|
"Россия
вегетарианская" - материалы проекта "Виты по
восстановлению истории дореволюционного русского вегетарианства
О ВЕГЕТАРИАНСТВЕ
(О БЕЗУБОЙНОМ ПИТАНИИ)
Е.О.Дымшиц
II издание
Вновь просмотренное и дополненное
Издание И.А. Ройзенберга
Екатеринослав
Типогр. «Польза», №1413
1911
© Восстановление текста, корректура, набор: Центр защиты прав животных "Вита". Москва, 2008
СОДЕРЖАНИЕ:
I
Существует в нашей жизни много диких, жестоких и уродливых явлений, дикости, жестокости и уродливости, которых мы, благодаря воспитанию нашему, привычкам, благодаря укоренившимся взглядам и понятиям, благодаря, особенно, нашему личному, непосредственному или посредственному участию в них, часто, однако, вовсе не замечаем.
Мы выросли и растем среди этих явлений; мы встречаем их на каждом шагу, они входят, так сказать, в атмосферу нашей жизни; мы совершенно сжились с ними, так что нам обыкновенно трудно даже становится заметить то ужасное и дикое, что они представляют собою.
А между тем, явления эти не могут не поражать всякого свежего человека, человека, не воспитанного в условиях нашей жизни и свободного от ее предрассудков, не могут не бросаться в глаза своей дикостью и уродливостью.
Явления эти не могут не порождать вопроса и во всяком мыслящем человеке вообще – человеке, способном подняться над своими привычками и относиться к жизни более или менее сознательно.
Стоит лишь такому человеку хоть немного остановиться и призадуматься над этими явлениями, стоит лишь один раз серьезно обратить на них внимание, стоит лишь уловить их суть и значение, чтобы ему нельзя уж было игнорировать их, замалчивать и проходить мимо, чтобы ему не удивляться, как мог он раньше не замечать всего их ужасного значения, и как другие не замечают, чтобы не удивляться всеобщему равнодушию к ним.
К числу подобных ужасных явлений, вошедших в наши привычки и не останавливающих обыкновенно нашего внимания, принадлежит в настоящее время, безусловно, явление мясоедения.
II
Явление это до того дико и отвратительно, до того ужасно и противочеловечно, что только силой инерции и привычки можно объяснить его существование среди нас и всеобщее равнодушие к нему.
– Надо зарезать эту курицу. – Пойду мясо покупать. – Хорошее мясо. – Надо зажарить это мясо. – Вкусная рыба. – Прелестная говядина. – Превосходная телятина и проч. и проч.
Мы так привыкли слышать эти слова, мы так часто и просто произносим их, мы так обыкновенно не вдумываемся в их действительное и настоящее значение; мы до того привыкли с самого детства видеть в наших кухнях мясо и кровь, привыкли видеть на столе жареных цыплят, гусей, уток, рыбу и проч., что действительно трудно становится нам видеть в мясоедении то ужасное и дикое, что оно представляет собою.
Но стоит лишь нам немного хоть призадуматься над этим явлением, вникнуть в его суть и просто и правдиво посмотреть на дело, чтобы у нас не возникло отвращение к мясоедению.
В самом деле, что это такое?.. – Берут животных – коров, свиней, быков, телят, кур, уток, гусей, убивают ежедневно тысячами, десятками тысяч и миллионами и съедают их… Существуют специально для этой цели устроенные бойни с врачами и мясниками; существуют специальные лавки, где продаются эти трупы убитых животных; люди покупают эти трупы, варят, жарят и едят – едят сами и дают другим, дают детям…
Может ли быть что-нибудь более дикого, более отвратительного подобного явления?
А между тем… ничего!.. И ни у кого не вырвется крика: что вы делаете?!..
Большинству даже и в голову не приходит, что оно делает что-то особенное, большинству и в голову не приходит, что тут есть что-нибудь дикое и отвратительное. Да оно и не может прийти в голову большинству, как не могло и не может прийти в голову людоедам, что они делают что-то мерзкое и гадкое, пожирая тела людей, как не могло прийти в голову рабовладельцу, что рабство есть отвратительное и гадкое явление.
«Один путешественник, – рассказывает Люси Малори, – посетил каких-то африканских людоедов в то время, как они ели человеческое мясо, и они объяснили ему, что предпочитают человеческое мясо мясу животных, потому что животные грязны, тогда как негры моются три раза в день.
«Это ужасно!» – воскликнул путешественник, глядя на пищу, которую они ели.
«Нет, это очень вкусно с солью», – ответил вождь племени.
«Это ужасно», – говорят вегетарианцы, видя мясо ягнят и свиней на столе цивилизованных людей.
«Нет, это очень вкусно с солью», – отвечают те.
Но есть ли какая разница между ними?..»
Цивилизованные, образованные и гуманные люди не видят ничего особенного в мясоедении, не стыдятся покупать мясо, не стыдятся говорить о жареных цыплятах, о вкусной говядине и проч., не стесняются поедать трупы убитых животных, – как не видят людоеды ничего особенного в поедании людей, как не стыдятся людоеды говорить о человеческом мясе, как не стесняются людоеды поедать тела людей.
В самом деле, где тут разница?.. Людоеды привыкли к человеческому мясу, мы привыкли к мясу животных. Людоеды предпочитают человеческое мясо мясу животных, потому что оно вкуснее и чище животного мяса; не по тем ли причинам предпочитаем мы мясо коров, быков, телят и гусей мясу крыс, кошек и собак? Где в самом деле разница?..
Разница может быть только в том, что людоеды просто людоеды, дикари не учреждают обществ покровительства животных ничего не говорят о высшей культуре, об искусстве, о гуманности и совершенствовании человеческого духа, о милосердии, о жалости, любви и проч., а мы говорим обо всем этом. Мы говорим и о жалости к животным, и о любви, говорим часто это за тем самым столом, на котором лежат куски изжаренного нами животного. Только в этом может быть разница, да еще, пожалуй, в том, что людоеды сами убивают свои жертвы, мы же в большинстве не можем сами убивать. Мы в большинстве не можем даже видеть, как бьют, и устраиваем для этого за городом особые бойни и создаем особую категорию людей – профессиональных убийц, мясников, которые бьют и режут за нас любимых наших животных. Да только в этом и разница.
Но как мы теперь относимся к людоедам, так будут когда-нибудь относиться к нам, и как мы говорим теперь о дикости и безумии людоедов, так будут когда-нибудь говорить о нам, о тех, называвших себя цивилизованными, дикарях, которые брали животных, часто сами вскармливали их и ходили за ними, потом убивали их, резали в куски, варили, потом садились за стол и преспокойно ели.
«Как теперь, – говорит доктор Циммерман, – считается гнусным и позорным подкидывать детей, устраивать бой гладиаторов, мучить пленников и совершать другие зверства, никому не казавшиеся прежде ни предосудительными, ни противными чувству справедливости, – так подходит время, когда будет считаться безнравственным и позорным убивать животных и употреблять в пищу их трупы».
III
Всякая живая идея, всякая живая истина переживает, как говорит Толстой, в своем развитии от своего возникновения до всеобщего признания три фазиса: фазис недоумения, насмешки и равнодушия, фазис борьбы и гонения и, наконец, фазис всеобщего признания.
Идея зарождается в умах и сердцах наиболее чутких, наиболее мыслящих и наиболее передовых людей; масса сначала равнодушна к ней, идея не отражается в ее жизни, она (масса) живет по-старому; идея вызывает лишь насмешки, недоумения.
Но живая идея не останавливается в своем развитии. Она все больше и больше распространяется, она мало-помалу начинает входить в жизнь, начинает заметно проявляться. Тут начинаются нападки и гонения со стороны приверженцев старины; они чувствуют уже, что насмешкой ничего не сделаешь, и начинают принимать другие меры, более, по их понятиям, действительные. Защитников данной идеи начинают гнать и преследовать.
Но никакие гонения и преследования не могут убить живую идею, наоборот даже, «идею быстро зреют, – как говорит Мадзини, – если их питает кровь мучеников».
Живая идея все больше и больше распространяется, к ней все больше начинают прислушиваться, и она все больше и больше входит во всеобщее сознание, так что, наконец, с ней перестают и вовсе спорить.
Наоборот, все соглашаются и удивляются, как можно было раньше не соглашаться с нею.
Если мы, например, проследим историю развития идеи об уничтожении личного рабства с момента ее зарождения до осуществления, то найдем все эти три фазы, более или менее ясно обозначенные.
Долго существовало личное рабство. Общество до того свыклось и сжилось с ним, что вовсе не замечало всей той жестокости, дикости, всего того отвратительного, что оно носило в себе. Даже образованные и гуманные люди не видели ничего гадкого, ужасного и позорного в рабстве. Это показывает, до чего привычка может ослеплять людей, до чего она может поистине властвовать и господствовать над людьми.
Люди рождались в атмосфере рабства, вырастали в этой атмосфере, жили и умирали в ней, и удивительно ли, что они не находили ничего особенного, не замечали ничего ужасного в ней.
Но то, чего не заметило большинство, чего не заметили образованнейшие и умнейшие люди, заметили люди с чуткими сердцами: они всей душой почувствовали ужас и безумие рабства. Сначала из было мало, голоса их звучали одиноко и робко и вызывали лишь недоумение и насмешку. «Они говорят, что нельзя держать рабов, что их надо освободить!» – говорило про них большинство и проходило мимо, совершенно не останавливаясь на этой мысли, совершенно не давая себе труда задуматься над ней. До того уд был вкоренен и освящен этот взгляд, что рабство есть самое нормальное явление, что в нем нет ничего особенного – вопроса совсем не существовало.
Но идея, возникшая в душах лучших людей, росла и крепла, голоса ее защитников становились все слышнее и громче. Идея прокладывала себе путь в сердца наиболее живых душ, стала находить себе последователей – и стала вызывать негодование и гонения со стороны тех, кто считал нормальным и выгодным для себя то устройство жизни, которое основывалось на рабстве, и кто считал и называл это устройство жизни благоустройством.
«Они уничтожают благоустройство нашей жизни! – говорило теперь со злостью и негодованием большинство об отрицателях рабства. – Они мешают нам жить! Они хотят отравить нашу жизнь!.. Они хотят уничтожить нашу культуру!.. Что будет с наукой и искусством?.. Кто будет работать?.. Да ведь рабы на то и созданы, чтобы быть рабами!» и проч. и проч. Возник вопрос о рабстве.
Большинство еще пыталось задержать идею, но тщетно.
Истина, раз ясно сознанная и высказанная, росла, разрасталась и входила в сознание все большего и большего числа людей, и правда, после долгой борьбы, после многих жертвы, до того проникла в умы и сердца людей, что в настоящее время уже трудно или даже невозможно найти среди нас человека, серьезно защищающего рабство. «Да кому же это не известно, да кто же может сомневаться в том, что рабство есть отвратительнейшее и позорнейшее явление в человечестве», – говорят сейчас все в один голос, и как раньше не существовало вовсе вопроса о рабстве, как раньше не сомневались в его законности, так сейчас нет вопроса о беззаконии, о безобразии и гадости рабства. Идея завершила свое развитие; она вошла в нашу плоть и кровь и составляет сейчас частицу нашего «я»; она неотделима от нас.
То, что случилось с идеей об уничтожении личного рабства, случилось и случается по отношению и к другим живым идеям и вопросам жизни.
Всякая действительно новая и жизненная идея проходит неизбежно эти фазы своего развития – сначала равнодушного недоумения и насмешки, потом гонения и борьбы и, наконец, всеобщего признания.
Всякой живой развивающейся идее приходится сначала победить инерцию общества, затронуть и привлечь его внимание, потом разрушить суеверия и заблуждения, мешающие ее распространению, выдержать все нападки и гонения, – и лишь потом, расчистивши себе таким образом дорогу в сознание и сердце человеческое, она становится всеобщим достоянием.
Идее вегетарианства тоже приходится проходить эти фазы.
В настоящее время у нас вегетарианство переживает еще первые фазы своего развития. Многие вовсе не слыхали и не знают, что такое вегетарианство; у многих вопрос о вегетарианстве вызывает лишь какой-нибудь смешок, две-три остроты и т.д.
Таково отношение большинства к вегетарианству. И это-то отношение, легкое и насмешливое, а потому и скрывающее суть вопроса , необходимо уничтожить.
Необходимо уничтожить эту инертность и холод большинства к вопросу, необходимо зарождать этот вопрос в умах людей. Необходимо указывать, что явление мясоедения не есть безразличное явление, мимо которого можно равнодушно пройти, что вегетарианство не есть смешной и глупый вопрос, не есть вопрос о еде – о том, то ли есть или другое – а есть вопрос очень важный и серьезный. Необходимо до того ясно и определенно ставить вопрос, чтобы перестало быть возможным, поговорив о нем, посмеявшись, сесть за стол и преспокойно есть говядину, рыбу и проч., говоря: «Это очень вкусно с солью». Необходимо, чтобы вегетарианство стало вопросом не ограниченного лишь кружка людей, а вопросом действительно общественным, вопросом широких масс.
О вегетарианстве много говорилось уже и писалось; вопрос ставился и разбирался со всяких точек. Но пока существует мясоедение, пока у большинства нет даже вопроса о мясоедении, пока еще возможно это легкое отношение, эти самодовольные остроты, надо говорить и писать о нем, как надо было говорить и писать когда-то о рабстве, как надо говорить и писать сейчас, и еще и еще говорить и писать и о других ужасах нашей жизни – надо говорить и писать до тех пор, пока большинству станут ясно виды эти ужасы, пока отпадут и уничтожатся эти заблуждения, насмешки и ошибки, скрывающие истину и мешающие ее распространению, – надо говорить и писать об этих явлениях до тех пор, пока они не прекратятся.
IV
Сущность вегетарианства до того проста и ясна, что почти никто не возражает прямо против нее. Как и всякая живая истина, она сама себя утверждает. Она очевидно. Никто почти, ни один серьезно и правдиво мыслящий человек, не скажет прямо, что надо убивать коров, быков, птиц, рыб и пр., резать их и поедать. Никто серьезно этого не скажет, ибо всякий человек знает в душе, что этого не надо, знает несомненно, если только не хочет не знать этого.
Возражения, которые обыкновенно делаются вегетарианцам, касаются в сущности не вегетарианства, суть не возражения против вегетарианства как такового, а суть скорее попытки, так или иначе, с той или другой стороны оправдать привычку мясоедения, а потому вегетарианцам не столько нужно доказывать и защищать вегетарианство (тут и доказывать и защищать нечего), сколько надо разрушать и уничтожать эти возражения – попытки оправдания мясоедения.
Надо вскрыть основу этих возражений и не давать запутать и затемнять сущности вегетарианства.
«Мы не убиваем!» Да, говорят и думают многие, это верно: резать, убивать животных – это жестоко, противочеловечно, но ведь мы не убиваем.
Выходит, что виноваты в убийстве животных не люди, употребляющие их в пищу, а мясники, которые убивают… Но ведь очевидно, что это нелепость; ведь очевидно, что нельзя отделить факта убийства животных от факта их поедания, что одно вызывает другое, что одно служит причиною и следствием другого. Ведь, употребляя мясо, вы не можете не знать, что ваше мясо не может быть добыто без убийства. Вы не можете не знать, если только дадите себе труд вникнуть в дело, что все эти говядины, котлеты, бифштексы и проч. – суть куски трупов тех самых животных, которые несколько дней назад двигались, чувствовали, жили – жили иногда при вас же, на вашем же дворе. Вы должны же знать истинное значение слова, вами употребляемых: вы должны же знать, что 2 фунта говядины – значит не 2 фунта говядины, а 2 фунта трупа убитого животного. Вы должны же знать, что мясо, поедаемое вами в течение вашей жизни, есть в сущности столько-то быков, свиней, ягнят, столько-то птиц и проч.
Что из того, что вы не убивали и не убиваете? Самый этот факт свидетельствует против вас.
Если мясоедение – нормальное и естественное явление, то убивайте сами, сами перерезывайте горло вашей жертве… Отчего же вы не можете этого (ведь это необходимо; ведь вы знаете, что мясо не может быть добыто без убийства)? Отчего же вы не можете убивать? Отчего вы не можете даже смотреть на конвульсии и предсмертную агонию убиваемого животного? Самый этот факт свидетельствует против нас. Вы не можете убивать – тем хуже. Вы заставляете других делать то, что вас самим противно и чего вы сами не можете делать. Выходит, что вы не только участвуете в убийстве животных, но способствуете еще выработке особой категории людей с грубыми и жестокими нравами – мясников профессиональных, с постоянным ремеслом убийства, которые вы же сами часто презираете.
V
«Но разве, – продолжают защитники мясоедения, – прекратится убийство животных оттого, что мы одни откажется от мяса?.. Ведь нет! Ведь убивают животных не именно для нас, для меня; ведь убивают животных вообще, ведь и после моего отказа от мяса их будут убивать; ведь животные уж, наконец, убиты, – то что, не все ли равно, буду ли я или не буду есть мясо?»
И это возражение кажется многим очень основательным, как казались основательными рабовладельцам те возражения, которые они делали отрицателям рабства: «Разве прекратится рабство от того лишь, что я один не буду порабощать? Ведь нет! Ведь рабы все одно будут; ведь они уже есть; так что, не все ли равно, буду ли я или не буду владеть рабами»… Так говорили в свое время защитники рабства, и то же говорят сейчас защитники мясоедения: «Да, хорошо бы было, – говорят, – если бы все поняли идею вегетарианства! Это высокая идея» и проч… «Но так как это не так, то…». И, удивительное дело: люди, рассуждающие в других областях жизни совершенно правильно, под влиянием привычек и вкусов своих, а часто и под влиянием своих аппетитов не видят тех нелепостей в своих рассуждениях, которых бы они не могли не видеть, если бы их разум был свободен, если бы желудок не вмешивался в их рассуждения.
Да, это верно. От того, что я откажусь один от мясоедения, еще не перестанут убивать животных. Но что же из этого?.. Неужели из этого положения человек серьезно и искренне мыслящий, а не желающий лишь (часто, впрочем, вовсе не подозревая этого) оправдывать свои привычки и слабости; неужели сможет он из этого положения сделать тот вывод, который делается из него защитниками мясоедения: что, так кА, мол, убийство животных будет продолжаться и после моего отказа от мяса, то мне и отказываться незачем?
Но почему же, в таком случае, остановиться лишь на убийстве животных, отчего не идти дальше? Точно так же не прекратятся и убийства людей и насилия одних над другими от того лишь, что я один буду отказываться от участия в убийствах и насилиях; точно так же не уничтожится разврат, пьянство и рабство от того лишь, что я один буду стараться не развратничать, быть трезвым и не буду порабощать… Почему остановиться только на убийстве животных? Ведь, идя по этому пути, рассуждая таким образом, мы дойдем до полного оправдания себя во всех мерзостях и гадостях жизни.
Но люди, считающие убийство и насилие действительно делом гадким и противным, не могут так рассуждать, не могут и прийти к тому выводу, к которому приходят люди, желающие лишь оправдать себя и закрыть глаза на то, что есть. Если я действительно считаю убийство мерзким делом, что я не буду убивать, не буду участвовать в убийстве, ни прямо, ни косвенно, и если я действительно считаю, что хорошо бы было, чтобы все перестали убивать и насиловать, то я и буду об этом стараться, буду стараться всеми силами способствовать распространению гуманитарных идей, буду стараться, чтобы эти идеи проникли в осознание широких масс, буду воспитывать своих детей в духе гуманитаризма, и первое и неизбежное, что я сделаю, это то, что сам в своей жизни буду проявлять этот дух гуманитаризма, буду воздерживаться от убийства и перестану употреблять в пищу убоину…
Да и «все»! Что такое в сущности это «все», на которых мы обыкновенно ссылаемся? Кто составляет это «все?» Я говорю «все» – и думаю Ивана, Карпа, Сидора и проч. Иван говорит «все» и думает Карпа, Сидора и меня. Ведь разве мы не составляем часть его? Ведь все – это мы все. И для того ведь, чтобы изменилась в действительности жизнь людей, нас в сущности и делать другого не остается, как изменять свою личную жизнь и как можно более распространять живые и истинные идеи; ведь только таким образом и изменяется жизнь всех. Ведь только постольку, поскольку изменяются привычки, вкусы, понятия и идеалы отдельных людей, ведь только постольку и действительно изменяется жизнь всех. Ведь не могут все в один день понять одну и ту же истину; ведь всякая новая и живая идея встречает на пути своего развития это неизбежное «все». Ведь и рабство в свое время опиралось на это «все», и ведь все дело всех мыслящих и действительно стремящихся к лучшей жизни людей – это именно разрушить это инертное, стихийное и слепое «все», разрушить старое и ложное общественное мнение и создать новое. По мере того, как отдельные личности освободятся от этой власти «всех», – по мере того будет падать и эта власть, пока совсем не уничтожится.
VI
«Но разве, – говорят еще, – можно жить без мяса, разве можно быть вполне здоровым при вегетарианском режиме?» И большинство людей, не только простых, необразованных, не знающих и не думавших никогда над вопросом о питании и пище, но часто люди образованные поддерживают этот взгляд о необходимости будто для поддержания жизни, здоровья и сил мясной пищи. И хотя неоднократно было доказано, что можно вполне обойтись без мяса, однако речи о необходимости мясной или смешанной (растительно-животной) пищи не прекращаются.
Без мяса нельзя жить!..
Лучшим ответом на это, разумеется, может служить жизнь самих вегетарианцев. Люди, перешедшие от мясной пищи к безубойному питанию, не только живут, но – при равенстве прочих условий – чувствуют себя несравненно лучше, бодрее и живее, чем при мясной или смешанной пище.
Если кто и испытывает на первых порах некоторую неловкость и неудовлетворенность при переходе от мясной пищи к вегетарианскому режиму, то неловкость эта и неудовлетворенность никак не свидетельствуют о необходимости мяса. Ведь и алкоголики, и курильщики испытывают неловкость и неудовлетворенность при первых попытках отказа от алкоголя и табаку, чувствуют потребность в них. Но так как неловкость и неудовлетворенность алкоголика и курильщика вовсе не доказывает необходимости алкоголя и табаку, а есть лишь следствие вредной привычки, так и неловкость и неудовлетворенность мясоедов не доказывает необходимости мяса и также является следствием привычки. Но, как алкоголик и курильщик, при упорном воздержании от алкоголя и табаку теряют, наконец, это чувство неудовлетворенности и, наоборот, начинают себя чувствовать лучше и живее – так и мясоед при настойчивом воздержании от мяса теряет потребность в нем до того иногда, что оно начинает вызывать в нем даже отвращение. Неловкость эта продолжается лишь некоторое время (обыкновенно весьма непродолжительное), пока желудок приспособится и освоится с новым режимом.
Мясная пища не только не необходима для жизни, но, по мнению врачей и исследователей, даже вредна.
«Мясо, – говорит д-р Бургер, – может быть вредным во 1) содержащимися в нем паразитами: трихинами, глистами и проч; во 2) болезненным состоянием самого животного: сибирской язвой, бугорчаткой и проч; 3) отравлением животного в последнее время его жизни; и г) порчей мяса после смерти животного» То же говорит д-р Кингсфорд и другие.
Варкой, как полагают, мясо значительно обезвреживается, но некоторые ядовитые свойства его все же остаются и раньше или позже должны оказать свое пагубное влияние на организм. Известны случаи отравления мясом, колбасой и рыбой. По исследованиям некоторых врачей оказывается, что значительная часть мяса и мясных продуктов, потребляемых в пищу, получается от больных животных
Но даже и самое «свежее», свободное от паразитов мясо является, по мнению многих врачей, пищей вредной для человека. Многие сравнивают вред мяса с вредом алкоголя. Если большинство не видит этого вреда, то это, может, только потому, что ввиду всеобщего употребления мяса, его (вред этот) и невозможно видеть… Существуют предания о том, что первые люди, питавшиеся бескровной пищей, были долговечнее нас, не знали никаких болезней и умирали естественной своей смертью… Кто знает, не кроется ли значительная доля истины в этих преданиях…
Мясная пища является коренной причиной многих болезней. По мнению д-ра Кингсфорд, Бургера и других, золотуха, подагра, многие болезни печени, ревматизм и проч. берут начало в употреблении мяса. Отвратительный запах изо рта и порча зубов, по мнению профессора Бака, также является следствием употребления мяса. Запах этот объясняется главным образом гниением и разложением остатков мясных кушаний, которые почти всегда задерживаются между зубами и в пустых зубах (Бургер).
Много больных избавились от своих болезней, благодаря вегетарианской диете. Д-р Бургер утверждает, что он избавился от своей мигрени с тех пор, как стал вегетарианцем. О благотворном влиянии вегетарианской диеты свидетельствуют вообще почти все прибегшие к ней. Во многих случаях она совершала прямо-таки чудеса. Болезни, не поддававшиеся лечению, сами собой исчезали после перехода больных на вегетарианскую диету. И в настоящее время все больше и больше врачей начинают прибегать к вегетарианству как к средству лечения. Д-р Шейн утверждает, что при подагре, ревматизме, раке, золотухе, нервных коликах, эпилепсии, истерических припадках, меланхолии, бугорчатке и при всех хронических болезнях в последнем периоде вегетарианская диета безусловно необходима.
В настоящее время здоровый человек сделался почти редкостью. Одутловатый, плешивый, с расстроенных пищеварением, испорченными легкими, с разными катарами, геморроями и проч. и проч – таков обыкновенно современный человек.
Безусловно, что причины подобного болезненного состояния современного человека кроются в ненормальных условиях всей нашей жизни вообще, но не подлежит сомнению, что я ряде этих условий мясо играет также не последнюю роль. Что вегетарианцы здоровее, выносливее мясоедов, что они менее подвержены болезням, что и сами болезни переносятся ими легче, нежели мясоедами, что, наконец, от многих условий вегетарианцы прямо-таки застрахованы, – об этом свидетельствует целый ряд наблюдений, отзывов и исследований (см. книги врачей Зеленкова, Ясиновского, Бургера, Кингсфорд, Пасько, Оскрагелло и др.).
Многие даже приходят к вегетарианству из-за чисто гигиенических и медицинских соображений.
Мы не будем, однако, останавливаться подробно на этих соображения. Наша цель не в том, чтобы доказать преимущества вегетарианского питания перед мясным. Нам достаточно доказать, что мясо не необходимо, что можно обходиться без него. Мы поднимаем вопрос о гигиене пищи , но не допускаем вопроса о гигиене мяса убитых животных, как не допускаем вопроса о гигиене людоедства. Речь может быть о необходимости , а не о преимуществах и о гигиеничности мяса. Мясоедение могло бы еще иметь единственное свое оправдание, если бы оно было необходимо, но раз оно не необходимо, то уже не может быть никакой речи о нем. А что мясо не необходимо, что можно вполне жить без него, мы можем доказать тем, что мы живем и обходимся без мяса и не чувствуем никакой потребности в нем.
«Но это, – говорят, – отдельные личности; но масса, масса – рабочие люди – не могут обойтись без мяса!»
Раньше чем ответить на этот вопрос по существу, заметим, что возражение это можно слышать чаще всего не от рабочих людей, и должно удивить, по крайней мере, тем, что люди эти, не рабочие, а, следовательно, уже, несомненно, имеющие возможность перейти на безубойное питание, все же позволяют себе продолжать потребление мяса на том лишь основании, что рабочие якобы не могут обойтись без него.
Положим, что это так.
Положим, что рабочие не могут обойтись без мяса, но мы, не рабочие, без сомнения, ведь можем; отчего же мы-то не отказываемся от него?..
Но так ли это? Точно ли рабочим необходима мясная или так называемая смешанная пища?
Известно, что и в настоящее время есть народы, не употребляющие в пищу мяса (большинство индусов и японцев). Известно, что и у нас, правда, не по убеждениям, а по необходимости, пища большинства крестьян, особенно в глубине России, близко подходит к вегетарианской, и никто, конечно, не станет серьезно утверждать, что городской житель, обыкновенно, потребляющий мясо, здоровее большинства этих крестьян, которые обыкновенно видят мясо – и то не всегда – только по праздникам.
Можно сослаться также на свидетельство Дарвина: «Меня всегда изумляло, – говорит он в одном письме, – то обстоятельство, что самые лучшие работники, как мне приходилось видеть, – чилийские рудокопы – живут исключительно растительной пищей, между прочим, семенами бобовых растений» (Вег. Вест.).
Арабы, питающиеся финиками и молоком, по словам путешественников, отличаются долговечностью, подвижностью и большой выносливостью. Можно, наконец, указать на наших духоборов – вегетарианцев, поголовно занимающихся физическим трудом.
Нам незачем перечислять все факты и наблюдения, свидетельствующие о полной возможности не только для нерабочих, но и для всех вообще перейти на вегетарианское питание (было бы лишь твердое и искреннее желание!).
Пища идет на вырабатывание всех составных частей нашего тела; она превращается в нашу плоть и кровь, она служит источником животной теплоты и энергии. Растительный мир дает нам все необходимое для образования нашего тела и для поддержания должной теплоты и энергии в нем.
Мы не будем приводить здесь химических таблиц и выписок из ученых авторитетов, подтверждающих только что сказанное. Ограничимся лишь одной выпиской из Либиха: «В организме растений, – говорит он, – заключаются элементы крови всех живых существ, поэтому как плотоядные едят кровь и мясо травоядных, то она только воспринимают в себя из них растительные начала».
«Почему же, – спрашивает Энглин, – необходимо животным съедать зерна растений и так далее, а нам потом съедать их мертвые тела?.. Не лучше ли нам из первых рук получать то вещество, которое нас питает?»
VII
Мясная пища, как видим, не необходима, и переход к вегетарианству не ведет к смерти, ослаблению трудоспособности и истощению.
То же, что находятся врачи (их даже очень много), которые говорят о необходимости будто бы для здоровья употребления мяса, не должно нас особенно смущать. Ведь то же говорили и еще говорят сейчас многие врачи (и тоже ссылаются на науку) о вреде воздержания в половом отношении; но как в данном случае, как мы твердо и несомненно знаем, что не может быть нужно, как говорит Толстой, чтобы для здоровья одних приносились в жертву тела и души других, точно так же мы знаем несомненно, что не может быть нужно ежедневное убийство миллионов животных – для того лишь, чтобы люди пожирали их трупы.
Что бы ни говорила наука, но она, в конце концов, все же произведение человеческое и часто носит в себе печать тех предубеждений, привычек и вкусов, той инерции и слабости, которым подвержен человек.
Вот почему в вопросах жизни человек должен руководствоваться не наукой, т.е., не внешними знаниями людей, которые, к тому же, еще часто противоречивы (как и в данном случае, в вопросе о вегетарианстве; одни врачи, ссылаясь на свою науку, говорят о необходимости смешанной и растительной пищи; другие врачи, тоже ссылаясь на науку, на личный опыт и на опыт сотен и тысяч людей , говорят и доказывают возможность и даже преимущество безубойного питания); вот почему в вопросах жизни, повторяем, человек должен руководствоваться не внешними знаниями, в которых всегда возможно ошибиться, а внутренним сознанием своим, тем сознанием, которое никогда не обманет. И если наука утверждает то, что противно этому сознанию, что безнравственно, то мы, не колеблясь, можем быть уверены, что наука эта – ложь, что в данном случае она говорит не устами истины, а устами привычки и рутины, устами желудка и аппетитов.
То же, что большинство склонно прислушиваться к этой именно науке, знает ее и принимает, опять-таки не должно нас смущать, ибо большинство всегда расположено к тем мнениям и мыслям, которые оправдывают его вкусы и привычки.
Человек, верующий себе, своему внутреннему сознанию, не может смущаться всеми этими мнимо-научными доводами о необходимости разврата или мяса, ибо он в себе самом имеет доказательство ненужности этого. Он знает, что мясоедение не необходимо, ибо оно безнравственно.Он знает, что мясо не может быть добыто без убийства, а убийство, все равно, человека или животного, – отвратительнейшее и ужаснейшее дело.
И что бы ни говорили люди, на какие бы науки они ни ссылались, – нравственное чувство не обманет, и человеку не может быть худо от того, что он будет руководствоваться в жизни этим чувством, будет руководствоваться своим внутренним сознанием и лучшими сторонами своей жизни.
VIII
«Но разве, – говорят часто, – может быть речь сейчас об убийстве животных, когда столько ужасов кругом, когда совершаются на каждом шагу убийства людей, когда так ужасна жизнь наша?.. Когда столько важных вопросов выдвинуты жизнью, может ли быть речь о вегетарианстве?»
Люди, говорящие так, совершенно не понимают или упускают из виду сущность вегетарианства.
Вегетарианство, восставая против убийства животных для забавы и прихотей человека, разве этим самым не восстает против всяких вообще убийств и насилий? Разве сможет человек, отказавшийся от мяса по гуманитарно-нравственным доводам, участвовать в каком бы то ни было убийстве?
Да и на каком основании отделяют убийство животных от убийства людей? Разве в обоих этих случаях убийства не проявляется одна и та же слепая сила? Разве в убийстве и истреблении людей не проявляется тот же ужас, та же жестокость и вместе то же легкомыслие, что в убийстве животных? И разве может жестокость и ужас в одной области не отразиться и в других ее областях? Разве можно быть гуманным по отношению только к людям, будучи в то же время бесчеловечным по отношению к животным?..
Жизнь едина. В ней все и все связаны между собой, и зло в одной сфере жизни не может не отразиться в другой…
Можно смотреть на вегетарианство как на вопрос о рациональном питании – так многие и смотрят… Но можно глубже понять вегетарианство. Можно понять вегетарианство не как вопрос только о питании, а как вопрос об убийстве, как попытку осуществления той великой заповеди «не убий» , которая выжжена в наших сердцах. И всякий, кто чувствует в душей своей эту заповедь, не может не сочувствовать вегетарианству.
«Ужасы жизни!» «Важные вопросы!» Но разве вегетарианство закрывает глаза на эти ужасы жизни, разве вегетарианство мешает кому заниматься «важными вопросами жизни»? Разве вегетарианство секта какая или партия, которая ничего, кроме своей догмы, знать не хочет? Вендь наоборот, вегетарианство говорит: в жизни нашей есть много ужасов, один из этих ужасов есть убийство животных с целью их поедания. Ты можешь не участвовать в этом убийстве; это участие исключительно зависит от тебя ; тебя никто не заставляет участвовать в этом убийстве; откажись же от него – откажись от мяса!
И если я, зная это, не отказываюсь; если я, зная, что мясо есть куски убитых животных, тем не менее, продолжаю потреблять его, то, по меньшей мере, как-то дико будут звучать в моих устах всякие слова о любви, о правде, о добре, о красоте, о высших целях человечества и проч. Дико и фальшиво будет также мое возмущение людским злом, тем, что не в моей власти, тем, что непосредственно уничтожить в данную минуту я не могу, когда я не прекращаю того зла, которое в моей власти и которое уничтожить я вполне могу.
Можно быть хорошим, чудным человеком и есть мясо, но это возможно только тогда, когда не знаешь, что такое мясо, когда не думаешь или забываешь об этом; но нельзя оставаться человеком, употребляя мясо и ясно зная, что оно такое (зная к тому же, что оно совершенно не нужно для жизни и здоровья).
Так что не только можно теперь, среди всех этих ужасов жизни, говорить о вегетарианстве, не только можно, но и должно, ибо вегетарианство, повторяем, не есть, как многие думают и говорят, исключительно вопрос о пище, о том, то ли есть или другое, – вопрос безразличный, мелочный и смешной; а есть вопрос – убивать ли или не убивать животных с целью их поедания, убивать ли вообще или не убивать, т.е., превратить ли то ужасное дело, которое отрицает наше сознание, наша человечность, или посмеяться и сказать: «Да» Это очень вкусно с солью!..»
IX
Вегетарианство имеет в своей основе великий закон «не убий» – и не участвуй в убийствах. В этом законе внутренняя сущность и главная сила вегетарианства. Но вегетарианство имеет еще и другие важные для человеческой жизни стороны. Многие исследователи и врачи находят тесную связь между потреблением мяса и алкоголизмом.
Наиболее обыкновенным последствием мясной пищи, говорит д-р Кингсфорд, бывает алкоголизм. Один американский реформатор, более 40 лет читавший лекции об этом пороке и старательно изучивший его причины во множестве лиц всех классов в различных странах и климатах, утверждает самым решительным образом, что мясная пища, возбуждая нервную систему, тем самым открывает путь к невоздержанности в спиртных напитках , и что при равенстве других условий, чем больше человек потребляет мяса, тем сильнее в нем порыв к крепким напиткам и тем больший риск сделаться настоящим алкоголиком. Многие опытные врачи делали подобные де наблюдения и считали благоразумным соображаться с ними при лечении алкоголизма (Научн. основ. вегетар.).
Можно, конечно, потреблять мясо и не быть алкоголиком, но зато уж, кажется, почти решительно невозможно быть вегетарианцем и в то же время потреблять алкоголь.
«Опыт тех, – говорит Солт, – кто обращается к вегетарианству, доказывает, что умеренное употребление плодов, злаков и овощей с придачей, если хотят, таких животных продуктов как молоко, сыр и яйца производит здоровье и бодрое состояние тела вместе с возрастающей ясностью и спокойствием ума. Поражающим примером благодетельного действия растительной пищи служит тот факт, что вегетарианцы обыкновенно воздерживаются от вина и всяких спиртных напитков, страсть к которым умирает своей естественною смертью вместе с оставлением мясной пищи и переходом к питательной, не возбуждающей вегетарианской пище.
Самый простой и самый благодетельный способ лечения пьянства – это вегетарианизм».
То же говорят и другие исследователи. Вот почему всем, кто чувствует безумие и ужас алкоголизма, должно быть особенно близко и дорого вегетарианство.
X
Такое же соотношение, какое существует между потреблением мяса и алкоголизмом, существует также между потреблением мяса и невоздержанностью в половых отношениях, между мясом и проституцией.
«Нетрудно понять, – говорит д-р Кингсфорд, – что постоянное возбуждение нервной системы сильной азотистой пи щей (т.е., мясной) оказывает большое влияние и на половую сферу и вызывает с этой стороны неутолимые потребности. Мы не станем здесь распространяться об этом предмете; упомянем только, что коренную и общую причину проституции в больших городах следует искать прежде всего в роскоши и невоздержанности в пище и питье, господствующих среди богатых и зажиточных классов. А главный элемент этой роскоши – употребление мяса и алкоголя… Искорените мясное питание и спутник его алкоголизм – и вы сделаете этим в тысячу раз более для искоренения проституции, чем могут сделать какие бы то ни было другие меры, если из примут, не уничтожив предварительно этих двух пагубных условий.
По мнению д-ра Нагеля, от мясной пищи уже с самого раннего возраста в детях пробуждаются и поддерживаются половые склонности… Несчастные дети получают преждевременное половое развитие и губят себя тайными пороками…
Всякий, кому дорого сохранить свою душевную ясность и чистоту, кто стремится к освобождению себя от всего того, что унижает человека, что порабощает и притупляет его дух, что поддерживает в нем грубые и животные инстинкты, найдет, несомненно, самые благоприятные условия для этого в вегетарианском режиме.
Мясо производит возбуждение, которое многими ошибочно принимается за увеличение энергии и сил организма. Но возбуждение от мяса, как и возбуждение от алкоголя такого рода, что чем скорее человечество освободится от него, тем это все лучше и благодетельнее будет для него, тем скорее оно вступит на путь истинного человеческого развития и духовного прогресса…
XI
Отрицательное влияние возбуждения, оказываемого мясом, должно также в более или менее сильной степени проявиться вообще в характере человека. Известно, что животные не плотоядные отличаются очень в своих наклонностях от животных плотоядных… «Разница, замечаемая в наклонностях тигра, гиены и волка, с одной стороны, – говорит Струве, – и слона, верблюда, лошади и других травоядных с другой, ясно свидетельствует о громадном влиянии пищи на ее потребителей, причем сравнение, разумеется, будет не в пользу плотоядных».
По словам Либиха, именно питание мясом порождает в плотоядных животных те задорные и свирепые инстинкты, которыми они отличаются от травоядных. Известно, что свиньи, когда их кормят мясом, становятся задорными и нередко бросаются на людей. Точно так же и собак кормят мясом, когда хотят в них развить злость и сделать опасными для людей (Науч. основ. вегетар.).
То же говорит Прессавен и многие другие изучившие этот вопрос о влиянии пищи на характер животных.
Влияние, оказываемое родом пищи на животных, должно так или иначе проявиться и по отношению к человеку. Если оно не бросается резко в глаза, как в животном мире, если оно не так заметно проявляется в человеке, то это, верно, благодаря тому, что оно умеряется другими влияниями; но при равенстве прочих условий, влияние, оказываемое родом пищи на характер человека, должно быть аналогично тому, которое наблюдается и среди животных.
И в самом деле. Известно, что народы, у которых принята растительная пища (как, например, индусы), отличаются мягкостью нравов, нежностью и кротостью чувств.
Недаром эпитет «плотоядный» считается оскорбительным для человека. Недаром люди, стремящиеся к хорошей, чистой жизни часто инстинктивно как-то отказываются от мяса и приходят к вегетарианству. Недаром обильное потребление мяса человеком всегда служило и служит чертой отрицательной в его характеристике. Как-то невольно с понятием об обильном потреблении мяса человеком, с понятием о любви к мясу у нас связывается представление чего-то грубого, некрасивого, тупого и отталкивающего.
О преимуществах вегетарианства пред мясной пищей в эстетическом отношении и говорить нечего. Ведь только благодаря привычке, мы можем в настоящее время спокойно и без отвращения входить в наши кухни и видеть эту кровь, головки, ножки, внутренности. А эти зловонные мясные лавки, эти окровавленные туши и проч. и проч.!… Разве не возмутилось бы наше, не говорю уже нравственное, но просто эстетическое чувство, если бы мы не привыкли к мясу с самого детства?
«Мне кажется, – говорит Торо, – что всякий человек, который действительно старается сохранить свои высшие или поэтические свойства в лучшем состоянии, будет особенно склонен к тому, чтобы воздерживаться от мясной пищи…»
Вегетарианство имеет вообще громадное общественное и воспитательное значение.
У нас принято говорить детям о любви и жалости ко всему живому; в некоторых школах ведутся даже иногда беседы о гуманном отношении к животным. Но, очевидно, все эти слова и беседы не могут иметь смысла и значения, пока ребенок видит на столе куски убитых и изжаренных животных, тех самых животных, которых его учат любить. Ему говорят одно, а он видит другое. Говорят о жалости, о милосердии, о любви, а он видит и читает, как люди для своей забавы убивают животных на охоте; он видит, как ежедневно подают на стол кур, гусей и проч. и проч., и он… привыкает к этому, он приучается с самого детства легко относиться к слову, приучается говорить одно, а делать другое, привыкает ко лжи, привыкает легко относиться к жизни и страданиям живых существ, как привыкает он потом легко относиться и ко всем вообще ужасам жизни.
Воспитательное значение вегетарианства состоит именно в том, что ребенок приучается относиться к жизни серьезно, приучается глубже понимать ее. Вегетарианство расширяет и углубляет – и не на словах только – наши чувства и сферу нравственных обязанностей.
Устами великих проповедников любви и мира оно говорит: «Люди! Не уничтожайте жизни!.. Любите ее, уважайте и облагораживайте…»
Мы не будем здесь касаться других также очень важных сторон вегетарианства – не будем рассматривать его общественного и лично-экономического значения, физиологического и проч. Интересующиеся этими сторонами вегетарианства могут найти их подробное изложение и развитие в целом ряде книг и брошюр, специально посвященных этим вопросам (см. указатель литературы в конце книги).
XII
Существует еще целый ряд возражений против вегетарианства. «Но если не употреблять животных в пищу, их разведется такое множество, что они совершенно вытеснят человека», – говорят часто. «Да ведь коровы, быки на то и созданы, чтобы их ели». «А что делать жителям полярных стран?» – спрашивают другие. «Но разве растения не одарены жизнью? Разве, питаясь растениями, вы не губите жизни?» – спрашивают третьи. «Да и разве возможно не уничтожать жизни? Разве, глотая воздух, мы не губим живых существ» и проч. и проч.
Не будем, однако, подробно останавливаться на этих возражениях и вопросах. Возражения эти все такого рода, что сколько их ни опровергай, сколько ни отвечай на них, никогда не прекратятся, ибо ум человеческий очень изобретателен на возражения , коль скоро цель их – оправдать наши установившиеся привычки и вкусы. Возражения эти исчезнут лишь вместе с уничтожением тех привычек, которые породили их.
Мы не знаем, зачем созданы быки и коровы, затем ли, чтобы люди их поедали, или для чего другого… О жителях полярных стран нам особенно беспокоиться пока нечего. Преждевременны также наши страхи о том, что животные вытеснят нас; и ведь, в самом деле, не ввиду этой мнимой опасности, не ввиду этого страха люди употребляют в пищу мясо.
Что же касается растений, то, признаемся,, мы не чувствуем и не понимаем пока страданий растений; мы не чувствуем никакого отвращения и угрызения совести, когда срываем яблоко или орех, когда растираем зерна злаков и проч., тогда как мы не можем не видеть, не чувствовать и не понимать страданий животных, обреченных нами в жертву нашим прихотям и вкусам; мы не можем не видеть и не понимать их предсмертного ужаса; мы не можем не видеть их бесплодных попыток борьбы, да, борьбы за свою жизнь. Мы не можем без отвращения присутствовать при избиении быков, телят и ягнят… Может, когда-нибудь наши чувства до того утончатся, что мы начнем чувствовать и понимать страдания растений. Но кто знает, что будет тогда… Ну а пока… пока достаточно для нас воздержаться и не участвовать в том зле, которое нами ясно создано, и отказаться от которого вполне в нашей власти ; пока будем правдиво относиться к вопросам и запросам нашей настоящей жизни, не будем их усложнять, не будем придумывать новых вопросов для того лишь, чтобы усложнить действительные запросы нашей жизни, чтобы они так и остались вопросами.
Одно скажем в заключение всем возражателям нашим: хотите потреблять мясо, сами убивайте, сами, своими руками. Сами!.. И мы уверены, что все эти возражения исчезнут тогда сами собой.
XIII
Мясо совершенно не нужно для жизни. Человек вполне может жить без него.
Бросим же есть мясо.
Может, это будет трудно для некоторых, но это необходимо. Вегетарианское питание должно войти в привычку, должно стать нормальным человеческим питанием.
Помните, что вегетарианство не есть безразличный вопрос, не есть только вопрос о еде – вопрос мелочный, не достойный внимания.
Вегетарианство есть вопрос об одном из ужасных явлений нашей жизни – о ежедневном убийстве миллионов животных с целью их поедания.
Идея вегетарианства совпадает с той великой, постепенно раскрывающейся идеей, движущей человечество от неразумия и зла к царству любви, разума и правды, которая всегда жила и живет в сердцах лучших людей всех времен и народов. Идея вегетарианства должна быть близка всем нам, ибо она способствует пробуждению в нас лучших сторон нашей души.
Бросим же потребление мяса!
Это вполне в нашей власти. Каждому необходимо начать с себя. Бросьте мясо и проповедуйте, способствуйте распространению вегетарианства и других гуманитарных идей и учений!
Заставьте людей призадуматься, разъясняйте, уничтожайте все предубеждения, суеверия, мешающие развитию и распространению истинных идей, – и вы этим действительно будете способствовать установлению царства мира, братства, любви и правды на земле.
Бросим же этот дикий обычай мясоедения.
|
РАЗВЛЕЧЕНИЯ
ВЕГЕТАРИАНСТВО 
Видео 
ПОИСК НА САЙТЕ:
ВАЖНО!
