Вегетарианский Вестник, Киев, 1915 г.
(Избранные статьи)

Две охоты
Гуманитарность Пьера Лоти

В интересной книге,¹ написанной Пьером Лоти, представляющей серии впечатлений путешествий, этот очаровательный автор изображает мировые картины, скорее поэмы в прозе – до того живо и мелодично они изображают настроения, пережитые автором. Для вегетарианцев особенно интересно резко выраженное им сочувствие к страданию даже более, чем его чудное описание природы, хотя оно вызывает восторг у всех, кто его читает.

Пьер Лоти – большой любитель животных. Глава, где он описывает собак и кошек, прелестна. Описывая привязанность своей кошки, которая спрашивает у него и получает позволение вскочить к нему на колени и лежит там –  «Голова ее покоилась нежно на моей руке, как бы говоря: «Позвольте мне хотя бы это, я не помешаю вам». Далее он продолжает: «Как таинственна привязанность животных! Она выражает нечто возвышенное, нечто высшее в этих натурах, о которых мы знаем так мало. И как хорошо я понимаю Магомета, который в ответ на пение муедзина, призывающее его к молитве, отрезал ножницами обшивку своего плаща, прежде чем подняться на ноги, боясь потревожить свою кошку, которая поместилась на нем и спала».

Когда яростно разражается буря, его маленькая серая кошка ищет убежища у него на руках, о чем он рассуждает так: «Как странно, как подумаешь об этом, что она испытывает желание, свойственное человеку, чувствовать присутствие друга, когда проявляют себя слепые, внушающие страх разрушительные силы».

Но в особенности мы убеждаемся, что это человек чрезвычайно чувствительный и с глубоким пониманием, когда читаем его описание жестокости, связанной с безрассудным убийством невинных животных и птиц и трогательное описание жестокости в описании боя быков в Испании. В главе, носящей название «Пустое сострадание», он изображает сцену в большом амфитеатре.

«Начало прелестно, так как спорт, по-видимому, носит грациозный и изящный характер; собственно говоря, можно было бы сказать, что происходит совершенно невинное упражнение в быстроте движения и изяществе между человеком и животным, если бы не лужи крови, оставшиеся от предыдущей борьбы, и плохо скрытые от взоров публики насыпанными на них стружками, место, где несколько минут тому назад умирала в агонии с распоротыми внутренностями лошадь».

Потом в свойственных ему реальных красках он описывает, как ласкают и подстрекают бедную старую лошадь против нападающего на нее разъяренного быка, которую направляет бессердечный слуга, на обязанности которого лежит свести их с циничной уверенностью, чтобы они потом полетели в бешенстве на песок.

В другой главе, посвященной графине Ларобуазьер, он рассказывает о своих приключениях под заглавием «Мои две последние охоты» и объясняет, что он делает это в ответ на приглашение графини приехать охотиться в ее имении в Британии.

Чувство, испытанное им после выстрела в обезьяну, описывается таким образом: «Когда я поднял ее, она все еще дышала, хотя жизнь еле держалась в ее теле, и она не могла уже оказывать сопротивления. Подобно какому-нибудь мертвому предмету, она позволила взять себя; ее маленькие сжатые губы дрожали, и ее невинные глаза смотрели в мои с выражением муки, ужаса и упрека, которого я никогда не забуду. Тогда я вполне понял весь ужас и все безрассудство моего поступка – я держал ее нежно в моих руках, поглаживая потихоньку ее бедную умирающую головку. Двое других, которых детенышей я убил, начали скрежетать зубами и громко визжать с верхушки соседнего дерева. Борясь между страхом быть убитыми и желанием царапать и кусать меня. И так, лежа почти с доверием в моих руках, подобно маленькому ребенку, прижавшись лбом к моей груди, маленькое существо умерло. Никогда раньше я не чувствовал с таким отчаянием и так сильно желание осыпать себя упреками и оскорблениями. «О животное! – воскликнул я со стиснутыми зубами, – какое я глупое животное!»

Пять лет спустя – полученный им урок, очевидно, был недостаточно убедителен – он принял участие в другой охоте, на этот раз в тихом уголке острова Митилена. На пароходе от нечего делать ему посоветовал его больной друг взять ружье и пойти на берег настрелять с дюжину маленьких певчих птичек, которых было слышно среди кустов мирта, чтобы устроить вкусный обед. «Относительно первых одиннадцати дело шло довольно сносно; я стрелял в них на расстоянии и поднял их уже мертвыми, не видя их страданий, однако меня ожидал хороший урок с последствиями.

Все это произошло восемнадцать лет тому назад и было моей последней охотой. Но как рассказать читателю о неизгладимом впечатлении, произведенном на мой мозг?

Это была синица, в которую я целился на расстоянии нескольких ярдов и прервал ее пение смертью; бесконечно менее трагическое, чем борьба со смертью у обезьяны. Однако несомненно, что со времени прежней охоты внутри меня происходил медленный процесс сострадания и проникновения: я уже не был бесчувственным индивидуумом прежнего времени.

Подумать только, что ежедневно бесчисленное множество людей, не хуже других, mon Dieu, которые находят наслаждение в подобных убийствах, находят наслаждение в убийстве и приносят в своих мешочках домой бедных, изуродованных птиц, даже не прекратив их мучений смертельным ударом, так что они находятся в агонии целыми часами и лежат, задыхаясь, между маленькими тельцами своих товарищей!

А охота на голубей – может ли быть что-нибудь бессмысленнее и жестче, чем это времяпровождение, которое вошло так в моду?»

В подобных же сильных выражениях он высказывается против больших охот – дома и за границей – и заключает главу следующим:

«В настоящее время, когда обсуждаются многие новые идеи, почему же молчат об охоте? Неужели не найдется никого, кто говорил бы против нее, которая, несомненно, в прежние времена была полезна, даже заключала в себе некоторое величие и благородство; но в настоящее время и в этих странах представляет только жалкую жестокость, вульгарную и низкую».

Есть еще немало интересных мест в книге Пьера Лоти, и мы горячо рекомендуем ее читателю.

1 «Темные стороны жизни»