Вегетарианское обозрение, Киев, 1917 г.
(Избранные статьи)

Праздник весны народной

Есть что-то глубоко символическое в том, что именно на весну выпал этот величайший освободительный праздник в нашей стране. Словно весна пришла для того, чтобы волны угнетенного общественного сознания прорвали толстый, вековой лед и вырвались из берегов низвергнутого, проклятого, старого режима.

Как-то нежданно-негаданно вспыхнул ослепляющий свет свободы, и свет этот радужными искрами брызжет из всех швов земли русской.

До того неожиданный и быстрый переход от рабства к свободе, что как-то даже бессмысленно чувствуешь себя в массе объединенной и спаянной радостью свободы.

Господи! Как мы все привыкли к одиночеству, к рабству, ко всем социально-политическим условностям и цепям, которыми каждый из нас был опутан, как заколдованный гордиев узел…

Душе человеческой часто необходимо какое-либо чудо. Иногда эта потребность создается под давлением сложной душевной организации, но особенно ярко она развивается на почве рабства и приниженности, так характерных для России прошлого режима.

На Руси чудоискательство имеет свою пространную историю, охватывающую целую двенадцатилетнюю эпоху (1904-1917 г.).

Из этих исканий далекого источника «воды живой», из вечной, неутолимой жажды какого-то чуда восходят ядовитые цветы пессимизма и разочарованности во всем земном. Эти гнилые цветы, особенно пышно расцветшие в 1906 году, составляют и по сей день огромный цветник в душевной жизни некоторых групп русского общества, в частности – молодежи: у многих до того расширилось и углубилось состояние одиночества, что они даже почувствовали какую-то особую сладость в отречении от общества. Этих людей имеется довольно большой круг. Недавно, в наши светлые переходные дни мне приходилось говорить со многими из этого круга, и на вопрос, что они испытывают теперь, некоторые ответили, что пришедшая свобода оказалась тем чудом, которого они так мучительно искали, в ожидании которого изнемогали годы,  а в некоторых случаях – десятилетия. Одиночество сделало этих людей крайне нелюдимыми, оттолкнуло их от общей дороги, и сейчас они оказались совершенно неприспособленными к единению, неспособными к работе, так необходимой для укрепления этой свободы – этого чуда.

Есть люди, для которых одиночество является обычным положением. Они с течением времени так прилипают к этому состоянию, что даже перестают замечать его, и когда приходит «нечаянная радость», они оглядываются кругом и с ужасом убеждаются: как страшно темен был путь, по которому шли незаметно для себя, и как они больны и расслаблены своим прошлым.

В таких случаях бывает так, что вместо полной радости эти люди обнаруживают в своих душах легкую пустоту, потому что нутром, привыкшим к вечной тоске, они помимо воли не могут подойти к общей радости, а личный путь прошлого уже кажется диким и смешным.

Это большая трагедия, но скоро, надо надеяться, она будет ликвидирована.

Свобода – это божественный стимул, толкающий многих на путь творчества, в котором можно выявить лучшие сокровища своей личности, и горе всем нам, если мы не сумеем удержать эту свободу.

Кому пришлось пережить освободительное движение 1905 года, те знают, какая грустная, тяжелая ночь надвинулась на многих, когда судьбы народа снова перешли в руки реакции!

Вспомним, какая тоска, какая душевная болезненность, какие муки, отчаяние овладели нами, когда отхлынули волны революционного прилива! Сколько молодых здоровых жизней ушло тогда из этого мира только потому, что с уходом свободы жизнь потеряла для них смысл и содержание. Что инстинктивно после свободы они не могли принять крепостного строя бюрократизма, восстановленного усилиями разных прощелыг, кликушей, юродивых, темных личностей и проходимцев, которые присосались к человеческой совести и свободе и сосали кровь из сердца и души каждого честного человека вплоть до второй революции 1917 года!

Свобода пришла! Может быть, она запоздала для тех, что успели похоронить свои силы и молодость в темных казематах крепостей и тюрем. Немало, вероятно, светлых личностей замерзло душою в суровых холодах Сибири, но свобода все же пришла, и как желанную гостью, ее сейчас же необходимо закрепить в условиях нашей жизни, необходимо претворить ее в стройные, организованные формы.

Работать в этом направлении должен каждый из нас. Это наша общая самая неотложная, самая ответственная обязанность.

Повторяю – мы слишком истомились в рабстве, чтобы допустить какие-либо пробелы в работе, направленной к упрочению нового режима; мы слишком долго молчали и бездействовали. Обидно долго. Иногда даже думалось, что мы полюбили наше рабство и поэтому справедливо не заслуживаем лучшей участи. Вы только подумайте, сколько юных лет мы провели в зловонной атмосфере каторжного режима, созданного разнузданной прихотью старой русской власти! Подумайте, какой жалкой, постыдной жизнью мы жили в прошлом! Сколько лет мы всецело, со всеми нашими лучшими областями души, были под тяжелой печатью грязной, нечестивой, казенной государственности!

Нам были строго заказаны все пути к солнцу, все пути, ведущие к духовному, национальному и нравственному самоопределению, а мы молчали, точно потеряли сознание того, что каждый человек имеет неотъемлемое право на свободу, на радость беззапретного творчества для себя и других.

Мы молчали, привыкали, примирялись с положением, и это было самое ужасное, так как успокоение в рабстве – это непоправимая смерть души, смерть лучшего, что есть в душе.

Жизнь, в действительности, не так уж нелепа и бессмысленна, как это поныне кажется некоторым отшельникам в бессонные ночи, в наглухо запертых коморках с нарочито потушенными свечками.

А свободная жизнь еще прекраснее, еще увлекательнее. Да, мы молчали до сих пор, долго, постыдно и рабски молчали, и надо сказать правду: есть огромная масса людей, которые сами не подняли революцию, а последняя их подняла.

Настоящее освободительное движение выросло как-то само по себе, эту революцию родила сама порабощенная русская жизнь. И слава Богу! Тем больше честного труда и благодарности мы должны принести на этот святой жертвенник; мы должны объединяться и работать, не покладая рук, дабы скорее оформились и укрепились условия свободы…

Генрих Кореневский