Вегетарианское обозрение, Киев, 1910 г.
(Избранные статьи)

Он ушел...

Он ушел. Ушел Великий старец. Ушел и не возвратится больше. Когда получилось ко мне, далекому от родины своей, первое известие о Его уходе, о бунте души Его, когда газеты сообщили, что Он ушел далеко от людей, от света, от всего мирского, чтоб уединиться, изолироваться от всего жизненного, Ему чуждого и остаться с самим собой, со своими великими мыслями, со своим Богом, я знал, что Он не потерян для нас навсегда, я чувствовал всеми фибрами своей души, что, несмотря на все, Он будет с нами; к нашему слуху донесет иногда ветерок хоть маленькую весточку о Нем; через шторы и щели Его уединения пройдет иногда к нам луч Его величия, преломится сквозь призму нашей жизни и ослепит нас своей красотой, своей мощью, своим бесконечным великолепием.
А теперь...

Нет Его больше и не услышать нам больше Его задушевного, сладкого, в душу проникающего голоса; не увидать нам больше Его мощной, сильной, патриархальной фигуры, Его чудной, широкой, седовласой бороды, Его глаз, излучающих столь радостные, прекрасные лучи жизни, правды и красоты.

Осиротели мы; пусто вокруг. Пусто и больно. Тоска сжимает сердце; глаза наполняются невольно слезами и хочется плакать, плакать без конца.

Ум не в состоянии охватить всей потери, всего ужаса свершившегося.
Какая-то струна оборвалась внутри нас, оборвалась, задребезжала и слабый, еле заметный, дрожащий и тоскующий звук слился в аккорд с дрожью нашего сердца, с холодом нашей души.

Пусто стало...

Образовалась громадная брешь и нечем ее заполнить, нечем заменить. Оглянешься кругом, посмотришь в Божий свет и думаешь: нет, это - неправда; не может быть, чтоб Его не было с нами.

Ведь Он теперь там, в Ясной Поляне, среди друзей-счастливцев, слушающих Его задушевные, полные смысла, прелести и красоты речи, но... невольно глаз падает на стол, на газету, лежащую на нем, и сердце сжимается, ум туманится: "Лев Николаевич скончался в 6 ч. 5 минут утра".

И жизненная правда, эта ужасная, проклятая правда, встает перед тобой во весь рост своей силы и чувствуешь, что ее не сломишь, не уничтожишь ни словом, ни просьбой, ничем.

Умер Лев Николаевич, умер, и не будет Его больше с нами...
Какая тоска! Какая боль!

Рим
С.О. Перпер