органы, такие как вены, лимфатические узлы седалищный нерв и его ответвления.  Вырезание их из задней части туловища – дело трудоемкое, и поэтому лишь передняя часть продается как кошерное мясо, а все оставшееся обычно попадает на полки супермаркетов, и его происхождение никак не маркируют. Британский Совет по благополучию сельскохозяйственных животных (Farm Animal Welfare Council) подсчитал, что на открытый рынок попадает «значительная доля» мяса, для получения которого животные были забиты ритуальным способом».^[141]

В США, Великобритании и  многих других странах из-за девиза «свобода вероисповедания» и обвинения, что выступающие против ритуального забоя, делают это по причине антисемитизма, законодательство не запрещает данную практику. Но, безусловно, выступать против того, что делается с животными во имя религии, – это не значит выступать против ислама или иудаизма. А последователям этих двух религий пора задуматься над тем, соответствует ли нынешняя трактовка законов, касающихся забоя, религиозному учению о сострадании. А тот, кто не хочет есть мясо животных, забитых не в соответствии с их религией, имеет простую альтернативу: вообще не есть мяса. Когда я предлагаю это, я не требую от верующих большего, чем от самого себя; суть вопроса заключается в том, что у них больше оснований сделать это, так как за потребляемым ими мясом стоят дополнительные страдания.        

Мы живем в эпоху противоречивых течений. Одни настаивают на том, чтобы животных по-прежнему забивали библейскими способами, а наши ученые разрабатывают революционные технологии, с помощью которых надеются изменить саму сущность животных. В 1988 году люди спроектировали примечательный шаг в мире животных: исследователи из Гарвардского Университета получили в Службе по патентам и торговым маркам США (the United States Patent and Trademark Office) патент на генетически измененную мышь, у которой была повышенная восприимчивость к раку, и поэтому ее можно использовать для распознавания возможных канцерогенов. Выдача патента последовала за решением Верхового Суда от 1980 года, вследствие которого появилась возможность выдавать патент на микроорганизмы, созданные человеком, но это оказался первый случай, когда патент был выдан за «разработку» животного.^[142]

Религиозные лидеры, защитники прав животных, экологи и владельцы ранчо (которые обеспокоены тем, что для поддержания конкурентоспособности их заставят платить за аренду) сформировали коалицию, цель которой – добиться того, чтобы на животных прекратили выдавать патенты. В то же время компании, специализирующиеся на генетической инженерии, уже сотрудничают с интересами агробизнеса: они стремятся инвестировать деньги в исследования, направленные на создание новых животных. Если эта работа не прекратится под натиском общественности, то кто-то сколотит большое состояние на животных, которые за еще менее продолжительное время набирают больше чеса либо производят больше молока или яиц.

И угроза благополучию животных тут очевидна. Исследователи на Бельтсвилльской экспериментальной ферме (штат Мериленд), принадлежащей Департаменту сельского хозяйства США, ввели свиньям ген, который отвечает за гормон роста. У генетически измененных свиней развились серьезные побочные эффекты, в том числе пневмония, внутренние кровотечения и серьезная форма артрита. Вполне закономерно, что лишь одна из этих свиней дожила до взрослого состояния, прожив всего два года. Ее весьма уместно показали по британскому телевидению, в передаче «Программа о деньгах» (The Money Programme). Животное не могло сказать.^[143] Один из исследователей заявил газете «Вашингтон Таймс» (the Washington Times):

«Наше положение сходно с самолетом братьев Райтов (Wright) в противовес Боингу 747. Мы, по-видимому, будем разбиваться и гореть в течение многих лет, и далеко не уйдем».
Но «разбиваться и гореть» будут животные, а не исследователи. «Вашингтон Таймс» также процитировала сторонников генной инженерии, которые отрицают аргументы о благополучии животных и говорят следующее:
«В течение многих веков люди проводили межпородное скрещивание животных, одомашнивали их, забивали и эксплуатировали другими способами. Ничто принципиально не изменится».^[144]

Как показала данная глава, это горькая правда. Долгое время мы обращались с животными как с вещами, предназначенными для нашего удобства, а в течение последних 30 лет, чтобы заставить их служить нам еще больше, мы применяем новейшие технологические достижения.
Какой бы революционной нам ни казалась генная инженерия, это в каком-то отношении еще один способ использовать животных для наших целей. Что действительно надо сделать – так это коренным образом изменить наши позиции и образ действий. 

Глава 3. Примечания

1.   The WashingtonPost, October 3, 1971; см. также свидетельство в сентябре-октябре 1971 года перед Подкомиссией по монополиям (Subcommittee on Monopoly) при Избранной Комиссии по малому бизнесу, принадлежащей Сенату США (Select Committee on Small Business of the U.S. Senate) в ходе Слушаний о роли гигантских корпораций (Hearings on the Role of Giant Corporations). Особое внимание следует обратить на выступление Джима Хайтауэра (Jim Hightower), Проект отчетности агробизнеса (Agribusiness Accountability Project). О масштабах производителей яиц можно прочитать в Poultry Tribune,June 1987, p. 27.
2.  Ruth Harrison, Animal Machines (London: Vincent Stuart, 1964), p. 3.
3.   Broiler Industry, December 1987, p. 22.
4.  Konrad Lorenz, King Solomon's Ring (London: Methuen and Company, 1964), p. 147.
5.  Farming Express, February 1, 1962; цитируется в книге Ruth Harrison, Animal Machines, p. 18.
6.  F. D. Thornberry, W. O. Crawley, and W. F. Krueger, "Debeaking: Laying Stock to Control Cannibalism", Poultry Digest, May 1975, p. 205.
7. Как сообщается в The Animal Welfare Institute Quarterly, Fall 1987, p. 18.
8.  Report of the Technical Committee to Enquire into the Welfare of Animals Kept Under Intensive Livestock Husbandry Systems, Com­mand Paper 2836 (London: Her Majesty's Stationery Office, 1965), paragraph 97.
9.   A. Andrade and J. Carson, "The Effect of Age and Methods of Debeaking on Future Performance of White Leghorn Pullets", Poultry Science 54: 666-674 (1975); M. Gentle, B. Huges, and R. Hubrecht, "The Effect of Beak Trimming on Food Intake, Feeding Behavior and Body Weight in Adult Hens", Applied Animal Ethology 8: 147-159 (1982); M. Gentle, "Beak Trimming in Poultry", World's Poultry Science Journal 42: 268-275 (1986).
10.  J. Breward and M. Gentle, "Neuroma Formation and Abnormal Afferent Nerve Discharges After Partial Beak Amputation (Beak Trimming) in Poultry", Experienta 41:1132-1134 (1985).
11.  Gentle, "Beak Trimming in Poultry", World's Poultry Science Journal 42: 268-275 (1986).
12.  U.S. Department of Agriculture Yearbook for 1970, p. xxxiii.
13.  Poultry World, December 5, 1985.
14.  American Agriculturist, March 1967.
15.  C. Riddell and R. Springer, "An Epizootiological Study of Acute Death Syndrome and Leg Weakness in Broiler Chickens in Western Canada", Avian Diseases 29: 90-102 (1986); P. Steele and J. Edgar, "Importance of Acute Death Syndrome in Mortalities in Broiler Chicken Flocks", Poultry Science 61: 63-66 (1982).
16.  R. Newberry, J. Hunt, and E. Gardiner, "Light Intensity Effects on Performance, Activity, Leg Disorders, and Sudden Death Syndrome of Roaster Chickens, Poultry Science 66: 1446-1450 (1987).
17.  Trevor Bray, как сообщается в Poultry World, June 14, 1984.
18. См. исследования Riddell and Springer, а также Steele and Edgar, см. ссылку 15 выше.
19.  D. Wise and A. Jennings, "Dyschondroplasia in Domestic Poultry", Veterinary Record 91: 285-286 (1972).
20.  G. Carpenter et al., "Effect of Internal Air Filtration on the Performance of Broilers and the Aerial Concentrations of Dust and Bacteria", British Poultry Journal 27: 471-480 (1986).
21.  "Air in Your Shed a Risk to Your Health", Poultry Digest, De­cember/January 1988.
22.  The Washington Times, October 22, 1987.
23.  Broiler Industry, December 1987, and Hippocrates, Septem­ber/October 1988. В письме мне Пердю  (Perdue) подтвердил, что его цыплятам обрезают клювы. Также см. социальную рекламу организации Animal Rights International «Фрэнк, говорите ли вы правду о цыплятах?» ("Frank, are you telling the truth about your chickens?") The New York Times, October 20, 1989, p. A17.
24.  F. Proudfoot, H. Hulan, and D. Ramey, "The Effect of Four Stocking Densities on Broiler Carcass Grade, the Incidence of Breast Blisters, and Other Performance Traits", Poultry Science 58: 791-793 (1979).
25.   Turkey World, November/December 1986.
26.  Poultry Tribune, January 1974.
27.  Farmer and Stockbreeder, January 30, 1982; цитируется в книге «Животные машины», Руфь Харрисон (Ruth Harrison, Animal Machines, p. 50.)
28.  Feedstuffs, July 25, 1983.
29.  American Agriculturist, July 1966.
30.  Статистика Департамента сельского хозяйства США свидетельствует о том, что в 1986 году численность несушек составляла 246 миллионов. С учетом того, что при вылуплении приблизительное соотношение особей мужского и женского пола составляет 50 процентов, и что птиц заменяют примерно через 18 месяцев, вышеприведенная цифра – минимальная.
31.  American Agriculturist, March 1967.
32.  Upstate, August 5, 1973, report by Mary Rita Kiereck.
33.  National Geographic Magazine, February 1970.
34.  Poultry Tribune, February 1974.
35.  Federal Register, December 24, 1971, p. 24926.
36.  Poultry Tribune, November 1986.
37.  First report from the Agriculture Committee, House of Commons, 1980-1981, Animal Welfare in Poultry, Pig and Veal Production (London: Her Majesty's Stationery Office, 1981), paragraph 150.
38.  B. M. Freeman, "Floor Space Allowance for the Caged Domestic Fowl", The Veterinary Record, June 11,1983, pp. 562-563.
39.  Poultry Tribune, March 1987, p. 30; "Swiss Federal Regulations on Animal Protection", May 29, 1981.
40.  Данные по Нидерландам предоставлены организацией «Сострадание в мировом животноводстве» (Compassion in World Farming) и посольством Нидерландов в Лондоне. (См. также Farmer's Guardian, September 29, 1989.) Данные по Швеции можно получить в следующем источнике: Steve Lohr, "Swedish Farm Animals Get a New Bill of Rights", The New York Times, October 25, 1988.
41.  Poultry Tribune, March 1987.
42.  European Parliament, Session 1986/7, Minutes of Proceed­ings of the Sitting of 20 February 1987, Document A2-211/86.
43.  Poultry Tribune, November 1986.
44. Upstate, August 5, 1973.
45.  Animal Liberation (Victoria) Newsletter, May 1988 and February 1989.
46.  Roy Bedichek, Adventures with a Naturalist, quoted by Ruth Harrison, Animal Machines, p. 154.
47.  Upstate, August 5, 1973.
48.  Der Spiegel, 1980, no. 47, p. 264; quoted in Intensive Egg and Chicken Production, Chickens' Lib (Huddersfield, U.K.)
49.  I. Duncan and V. Kite, "Some Investigations into Motivation in the Domestic Fowl", Applied Animal Behaviour Science 18: 387-388 (1987).
50.  New Scientist, January 30, 1986, p. 33, reporting a study by H. Huber, D. Folsch, and U. Stahli, published in British Poultry Science 26: 367 (1985).
51.  A. Black and B. Hughes, "Patterns of Comfort Behaviour and Activity in Domestic Fowls: A Comparison Between Cages and Pens", British Veterinary Journal 130: 23-33 (1974).
52.  D. van Liere and S. Bokma, "Shortterm Feather Maintenance as a Function of Dustbathing in Laying Hens", Applied Animal Behaviour Science 18:197-204 (1987).
53.  H. Simonsen, K. Vestergaard, and P. Willeberg, "Effect of Floor Type and Density on the Integument of Egg Layers", Poultry Science 59: 2202-2206 (1980).
54.  K. Vestergaard, "Dustbathing in the Domestic Fowl—Diurnal Rhythm and Dust Deprivation", Applied Animal Behaviour Science 17: 380 (1987).
55.  H. Simonsen, K. Vestergaard, and P. Willeberg, "Effect of Floor Type and Density on the Integument of Egg Layers."
56.  J. Bareham, "A Comparison of the Behaviour and Production of  Laying   Hens   in   Experimental   and   Conventional   Battery Cages", Applied Animal Ethology 2: 291-303 (1976).
57.  J. Craig, T. Craig, and A. Dayton, "Fearful Behavior by Caged Hens of Two Genetic Stocks", Applied Animal Ethology 10: 263-273 (1983).
58.  M. Dawkins, "Do Hens Suffer in Battery Cages? Environmen­tal Preferences and Welfare", Applied Animal Behaviour 25: 1034-1046 (1977). Также см. M. Dawkins, Animal Suffering: The Sci­ence of Animal Welfare (London: Chapman and Hall, 1980), chapter 7.
59.  Plain Truth (Pasadena, California), March 1973.
60.  C. E. Ostrander and R. J. Young, "Effects of Density on Caged Layers", New York Food and Life Sciences 3 (3) (1970).
61.  U.K. Ministry of Agriculture, Fisheries and Food, Poultry Technical Information Booklet No. 13; quoted from Intensive Egg and Chicken Production, Chickens' Lib (Huddersfield, U.K.).
62.  Poultry Tribune, March 1974.
63.  Ian Duncan, "Can the Psychologist Measure Stress?" New Scientist, October 18, 1973.
64.  R. Dunbar, "Farming Fit for Animals", New Scientist, March 29, 1984, pp. 12-15; D. Wood-Gush, "The Attainment of Humane Housing for Farm Livestock", in M. Fox and L. Mickley, eds., Ad­vances in Animal Welfare Science (Washington, D.C.: Humane Society of the United States, 1985).
65.  Farmer's Weekly, November 7, 1961, quoted by Ruth Harrison, Animal Machines, p. 97.
66.  R. Dantzer and P. Mormede, "Stress in Farm Animals: A Need for Reevaluation", Journal of Animal Science 57: 6-18 (1983).
67.  D. Wood-Gush and R. Beilharz, "The Enrichment of a Bare Environment for Animals in Confined Conditions", Applied Animal Ethology 20: 209-217 (1983).
68.  U.S. Department of Agriculture, Fact Sheet: Swine Manage­ment, AFS-3-8-12, Department of Agriculture, Office of Govern­mental and Public Affairs, Washington, D.C.
69.  F. Butler, quoted in John Robbins, Diet for a New America (Walpole, N.H.: Stillpoint, 1987). p. 90.
70.  D. Fraser, "The Role of Behaviour in Swine Production: a Review of Research", Applied Animal Ethology 11: 332 (1984).
71.  D. Fraser, "Attraction to Blood as a Factor in Tail Biting by Pigs", Applied Animal Behaviour Science 17: 61-68 (1987).
72.  Farm Journal, May 1974.
73. Обобщение подобных исследований сделано Майклом В.Фоксом (Michael W. Fox), в книге Farm Animals: Husbandry, Behavior, Veterinary Practice (University Park Press, 1984), p. 126.
74.  Farmer and Stockbreeder January 22, 1963; цитируется в книге Ruth Harrison, Animal Machines, p. 95.
75.  "Swine Production Management", Hubbard Milling Company, Mankato, Minnesota, 1984.
76.  William Robbins, "Down on the Superfarm: Bigger Share of Profits", The New York Times, August 4,1987.
77. Feedstuffs, January 6, 1986, p. 6.
78.  Hog Farm Management, December 1975, p. 16.
79.  Bob Frase, цитируется в Orville Schell, Modern Meat (New York: Random House, 1984), p. 62.
80.  Farmer and Stockbreeder, July 11, 1961; цитируется в Ruth Harri­son, Animal Machines, p. 148.
81.  J. Messersmith, цитируется в J. Robbins, Diet for a New America p. 84.
82.  Agscene (Petersfield, Hampshire, England), June 1987, p. 9.
83.  Farm Journal, March 1973.
84.  "Mechanical Sow Keeps Hungry Piglets Happy", The Western Producer, April 11, 1985.
85.  National Hog Farmer, March 1978, p. 27.
86.  U.S. Department of Agriculture, Fact Sheet: Swine Management, AFS-3-8-12, Department of Agriculture, Office of Governmental and Public Affairs, Washington, D.C.
87.  U.S. Department of Agriculture, Fact Sheet: Swine Housing, AFS-3-8-9, Department of Agriculture, Office of Governmental and Public Affairs, Washington, D.C.
88.  G. Cronin, "The Development and Significance of Abnormal Stereotyped Behaviour in Tethered Sows", Ph.D. thesis, Univer­sity of Wageningen, Netherlands, p. 25.
89.  Roger Ewbank, "The Trouble with Being a Farm Animal", New Scientist, October 18, 1973.
90.  "Does Close Confinement Cause Distress in Sows?" Scottish Farm Buildings Investigation Unit, Aberdeen, July 1986, p. 6.
91.  Farm Animal Welfare Council, Assessment of Pig Production Systems (Farm Animal Welfare Council, Surbiton, Surrey, Eng­land, 1988), p. 6.
92.  A. Lawrence, M. Appleby, and H. MacLeod, "Measuring Hunger in the Pig Using Operant Conditioning: The Effect of Food Restriction", Animal Production 47 (1988).
93. The Stall Street Journal, July 1972.
94.  J. Webster, C. Saville, and D. Welchman, "Improved Hus­bandry Systems for Veal Calves", Animal Health Trust and Farm Animal Care Trust, no date, p. 5; также см. Webster et al., "The Ef­fect of Different Rearing Systems on the Development of Calf Be­havior", and "Some Effects of Different Rearing Systems on Health, Cleanliness and Injury in Calves", British Veterinary Jour­nal 1141: 249 and 472 (1985).
95.  J. Webster, C. Saville, and D. Welchman, "Improved Husbandry Systems for Veal Calves", p. 6.
96.  J. Webster, C. Saville, and D. Welchman, "Improved Husbandry Systems for Veal Calves", p. 2.
97.  The Stall Street Journal, November 1973.
98.  The Stall Street Journal, April 1973.
99.  The Stall Street Journal, November 1973.
100. Farmer and Stockbreeder, September 13, 1960, цитируется в Ruth Harrison, Animal Machines, p. 70.
101. The Stall Street Journal, April 1973.
102. G. van Putten, "Some General Remarks Concerning Farm Animal Welfare in Intensive Farming Systems", unpublished paper from the Research Institute for Animal Husbandry, "Schoonoord", Driebergseweg, Zeist, The Netherlands, p. 2.
103.  G. van Putten, "Some General Remarks Concerning Farm Animal Welfare in Intensive Farming Systems", p. 3.
104. The Vealer, March/April 1982.
105. U.K. Ministry of Agriculture, Fisheries and Food, Welfare of Calves Regulations, 1987 (London: Her Majesty's Stationery Of­fice, 1987).
106. J. Webster, "Health and Welfare of Animals in Modern Husbandry Systems—Dairy Cattle", In Practice, May 1986, p. 85.
107. Gordon Harvey, "Poor Cow", New Scientist, September 29, 1983, pp. 940-943.
108. The Washington Post, March 28, 1988.
109. D. S. Kronfeld, "Biologic and Economic Risks Associated with Bovine Growth Hormone", Conference on Growth Hor­mones, European Parliament, December 9, 1987, unpublished paper, p. 4.
110. D. S. Kronfeld, "Biologic and Economic Risks Associated with Bovine Growth Hormone", p. 5.
111. Bob Holmes, "Secrecy Over Cow Hormone Experiments", Western Morning News, January 14, 1988.
112. Keith Schneider, "Better Farm Animals Duplicated by Cloning", The New York Times, February 17, 1988; также см. Ian Wilmut, John Clark, and Paul Simons, "A Revolution in Animal Breeding", New Scientist, July 7, 1988.
113. The Peoria Journal Star, June 5, 1988.
114. "Is Pain the Price of Farm Efficiency?" New Scientist, October 13, 1973,p.l71.
115. Feedstuffs, April 6, 1987.
116. Farm Journal, August 1967, March 1968.
117. S. Lukefahr, D. Caveny, P. R. Cheeke, and N. M. Patton, "Rearing Weanling Rabbits in Large Cages", The Rabbit Rancher, приводится в Australian Federation of Animal Societies, Submission to the Senate Select Committee of Inquiry into Animal Welfare in Australia, vol. 2, Melbourne, 1984.
118. The Age (Melbourne), May 25, 1985.
119. Такой размер клеток рекомендует Финская Ассоциация звероводов (Finnish Fur Breeders Association). Ассоциация звероводов Великобритании (U.K. Fur Breeders Association) рекомендует для норок клетки размером 30 на 9 дюймов. See Fur Trade Fact Sheet, Lynx (1986), Great Dunmow, Essex.
120. Report of the Technical Committee to Enquire into the Welfare of Animals Kept Under Intensive Livestock Husbandry Systems, ap­pendix.
121. Report of the Technical Committee to Enquire into the Welfare of Animals Kept Under Intensive Livestock Husbandry Systems, para­graph 37.
122. См. стр. 120 выше.
123. Joy Mensch and Ari van Tienhove, "Farm Animal Welfare", American Scientist, November/December 1986, p. 599, здесь цитируется следующий доклад: D. W. Folsch, "Egg Production—Not Necessarily a Reli­able Indicator for the State of Health of Injured Hens", in Fifth European Poultry Conference, Malta, 1976.
124. B. Gee, The 1985 Muresk Lecture, Muresk Agricultural College, Western Australian Institute of Technology, p. 8.
125. European Parliament, Session 1986/7, Minutes of proceedings of the sitting of February 20, 1987, Document A2-211/86.
126. D. W. Folsch, et al, "Research on Alternatives to the Battery System for Laying Eggs", Applied Animal Behaviour Science 20: 29-45 (1988).
127. Dehorning, Castrating, Branding, Vaccinating Cattle, Publication No. 384 of the Mississippi State University Extension Serv­ice, cooperating with the USDA; также см. Beef Cattle: Dehorning, Castrating, Branding and Marking, USDA, Farmers' Bulletin No. 2141, September 1972.
128. Progressive Farmer, February 1969.
129. Pig Farming, September 1973.
130. Hotiron Branding, University of Georgia College of Agriculture, Circular 551.
131. Beef Cattle: Dehorning, Castrating, Branding and Marking.
132. R. F. Bristol, "Preconditioning of Feeder Cattle Prior to Interstate Shipment", Report of a Preconditioning Seminar held at Oklahoma State University, September 1967, p. 65.
133. U.S. Department of Agriculture Statistical Summary, Federal Meat and Poultry Inspection for Fiscal Year 1986.
134. The Washington Post, September 30, 1987.
135. Colman McCarthy, "Those Who Eat Meat Share in the Guilt", The Washington Post, April 16, 1988.
136. Farm Animal Welfare Council, Report on the Welfare of Livestock (Red Meat Animals) at the Time of Slaughter (London: Her Majesty's Stationery Office, 1984) paragraphs 88, 124.
137. Harold Hillman, "Death by Electricity", The Observer (Lon­don) July 9, 1989.
138. "Animals into Meat: A Report on the Pre-Slaughter Handling of Livestock", Argus Archives (New York) 2: 16-17 (March 1970); описание сделано Джоном Макфарланом (John MacFarlane), вице-президентом Livestock Conservation, Inc.
139. Farm Animal Welfare Council, Report on the Welfare of Livestock When Slaughtered by Religious Methods (London: Her Maj­esty's Stationery Office, 1985), paragraph 50.
140. Темпл Грандин (Temple Grandin), письмо, датированное 7 ноября 1988 года.
141. Farm Animal Welfare Council, Report on the Welfare of Livestock When Slaughtered by Religious Methods, paragraph 27.
142. Science 240: 718 (May 6, 1988).
143. Caroline Murphy, "The 'New Genetics' and the Welfare of Animals", New Scientist, December 10, 1988, p. 20.
144. "Genetic Juggling Raises Concerns", The Washington Times, March 30, 1988.

Далее: Глава 4

Вернуться к началу Главы 3

ОГЛАВЛЕНИЕ