Вегетарианское обозрение, Киев, 1910 г.
(Избранные статьи)

О Льве Николаевиче

Штрихи

Насчет отношения Льва Николаевича к "инородцам" припоминается мне следующее:

Кажется, весной этого года, в Ясную Поляну приехал финляндский журналист с целью узнать мнение Льва Николаевича о русской политике в Финляндии. Л.Н. ясно и определенно высказался (хотя было напечатано, но, по цензурным условиям, далеко не полно). После разговора с финляндцем, Л.Н. встретил на лестнице знакомого еврея и с сильным волнением повторил свои слова, только что сказанные журналисту, и прибавил:

"Подвластным народам плохо, но нам, русским, еще хуже: мы, кроме того, что тоже угнетены, являемся еще и участниками в тех злых и жестоких делах, которые чинятся в Финляндии, Польше и над вами, евреями".

Отличительной чертой Льва Николаевича была полная беспристрастность по отношению ко всему, касающемуся его самого.

Однажды, не так давно, Софья Андреевна за обедом стала рассказывать о своем новом издании сочинений Льва Николаевича и как она обнаружила громадные пропуски в произведениях прежнего времени и в доказательство просила позволения у Льва Николаевича прочесть целую главу, кажется, из "Детства", выпущенную неизвестно по каким соображениям. Л.Н., разумеется, позволил, и она прочла. Начинается глава: "Что дурного (или худого) в охоте?" И далее очень художественно описываются прелести охоты и опровергаются обычные против нее доводы.

Л.Н. выслушал до конца, потом сказал:

- И хорошо сделали, что выкинули.

Л.Н. не любил любомудрствующих писем, обилующих учеными словами, но бедных мыслью, и часто повторял: Ein Narr kann tausend mal fragen, als ein Weise einmal antvortet и еще слова Монтеня: "люблю мужиков: они не настолько учены, чтоб рассуждать превратно".

Однажды после полученного такого письма, он встретил меня такими словами: "Ein Narr kann tausend mal fragen, als ein Weise einmal antvortet.

Опять получил письмо, спрашивает, что такое интимная жизнь? А то раньше было письмо с вопросом: что такое объективная жизнь? Не спрашивает, что такое его жизнь, а что такое объективная жизнь".

Вообще, к получаемым письмам Л.Н. относился очень серьезно, прочитывал все, уделял им большую часть дня, но не на все, разумеется, отвечал (на что пятерым бы не хватило времени). Охотнее он отвечал на письма простых неизвестных, едва грамотных, но серьезных людей. Интересно было видеть груду писем от важных лиц и учреждений (об избрании в почетные члены и т.п.) с надписью рукой Л.Н. "Б.О." (без ответа) и рядом, - плохой, грязный, от потной рабочей руки, с плохо написанным адресом, конверт, весь исписанный со всех сторон Львом Николаевичем. Он знал, что многие ему пишут для получения автографа, но говорил: "я не имею права подозревать их в этом", и часто отвечал им.

Л.Н. относился с щепетильной бережливостью ко всему тому, что есть произведение чужого, хотя небольшого, труда.

Однажды я встретил его, растерянно ищущим что-то по комнатам.

- Что вы ищите?

- Да вот, все собирал бумажки, куда-то дел и теперь не помню куда.

Потом нашел. Оказалось, он отрезывал от получаемых писем неисписанные кусочки бумаги и на них писал черновые ответов, а то и свои произведения.

Б.