Вегетарианское обозрение, Киев, 1917 г.
(Избранные статьи)

Перед клетками

(Случайные наброски)

– Глядите, глядите…ха-ха-ха… Ну, и комичная эта обезьяна…

– А ну Митро, дай ей папироску.

– Слушай, слушай, Сонечка, что-то попугай говорит!

– Хо-хо-хо… Слон вместе с булкой газету съел.

– А… вот и лев…

Но покойно и устало лежит тело льва. Глаза закрыты. Горестно, недвижно покоится на лапах царственная голова. Не шелохнется. Только глубокие складки на лбу изредка передернутся. Может быть, и спит… Спит. И грезятся ему и родная пустыня, и знойное солнце,  и шелесты, и вольная волюшка…

А, может быть, уже не грезится, а только плачется, только уже тоскует старое сердце.

Вот отчего и лежит он так, и только изредка шевелятся складки на лбу, как от боли. А если бы грезилось… Застонали бы железные прутья, и шарахнулась бы в сторону от мощного окрика эта толпа, пришедшая посмотреть за свои пятаки его в клетке.

Но, верно, и его царственную буйность смирили клетки. Их так много в этом балагане. Все клетки, клетки…

На волю!...

* * *

Но… тут еще больший балаган. И такие огромные, холодные каменные клетки. Тянутся и в длину, и в высоту – высоко. Вот-вот, кажется, достанут до неба, – чтобы и там, как и на земле все разгородить на клеточки. Вот эта клеточка для знаний, эта для веры, а вот эта – для любви…

И нет жизни… Только смрад и копоть, как вон от тех труб фабрик и заводов. Нет шири, нет цветов! Не растут на камнях цветы… Разрушив, исковеркав, опоганив красоту первозданного мира, загромоздив его камнями и страданием, душа человеческая ужаснулась. И, изнемогая в каменных клетках своих, в тоске смертной по утерянному, человек создал единое, по силе, чистоте и красоте достойное звания человека. Создал великую песнь скорби… Замучившись в клетках…

Мих. Новиков