Вегетарианское обозрение, 1909 г.

ВО.3.8-9.1909

Дарвинизм и вегетаризм

№3, с. 1-4

I

Прежде чем приступить к своей сложной теме, я посвящу маленькое предисловие тому великому гению, чей праздник столетия со дня рождения весь цивилизованный мир на днях праздновал. Я начинаю с Дарвина-человека, так как человек выше всего, и наука лишь сырая глина в его руках, из которой он лепит нужные ему вещи. Когда я вдумываюсь в личность Чарльза Дарвина, когда я мысленно охватываю тот великий океан любви, царивший в этом слабом маленьком сердце, меня охватывает благоговение перед человеком, и в душе его я вижу Бога. Какое море любви ко всему живущему, какое сильное стремление к правде и истине должно быть в человеке, который "по целым часам наблюдает за движением усиков у растений или в течение многих лет изучает нравы и привычки земляных червей". Какой мир живых существ охватил этот человек! С человека - обезьяны до земляного червя, с орла до мошки, с рыбы до цветка, с пылинки до звезды. Охватил не поверхностно, но глубоко, глубоко. Когда читаешь "Происхождение человека" и другие его произведения, когда вникаешь в строй и образ жизни тех существ, которые Дарвин приводит перед тобой, когда начинаешь ориентироваться в десятках тысяч примеров, собранных и сгруппированных человеческими руками, когда ощущаешь в этих мертвых буквах биение великой жизни, стремление к выяснению ее сущности и значения, как хорошо и светло становится на душе! А какая искренность, какая простота в этой манере писать и искать самому себе тотчас же возражения, чтобы быть в силах более выделить действительность и истину, узнать, не ошибочно ли высказанное мнение. Так и кажется, что слышишь, как Дарвин поговаривает: "Ведь я ищу броду, а попадаю в воду, нет, нужно вернуться, нужно вновь осмотреться, оглянуться, проверить и тогда лишь прибавить шагу. И он это делает. Он собирает факт за фактом, мысль за мыслью, обдумывая, взвешивая, группируя, вновь созидая, и только после этого передает печатному станку свое мощное, живое, разумное слово.

II

Любовь ко всему земному стала проявляться у Дарвина с самого раннего детства, когда раскрывшиеся почки стремятся обыкновенно разрастаться, расшириться и увеличиваться. Грант Аллен ¹, известный биограф Ч. Дарвина, пишет: "Уже в школе он отличался любовью к коллекционированию - первый синдром будущего натуралиста. Он собирал все - раковины, яйца, минералы, монеты даже, так как почтовые марки еще не были изобретены, конверты". Эта любовь к жизни заставила его с отвращением бросить медицинский университет, в котором он впервые увидел вивисекционные трофеи. Когда в 1875 году английская испытательная комиссия по вопросу о вивисекции задала Ч. Дарвину вопрос 4667: "Не принимали ли Вы участия посредственно или непосредственно в опытах над животными?" Дарвин ответил следующим словом: "Никогда".

На вопрос 4672, гласивший: "Что Вы думаете о таких опытах над животными, которые могли бы быть сделаны посредством усыпляющих веществ, но которыми вивисектор вивисектор не воспользовался или даже позволил себе причинить животному лишнюю боль?" ответ: "Это заслуживает презрения и отвращения". То же само он говорит в своем главном труде, в отделе об инстинктах и чувствах животных. "Известны случаи, где они в предсмертных муках ласкались к хозяину, и каждый слыхал, вероятно, про собаку, которая во время операции лизала руки оператора; это человек, если операция не была вынуждена потребностью знания и если у него не было каменного сердца, долен был чувствовать угрызения совести"². Сколько перлов любви и красоты в его произведениях! В одном месте он говорит: "Я сделал открытие, хотя бессознательное, что удовольствие наблюдать и делать заключения стоит куда выше охоты". Его любовь к людям и животным оказывалась на каждом шагу, во всем житейском обиходе, и недаром Грант Ален дополняет силуэт Дарвина тонким художественным и характерным штрихом, что служащие в доме жили у Дарвина десятками лет.

"Часто, - говорит Дарвин в "Происхождении человека", - когда две бабочки, вероятно, самец и самка, гонялись друг за другом, они пролетали мимо меня на расстоянии не менее пяти ярдов, и я ясно слышал трескучий звук, подобный тому, который издает зубчатое колесо, задевая за пружину". И старик Дарвин простаивал целыми часам, чтобы разобраться в жизни этих существ, чтобы послушать их "трескучий звук", чтобы наблюдать за их полетом. Он находил, что жизнь - одна, что своим ярким светом она греет и его, и бабочку, и летающую, шаловливую муху, и ярко рдеющий цветок. Он находил, что не только человек достоин внимания и изучения, но и земляной червь, творящий свою незаметную житейскую миссию, дополняющий собою творении Вселенной, заслуживает не жестокого и насильственного растаптывания ногой, а знакомства с его образом жизни, с его повседневной житейской деятельностью. И не однажды гнулась эта слабая спина, чтобы ближе увидеть изучаемые ими и интересующие его земляные пресмыкающиеся. И не однажды выпрямлялась старческая спина, чтобы лучше следить за полетом своих любимиц - голубей.

В отделе "Умственная способность у человека и животных" Дарвин говорит следующее: "Симпатия за пределами человечества, т.е., любовь к животным, есть, по-видимому, оно из позднейших нравственных приобретений. Как кажется, дикие не чувствуют ее, разве только в отношении к своим любимцам. Как мало оно было известно римлянам, это показывает их отвратительные гладиаторские представления. Самое понятие о жалости к животным, как я сам мог убедиться, было новостью для большей части гаухов пампасов. Это качество, одно из благороднейших, каким одарен человек, по-видимому, происходит из наших симпатий, делающихся все нежнее и распространяющихся все далее, пока они не обнимут, наконец, все живых существ. Как скоро эта добродетель уважается и введена в практику несколькими людьми, она передается посредством воспитания и примеров молодому поколению и распространяется далее посредством общественного мнения".³

III

По своей всеобъемлющей и не имеющей границ любви ко всему живому Ч. Дарвина можно сравнить с великим учителем Львом Николаевичем Толстым. На этой почве эти два гениальных старца - двойники, и отличить их можно только по манере выражения этой божественной искры - любви.

В то время, как Л.Н.Толстой старается проникнуть прежде всего "внутрь", заглянуть в душу, найти сердце или, говоря научно, обхватить разбираемый предмет с его психологической и метафизической стороны, Дарвин, наоборот, стремится ощупать предмет руками, найти его реальную, действительную форму, материальную почву, и лишь захватив его своей гениальной рукой, нащупать биение сердца.

И в манере писать и мыслить и рассуждать у них также проглядывают родственные узы.

Им обоим свойственна простота слога, и какие бы глубокие темы они не затронули. искренность и истина всегда просачиваются наружу.

Аристократизм мысли, основывающийся на гениальности натуры, проглядывает во всех этих искренних страницах этих великих двойников. И даже в их личной жизни есть черта общности. И один, и другой оставили город, один творил в Доуне, другой творил и творит в Ясной Поляне, и один, и другой любят пешие прогулки, верховую езду, ведут тихую, трудовую, скромную жизнь и пользуются славой, известностью и любовью всех пяти частей света.

IV

Прежде чем попрощаться с Дарвином-человеком и встретиться с Дарвином-ученым, хотелось бы посвятить несколько строк его манере работать.

Дарвин был больным человеком, и в своей 74-летней жизни он сильно страдал, не одну тысячу дней проболел он, но все-таки оставил нам такое богатое научное наследство, все-таки прожил целых 74 года. К нему вполне применимы слова его двойника на почве любви, что "здоровье души, т.е., следование ее законам (нравственным) дает здоровье телу". Только в этой глубокой нравственной жизни, настойчивости к отысканию истины, к нахождению своей заветной цели черпало хилое тело Дарвина силы и здоровье для нелегкой работы натуралиста. Только строго умеренная жизнь, только регулярный труд и настойчивое терпение дали ему возможность создать свои великие труды. Как пример его терпения приведу следующий факт. "Его дядя и тесть Иосия Ведждвуд внушил ему мысль, что видимое погружение камней под землю в действительности зависит от извержений дождевых червей. И вот, как только он получил возможность располагать клочком земли для опыта, он посыпал в 1842 году поле измельченным мелом, а спустя 29 лет, в 1871 году прорыл в нем канаву, чтобы исследовать результаты опыта. Мог ли бы какой-нибудь другой натуралист так долго и терпеливо дожидаться конца простого опыта? Мудрено ли, что этот человек двигал горы не верою, но логической силой"⁴.

№8-9, с.1-11

"Да, в борьбе за идеи победа всегда останется на стороне

силы, - той силы, которая одна не знает себе

в мире равной, - силы истины". (К. Тимирязев

"Опровергнут ли дарвинизм?")

"Численность народонаселения зависит, главным образом, от

средств к существованию, а эти последние отчасти от физической

природы страны, но гораздо более от умения пользоваться ими".

(Ч. Дарвин "Происхождение человека и половой отбор").

На моих лекциях о вегетарианстве мне приходилось часто слышать от оппонентов возражения, что Дарвин своей теорией "борьбы за существование" низверг окончательно вегетарианство с того пьедестала, на который подняли его приверженцы вегетарианского движения.

Я стараюсь доказать, что "борьба за существование" не есть нечто страшное, от которого вегетарианство или другие светлые движения могли бы превратиться в ничто, а, наоборот, основываясь на этом законе, прекрасно разработанном великим гением Дарвина, вегетарианство одержит в будущем блестящую победу, благодаря которой исчезнут потоки проливаемой крови, мерзкие виселицы и грязные бойни.

Многие не вполне ясно понимают закон "борьбы за существование", считают его безнравственным и отождествляют словами: "кто кого может, тот того и гложет". В виду того, что это нелепое понимание находит себе много приверженцев среди противников вегетарианства и дарвинизма, то я привожу ниже толкование этого закона тремя лучшими русскими знатоками дарвинизма - проф. К. Тимирязевым, П. Кропоткиным и М. А. Антоновичем.

"Порицатели Дарвина, - говорит М. А. Антонович, - уже слишком грубо представляют себе борьбу за существование. По их представлениям, эта борьба ведется преимущественно, если не исключительно, когтями, зубами, кулаками и другими подобными, но непременно грубыми и смертоубийственными приспособлениями, вроде войны между людьми, этим венцом создания и царем природы, причем борьба руководствуется ясно сознаваемой и определенно намеченной целью уничтожить с корнем, истребить противника. При этом, конечно, забывают, что такое понятие о борьбе совершенно неприложимо к растительному миру, который, однако, по теории Дарвина, тоже видоизменялся и развивался борьбою за существование. Вот если бы порицатели Дарвина вдумались в борьбу между растениями и уяснили себе ее характер и потом перенесли полученные таким образом представления на борьбу между животными, то она не имела бы для них сурового и отталкивающего вида разрушения и взаимоистребления. Это есть борьба чисто пассивная, без ненависти и вражды, без соперничества и уничтожения, это, так сказать, экзамен. Выдерживающие его удостаиваются естественного подбора, а не выдерживающие умирают, причем подбор и вымирание устраиваются не самими соискателями и соперниками, а экзаменатором, бесстрастной и абсолютно справедливой, со своей точки зрения, природой, причем между успевшими и не успевшими соискателями не только нет вражды, но может существовать даже сочувствие и взаимопомощь. Живет, например, семья в самых дурных условиях и один член этой семьи от природы слабее здоровьем всех остальных членов. Очевидно, он падет в борьбе за существование, остальные члены семьи победят, переживут его, хотя тут не только нет борьбы и вражды, но существует любовь, потому что остальные члены семьи окружают больного самыми нежными попечениями и самоотвержением, стараются помочь ему и поддержать его жизнь. Синонимом и истолкованием естественного подбора и борьбы за существование служат слова: "переживание способнейшего или наилучше приспособленного к данным условиям". Эти слова выражают совершенно то же понятие, как и слово борьба. И потому решительно непонятно, что в этой борьбе может быть такого ужасного и жестокого, так претящего нашим нравственным чувствам"⁵.

Проф. К. Тимирязев, в одной из своих публичных лекций, говорил:

"Но я убежден, что главнейший источник негодования против учения о борьбе и всех несправедливых нападок на дарвинизм лежит в одном роковом недоразумении, в недоразумении, вызываемом одним словом - сила. Победа сильного, торжество силы, - вот наше первое и последнее слово, говорят их наиболее чистосердечные противники. А хотя бы и так. Разве в этой фразе заключается что-либо оскорбительное для нравственного чувства? Сильный всегда побеждает слабого; так всегда было, будет, так должно быть; законы механики не могут извратиться. Безнравственно не то, что заключается в этих словах, а то, чего в них нет, что совсем произвольно в них подразумевают. Под победой силы всегда разумеют победу материальной, грубой силы; но пусть укажут мне, где, в каком месте своей книги, Дарвин утверждал, что торжество должно быть всегда на стороне грубой силы, а я пока попытаюсь показать обратное, что именно дарвинист этого и не может утверждать. Утверждать, что победа всегда на стороне грубой силы, может наивный наблюдатель ежедневной действительности; может, пожалуй, близорукий историк, ограничивающий свой взгляд одной какой-нибудь эпохой; но если уже историк, окидывающий взглядом более широкий кругозор, не может утверждать этого, не впадая в противоречие, то со стороны дарвиниста, обнимающего в одном общем взгляде и развитие органического мира, и развитие человека, это было бы прямым абсурдом. Если бы победа в борьбе была всегда на стороне грубой силы, то мы, конечно, не философствовали бы в этом зале и кости мамонта не лежали бы там под лестницей, а было бы что-нибудь прямо противоположное. Дюринг был бы прав, бросая дарвинизму приведенный выше упрек, если бы все сочинение Дарвина о человеке не было бы проникнуто одной идеей, желанием объяснить себе победу высшей силы, умственной и нравственной, над грубой, материальной силой. Добавьте только, то победа всегда остается за высшей силой - и борьба потеряет в ваших глазах весь свой безнравственный характер. Но будет ли тогда она соответствовать действительности? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо условиться, как понимать момент победы.

В военном деле, победитель тот, за кем осталось поле; но уже история учит, что исход целой войны еще не определяет победителя. Одною победой еще не разрешается исход борьбы, говорит прямо Дарвин. И нет сомнения, что не всегда человек побеждал мамонта, как на картине Васнецова; случалось, конечно, что и мамонт одолевал человека, но еще менее подлежит сомнению, что человек победил мамонта. А если так, если в борьбе успех всегда на стороне высшей силы, то не тому ли же нас учат и примеры другой борьбы, которая в жизни человечества все более и более вытесняет животную борьбу, - борьбы, в которой сталкиваются, падают и торжествуют не люди, а идеи?

Кто победил в великой распре между наукой и авторитетом, свидетелем которой был XVII век? На чьей стороне была сила: на стороне ли всемогущего папства или на стороне дряхлого старика Галилея? От папства осталась только тень, а земля вертится. От всеведущей инквизиции, когда-то властной рукой очертившей круг, за который не смела отваживаться человеческая мысль, от этой инквизиции осталось только имя, а перст Галилея, как святыня, хранящийся в его флорентийской трибуне, и теперь еще указывает науке путь вперед, ведет ее от завоевания к завоеванию. Кто же победил? И когда наступил момент победы? Тогда ли, когда больной, беспомощный старик "с омерзением отрекся и проклял" свои заветные идеи? Тогда ли, когда Урбан VIII отказал его праху в последнем убежище под сводом Санта-Кроче? Тогда ли, когда Александр VII, уже после его смерти буллой "Speculatores" еще раз подтвердил постановления Index'а и святой инквизиции? Или, быть может, только на наших глазах, в 1877 году, когда будущий Лев XIII в окружном послании поучал свою паству о великих научных заслугах Галилея, возвысившегося в своих исследованиях до тех же истин, которым учит и писание? Да, в борьбе за идеи победа всегда останется на стороне силы, той силы, которая одна не знает себе в мире равной, силы истины"⁶.

П. Кропоткин пишет:

"Хотя сам Дарвин для своей специальной цели и употреблял слова "борьба за существование" преимущественно в их узком смысле, он предупреждал, однако, своих последователей от ошибки (в которую, по-видимому, он сам, было, впал одно время) от слишком узкого понимания этих слов. В своем последующем сочинении "происхождение Человека" он написал даже несколько прекрасных сильных страниц, чтобы выяснить истинный, широкий смысл этой борьбы. Он показал здесь, как в бесчисленных животных сообществах борьба за существование между отдельными членами этих сообществ совершенно исчезает и как вместо борьбы является содействие (кооперация), ведущее к такому развитию умственных способностей и нравственных качеств, которое обеспечивает данному виду наилучшие шансы жизни и распространения. Он указал, таким образом, что в этих случаях "наиболее приспособленными" оказываются вовсе не те, кто физически сильнее, или хитрее, или ловчее других, а те, кто лучше умеет соединяться и поддерживать друг друга как сильных, так и слабых - ради блага всего своего общества. "Те общества, - писал он, - которые содержат наибольшее количество сочувствующих друг другу членов, будут наиболее процветать и оставят по себе наибольшее количество потомства" (Второе английское издание, стр. 163).

"Многочисленные последователи Дарвина сузили понятие борьбы за существование до самых тесных пределов. Они стали изображать мир животных, как мир непрерывной борьбы между вечно голодающими существами, жаждущими каждое крови своих собратьев. Они наполнили современную литературу возгласами: "Горе побежденным!" и стали выдавать этот клич за последнее слово науки о жизни.

Беспощадную" борьбу из-за личных выгод они возвели на высоту принципа, закона всей биологии, которому человек обязан подчиняться, иначе он погибнет в этом мире, основанном на взаимном уничтожении".⁷

Теперь, когда вопрос "борьбы за существование" выяснен, когда мы убедились, что он не так страшен, перейдем к рассмотрению вегетарианства с экономической точки зрения и докажем, что борьба за существование гонит нас с каждым днем все более и более к вегетарианскому режиму.

Экономическое развитие, шагающее в современном капиталистическом строе быстрыми шагами и ломающее все препятствия, мешающие его росту, ломает также все препятствия против вегетарианства и выносит свой железный приговор, который гласит: вегетарианству принадлежит будущее.

Что разведение мяса неэкономно и непрактично, может послужить следующий прекрасный пример: "Некто садит деревья, ухаживает за ними, потом рубит, распиливает их в доски и высушивает. Из этих досок он делает дорогую художественную мебель и как только последняя готова, берет топор, разрубает и кладет куски мебели в печь, так как они больше теплоты дают. Каждый скажет, что такой человек сумасшедший. И все-таки так поступает мясоед. Он разводит животных, кормит их, ухаживает за ними с большим трудом долгое число лет, потом их убивает и съедает, т. е. греет ими свое тело. Точно так же, как тот человек мог прямо срубленные деревья употребить для топки, не превращая их в дорогостоящую мебель, так и человек может растительную пищу или ее эквивалент, отдаваемую им животному, прямо употреблять, без того, чтобы переваривать ее в течение нескольких лет в желудке животного и затем убивать его. Точно так же, как в первом случае топливо обойдется куда дороже, чем оно могло бы стоить, так и во втором случае конечный продукт обходится втридорога, чем он мог бы стоить при непосредственном использовании затраченных пищевых продуктов"⁸ . Еще более ясно и просто выясняет эту мысль проф. А. Н. Бекетов. "Мы только обратим внимание на следующее обстоятельство: как растения, так и животные получаются через переработку минеральных веществ; это ничто иное, как машины, вырабатывающие органическое вещество из почвы ( с ее водой) и из воздуха. Растение черпает сырой материал, им перерабатываемый, из первых источников - животное же получает себе в работу материал, однажды уже переработанный (растением). Так как продукт, дважды переработанный, очевидно, всегда дороже продукта, переработанного один раз, то в земледельческих странах мясо всегда будет дороже хлеба⁹ .

Теперь задача состоит в том, чтобы выяснить, насколько мясо дороже и не экономней растительной пищи.

"Наука вычислила, что в современном сельском хозяйстве 1 ар почвы в Германии приносит 1600 кило (кило около 2,5 фун.) пшеницы, или столько корма для скота, из которого впоследствии можно было бы получить 83,5 кило мяса. Таким образом, выходит, что один ар почвы дает в 19 раз больше пшеницы, чем мяса и что разведение последнего есть 19-ти кратное расточение почвы по отношению к пшенице. Далее, лучшая тощая говядина содержит 72% воды и 28% сухих веществ, являющихся в то же время и питательными веществами; пшеница же содержит только 15% воды и 85% сухих веществ. Из этого следует, что один ар почвы дает питательных веществ 23,5 кило в форме мяса или 1360 кило в пшеничной форме, т. е. в 60 раз больше питательных веществ в пшеничной форме, чем в мясной. Таким образом, скотоводство по отношению к разведению пшеницы уменьшает продуктивность почвы в 60 раз¹⁰ . Далее Benno Buerdorff указывает, что в Германии ежегодно истребляются тридцать миллионов животных в целях получения мяса, и на алкогольные продукты уходят 17 частей всей германской почвы.

Для дополнения картины безумного расточения германской почвы привожу еще строки популярного социал-демократического писателя А. Бебеля. "Подобно промышленнику, он (землевладелец) хочет получить от своего предприятия возможно большую прибыль и ему все равно, от какого продукта он ее получит. Если привоз иностранного хлеба мешает получению необходимой, по его мнению, прибыли от получения хлеба, то он взращивает на своей земле другой продукт, который приносит больше выгоды. Он взращивает свекловицу для сахарного производства, картофель для выгонки спирта, вместо пшеницы и ржи для хлеба. Наиболее плодородные земли он отводит под табачную культуру, вместо культуры огороднической и садовой. Другие отводят 1000 гектаров под лошадиные пастбища, так как лошади ценятся дорого для военных целей. С другой стороны, обширные лесные пространства, которые могли бы быть использованы под пашню, сохраняются для охоты знатных господ, часто в местностях, где была бы возможна очистка от целых сотен гектаров и превращение их в пахотную землю, без того, чтобы уменьшение леса неблагоприятно отразилось на влажности в данной местности. С этой точки зрения возможно было бы в Германии получить еще тысячи квадратных километров плодородной земли для земледелия. Но этому противоречат как материальные интересы части чиновной иерархии - лесничих, так и охотничий интерес крупных помещиков, которые не хотят лишиться своих охотничьих мест и своей охотничьей забавы".¹¹

Подобный грабеж почвы производится не в одной только Германии, а почти во всех остальных государствах. Повсюду замечается бешеная мания истощить землю, использовать как можно быстрее ее великие дары и ослабить ее могучие силы. П. Кропоткин в одном из своих трудов пишет: "В 1887 г. Англия ввозила хлеб для 17000000 жителей, а в 1860 г. только для 10000000 исключительно потому, что из-под культуры было изъято более 2000000 акров. Эти общеизвестные факты объясняются обыкновенно тем, что характер земледелия изменился и что культура пшеницы заменена производством мяса и молока. Но при сравнении цифр 1860 г. с цифрами 1887 г. оказывается, что и относительно кормовых средств произошло точно такое же падение.

Площадь под картофелем уменьшилась на 280000 акров, под репой на 180000 акров и хотя площадь под морковью увеличилась, но вся площадь под корнеплодами уменьшилась на 330000 акров; увеличилась площадь только под постоянными пастбищами (2800000 акров) и под травой в севообороте (на 1600000 акров). Но соответственного увеличения скота не произошло: в течение 27 лет скот не увеличился на столько, чтобы возместить уменьшение пищи вследствие истощения земли. Произошло увеличение на 1600000 голов рогатого скота и уменьшение на 4,5 миллиона овец, что соответствует увеличению на 1,5 млн. единиц скота, так как 8 овец считаются на эквивалент одной голове рогатого скота. Но 5 млн. акров было брошено с 1860 г., как истощенные; вышеупомянутое увеличение едва ли вознаградит эту площадь, так что 2,25 млн. акров, которые более не обрабатывались, остались вполне неиспользованными - они были чистым убытком для нации". "В это же десятилетие (1885-1895 гг.) площадь под овощами не только не увеличилась, но даже уменьшилась на 300000 акров. Не увеличилась ли. По крайней мере, площадь под клевером и травами пропорционально всем другим уменьшениям? Увы, нет! Она осталась почти та же. Словом, приняв во внимание всю землю в севообороте (17201490 акров в 1885 г. и 16.166.950 акров в 1895 г.), мы увидим, что за последние 10 лет эта площадь еще уменьшилась на 1.000.000 акров, которые увеличили собою и без того громадную площадь (более 16000000 акров) постоянных пастбищ. А трех акров этих пастбищ едва хватает для прокормления одной коровы. Едва ли нужно после этого упоминать, что, вопреки установившемуся мнению о том, что английские сельские хозяева будто бы превратились из землепашцев в скотоводов, - за последние десять лет не было приращения рогатого скота. Да и где было найти для него достаточно корма? Вместо того, чтобы обратить освобожденную от хлебных растений землю под культуру кормовых трав, сельские хозяева уменьшили количество рогатого скота. В 1885 году Англия имела 6597964 головы крупного рогатого скота, а в 1895 году - 6334336; баранов она имела в 1885 году 26534600, а в 1895 году 25792200. Число лошадей, правда, увеличилось; все мясники и зеленщики ездят на лошадях принимать заказы (замечу, кстати, что в Швеции и Швейцарии это делается по телефону). Англия имеет 154.228 лошадей вместо 1408788, которых она имела в 1885 году; но лошади, равно как и овес и значительное количество сена, нужного для их прокормления, ввозятся в страну, а потребление мяса увеличилось только благодаря дешевому ввозному мясу, а не местному скоту".¹²

Может ли такое положение вещей, т. е. безрассудное отношение к почве долго продолжаться?

На это экономическое развитие всех стран категорически отвечает: нет, не может.

Продукты минерального и растительного царства обходятся человеку в настоящее время всегда дешевле продуктов животного царства, и так как животные продукты имеют тенденцию с каждым годом повышаться в цене и дорожать, то человек, погоняемый борьбой за существование, старается заменить последние продуктами растительного и минерального происхождения.

И это, прежде всего, замечается в пище.

Кому неизвестен тот факт, что десятки миллионов людей, особенно крестьяне и рабочие, вегетарианствуют поневоле, вследствие дороговизны мясных продуктов.

Насколько дороги питательные вещества в мясных продуктах можно видеть из следующего: И. Спонгеймер¹³ составил две таблицы по составу пищевых веществ, вычисленные известными физиологами I. Konig'ом и D-r Г. Ламанном, и определил стоимость единицы питательных веществ в растительных и животных продуктах.

Оказывается, что единица питательных солей обходится:

в белой капусте … 2,03 pf.

в картофеле …….. 3,16 ,,

в горохе ………… 7,75 ,,

в пшенице ……… 9,98 ,,

в яблоке ……….. 30,61 ,,

в куриных яйцах .89,29 ,,

в мясе ………… 109,09 ,,

Далее, единица белка обходится:

в бобах ………….. 0,82 pf.

в картофеле …….. 1,53 ,,

в пшенице ………. 1,46 ,,

в мясе …………… 6.-- ,,

в куриных яйцах .. 8.-- ,,

Единица углеводов в бобах, ячмене, чечевице, овсе, пшенице, орехе, моркови и сливе почти что ничего не стоят, в мясе же единица углеводов стоит 3 марки, т. е. дороже от 100 до 1000 раз.

Указывая на постепенное вздорожание мяса, И. Спонгеймер¹⁴ приводит в пример Америку. Лишь во второй четверти прошлого столетия в прериях Северной Америки мясо не имело никакой цены; охотились за буйволами только ради шкуры, а мясо оставляли гнить. В настоящее же время в Соединенных Штатах цены на мясо почти такие же высокие, как и у нас в Европе.

Для вящего доказательства постепенного вздорожания мясных продуктов, автор приводит таблицу из книги Р. Е. Мая¹⁵ , которую я ниже и помещаю.

Из этой таблицы мы видим, что количество мяса, стоившего в 1794 г. 78 марок, оценивалось в 1895 г. 100 марками.

Количество масла, которое теперь стоит 100 марок, стоило 100 лет тому назад 70 марок. Таким образом, животные продукты вздорожали за 00 лет на 30%. Количество сахара, за которое мы теперь уплачиваем 100 марок, стоило 100 лет тому назад 357 марок; пшеница, за которую в 1794 г. за определенное количество платили 222 марки, можно было купить в 1895 г. за 100 марок. Из этого следует, что продукты растительного царства подешевели: сахар в три раза, пшеница более чем на половину.

Из официальной статистики¹⁶ Лейпцигской Gewerbekammer, мы так же можем ясно убедиться, как цена на мясо возрастает. Цены высчитаны средним числом за 6 лет и представляют следующие цифры:

Из предыдущей цитаты книги П. Кропоткина читатели уже знают, что за последние десятилетия приращения крупного рогатого скота в Англии не замечалось, а, наоборот, общее число его уменьшилось. То же самое явление наблюдается в многочисленных других странах.

Чем же объяснить этот недостаток в мясе, эту дороговизну его?

Объясняется постепенное удорожание мяса "законом уменьшения скота", так наз. Depekoration, или по-русски говоря, депекорацией. Этот закон основывается на следующем. Землю произвольно увеличить нельзя, а между тем население всех стран все больше возрастает и становится гуще. С возрастанием густоты населения земля становится дороже. Скотоводство же требует большие пространства земли, но экономическое развитие в современных государствах, благодаря которому земельная рента все больше возрастает, этого допустить не может, так как разведение скота не в состоянии оплатить постепенно возрастающую ренту. Этот закон мы особенно легко можем проследить в Китае и Японии, где благодаря густоте населения скотоводства почти не существует и, вследствие этого, пища вышеназванных народов - растительная. Наоборот, в Австралии, где огромные площади еще не заселены, где населения всего около пяти миллионов, там теперь еще возможно широкое разведение скота. Но в будущем это широкое размножение скота, вследствие постепенного увеличения населения, неминуемо прекратится.

Еще 30 лет тому назад проф. А. Н. Бекетов писал:

"Мы неминуемо придем к тому заключению, что с распространением земледелия, промышленности и цивилизации, при соответствующем увеличении народонаселения, будет уменьшаться сначала относительное, а потом и абсолютное число домашних животных. Пастушескими, по преимуществу мясопроизводящими странами уже и теперь должно считать те, которые не поддаются земледелию. Но с увеличением населения, когда заметно возвысится ценность растительных продуктов, обширность этих стран будет постепенно уменьшаться, как это и теперь уже заметно. Придет время, когда человечеству недостанет места даже для произведения того ничтожного количества мясной пищи, которое оно производит в настоящую эпоху" ¹⁷ .

Другой ученый, известный американский экономист Кэри, в своем труде "Руководство к социальной науке", появившемся около 50 лет тому назад, очень подробно разобрал затронутую мною тему.

В отделе "О пище и народонаселении" он говорит:

"С увеличением численности человеческого рода низшие животные стремятся уменьшиться в числе и постепенно исчезнуть, тогда как произведения растительного царства столь же постоянно приумножаются. Будь это иначе, мир должен бы становиться менее и менее удобным для человеческого жилища, углекислоты образовалось бы более и более и воздух утрачивал бы способность поддерживать человеческую жизнь. Увеличение растительной жизни, напротив, содействует разложению этой кислоты и, следовательно, увеличивает запас кислорода, необходимого для поддержки животной жизни, а уменьшение в потреблении животной пищи сопровождается уменьшением количества кислорода, необходимого для человека. Расширение же это, естественно, влечет за собой постепенное исчезновение животных пород, которые в настоящее время потребляют такую массу произведений земли, что если бы их не заменял человек, то образование углекислоты быстро бы уменьшилось, сопровождаясь соответственным уменьшением воспроизводительности растительного царства. Чем многочисленнее мужчины и женщины, тем значительнее запас силы, необходимой для производства растительного вещества, тем быстрее обращение, тем больше образуется углекислоты и тем значительнее воспроизводительная сила растений. Чем полнее сила ассоциации, тем совершеннее земледелие, тем сильнее развивается сила земли и тем привлекательнее проявляется красота порядка природы, в полнейшем соответствии всех частей дивной системы, коей мы составляем часть".¹⁸

Далее Кэри в главе "Минеральный мир содействует уменьшению зависимости человека от животного царства" говорит:

"Но в отношении одной ли пищи обнаруживается это стремление к замене животного мира растительным? Нет, то же самое стремление обнаруживается всюду и составляет один из очевиднейших признаков прогрессивной цивилизации. Шерсть заменяется хлопчатобумажным растением, которого один акр дает больше фунтов, чем сотня акров, употребленных на пастьбу овец. Лен и хлопок заменяют шелковичного червя, как производителя тканей. Гуттаперча и муселин заменяют собою кожи. Каучук уменьшает спрос на шерсть и кожи, а бумага служит дешевой заменой пергамента. То же самое и с минеральным царством: стальные перья заменяют гусиные, минеральное удобрение заменяет животные экскременты и железная лошадь становится на место состоящей из мускулов, костей и жил¹⁹ .

Прошло всего полвека, когда Кэри нарисовал картину замены продуктов растительными и минеральными, и что же мы видим? Картина не выцвела, краски не высохли, сюжет не потерял интереса, а, наоборот, краски с каждым днем становятся свежее и картина все больше приковывает внимание. Кэри, наверно, и думать не мог, что через какие-то 30-40 лет человек заменит живую лошадь автомобилем²⁰ и полетит на воздушном шаре. И если мы пристально посмотрим вокруг себя, оглянем хорошенько окружающие нас предметы, мы действительно поймем величавость картины Кэри.

Представим себе, что мы на улице большого города. Что мы видим?

Прежде всего ряд телеграфных и электрических проволок, повисших над нашими головами: быстро мчащиеся трамваи, автомобили, моторы, велосипедистов и почтовые ящики на углах мощеных улиц.

Кто исчислит эти силы? А ведь в старое "доброе" время, когда железного коня (железной дороги) не было, а ехать было необходимо, тянулись на "почтовых" десятки верст, проклиная судьбу и мучая лошадей.

А кто разве не читал и не слыхал о тех "геройских" поступках, совершенных в военное и мирное время нарочными (вестовыми), бравшими с собой двух-трех лошадей в запас и скакавшими во весь дух, пока лошади не падали мертвыми.

Не вытесняет ли керосиновое, газовое и электрическое освещение свечей, состоящих из жира животных и воска пчел?

Кругом и повсюду идет замена: целлулоид вытесняет рог; перина заменяется матрацами, состоящими из соломы, разных трав и пружин; кокосовые и другие растительные масла вытесняют животные масла и жиры; на фабриках кожаные передаточные ремни заменяются ремнями из прессованного хлопка, а машины заменили животные и человеческие силы до такой степени, что их невозможно измерить.

Вот, в этой замене животных продуктов растительными и минеральными заключается один из видов борьбы за существование. Эта борьба не состоит в том, что человек, пользуясь своей силой, должен как можно глубже вонзать свои зубы в мясо животных и как можно дольше плясать на их животах, для скорейшего истечения их крови из легких.

Борьба за существование изощряет человеческий ум, заставляет его тщательней работать над глиной-наукой и вылеплять из нее с каждым новым годом все более художественные образы. Многие скептически относятся к науке, к ее прогрессу, к культуре, цивилизации, и думают, что в одном возврате к прошлому, к первобытному состоянию все счастье человека и всего человечества.

Это огромная ошибка. Не благодаря капризам, не от нечего делать, не от "здорово живешь" пытливый ум человеческий изобретает, творит и стремится к изобретениям.

"Есть тайный смысл всему, всему - предназначенье".

Правда, в современной культуре и цивилизации много ложного, пошлого, грубого и дикого; правда, что в современном веке еще много слез и плача, страданий, болезней и глубокого горя. Все это - истина, но правда и то, что здоровое дерево приносит порой ветку с червивыми плодами.

Умный садовник не срубит благодаря этой ветке все дерево, а постарается удалить больную ветку, и дерево через известное время вновь мощно зацветет и покроется здоровыми и сладкими плодами.

Пусть же порицатели науки последуют примеру этого садовника. Отбросим все плохие стороны современной цивилизации, удалим плевелы от зерен, и жизнь наша потечет по новому руслу. Я уже мельком коснулся "доброго" старого времени; Господи, сколько и в нем было слез и горя! Кто в состоянии исчислить те облегчения, которые внесла с собой "борьба за существование" в животном и человеческом мире?

Хочется указать еще на один ценный факт, иллюстрирующий нашу тему, - Fleischnot.

Fleischnot или мясная нужда какого-нибудь народа значит, что данный народ не имеет возможности прокормить себя мясом вследствие дороговизны мясных продуктов. Мне пришлось пережить время (1905-6) мясной нужды в Германии и о ней расскажу подробней. Германское население увеличивается ежегодно на 800000 человек и соразмерно этому сгущается население, являющееся главнейшей оппозицией скотоводству. Таким образом, Германия, не имея возможности сама производить нужные ей животные продукты, прибегает за помощью к другим странам, в которых депекорация (закон уменьшения скота) еще не достигла больших размеров. Казалось бы, чего лучше, исход найден, но в действительности исход этот тяжелее египетского. Тут вмешивается политика, увеличивают пошлину за ввоз скота, аграрии искусственно подымают цену и результатом этого является то, что некоторые страны, как, например, Америка, имеющая возможность продавать свой скот в Германии по более дешевой рыночной цене, этого делать не может. Таким образом, мясная нужда остается.

Для характеристики германской мясной нужды привожу несколько цифр из официальной статистики²¹ об убойном скоте в Пруссии.

Во втором полугодии 1905 г. было убито на один миллион меньше свиней, чем во втором полугодии 1904 г. Число убитых телят уменьшилось в четвертой четверти 1905 г. на 68.630 голов по отношению к 1904 г. Между тем, число убойных лошадей и собак выросло до больших размеров. В течение всего 1905 г. было убито 96864 лошади и 1572 собаки. То же самое явление наблюдалось и в 1906 г.

Есть ли какие-нибудь средства против мясной нужды? Есть, и всего два. Первое, увеличить число смертей и уменьшить число рождений, второе, подчиниться экономическому развитию и последовать примеру Японии и Китая, т. е. заменить существующее уже в Германии скотоводство садоводством и хлебопашеством, что и Германия, и другие государства в скором будущем должны будут сделать.

Мясная нужда - могучий рычаг вегетарианства. За два года мясной нужды в Германии вопрос о мясе и растительной пище разбирался в многочисленных органах немецкой печати, разбирался в семьях и обществах, в университетах и клиниках. Книжный рынок выбрасывал тысячи книг о вегетарианстве; вегетарианские поваренные книги раскупались нарасхват; вегетарианские лекции были полны публикой; вегетарианские столовые увеличивались, давая прекрасный доход, десятки тысяч семей уменьшили свою потребность в мясе и заменили его вегетарианской пищей.

Мясная нужда сделалась хроническим явлением во всех современных государствах, не исключая и России с ее широкими степями и пастбищами.

Лишь в прошлом году русская периодическая пресса не переставала писать изо дня в день "К вопросу о дороговизне мяса".

Отрывок из статьи Д. В. Федорова "О кормах для скота в южной и юго-западной России" ярко рисует нам теперешнее положение скотоводства в черноземной части России.

"Еще никогда, кажется, бескормица скота в южных и юго-западных губерниях Европейской России не достигала таких обширных размеров и не способствовала столь сильному сокращению местного животноводства, как то было в конце прошлого и в первой трети настоящего года. Этому, помимо причин общеэкономического характера и прогрессирующего сокращения площади сенокосных, а также выпасных угодий, в значительной степени способствовали еще, с одной стороны, прошлогодний неурожай, чрезвычайно засушливая осень и весьма раннее наступление холодов, а с другой - продолжительная и во второй половине слишком суровая зима, за которой последовала сухая весна, задерживая рост подножных кормов и луговых трав на всем юге. Неудивительно, что перечисленные обстоятельства не замедлили повлечь за собой почти небывалое сокращение крестьянского и частновладельческого скотоводства в названном крае. Даже по официальным данным в некоторых районах Киевской губ. распродажа скота мелкими хлебопашцами достигла за истекшее полугодие 40-50%, сопровождаясь, притом, во многих хозяйствах еще и падежом его от бескормицы. В Полтавской губ. уменьшение числа домашних животных равнялось за тот же период времени 20-50%, коснувшись, главным образом, рабочих волов и дойных коров. Одновременно там же наблюдался весьма значительный падеж овец и телят от недостатка кормовых средств. Не меньшей оказалась убыль скота и в Подольской губ., за исключением местностей с более развитой свеклосахарной промышленностью, сопровождающейся, как известно, изобилием отбросов, годных для питания домашних животных. Дороговизна кормов достигла здесь таких размеров, что к весне пуд посредственной соломенной резки оценивался в 45-50 коп., а пуд отрубей шел по 65-70 коп. Не лучше обстояли дела в том же отношении и в Новороссийских губ., где как напр., в Бессарабии уже с осени хозяева спешили сбывать даже рабочих животных, что вызвало понижение их стоимости на 25-40% сравнительно с предыдущим годом. В Херсонской губ., хотя и не наблюдалось падежа скота от бескормицы, но зато в некоторых уездах оказалось немало погибших животных от сибирской язвы; весною же, по окончании полевых работ, и здесь происходила усиленная распродажа волов, лошадей и молодняка. Большое количество скота было также распродано с осени в Мелитопольском и Бердянском уездах, Таврической губ., где недостаток кормов сопровождался повышением стоимости пуда сена до 50 коп., а мякины до 30 коп.; слишком же сухая весна повлекла за собой и в этой губернии необычайную распродажу в мае даже самых необходимых в хозяйстве животных. Но хуже всего оказалось положение скотоводства в Екатеринославской губ., где помимо огромного отхода животных от бескормицы (Павлоградский, Александровский и Новомосковский уезды), усиленная распродажа скота наблюдалась в течение всей минувшей осени, зимы и весною настоящего года. Нынешний кризис южнорусского животноводства усугубляется еще тем обстоятельством, что выпасная плата не перестает подниматься с каждым годом. Достаточно сказать, что в Киевской и северной полосе Подольской губ. она доходит уже до 15-20 руб. за десятину в лето или же 8-12 р. от головы; в Полтавской она колеблется между 10-15 руб. за десятину; в Херсонской - 7-8 р.; в Таврической же губ. наблюдаются случаи, когда за выпас крупного животного - вола и лошади - взимается уже по 4-5 р. в месяц".

Время и место этой статьи не позволяют мне больше распространиться о мясной нужде, испытываемой теперь почти всеми европейскими народами, поэтому перехожу к заключению.

На основании всего вышесказанного и, главным образом, борьбы за существование, мы приходим к тому выводу, что мы поневоле движемся к вегетарианству, что экономическое развитие всего мира с железной необходимостью гонит нас к этому, и что его могучий лозунг - дорогу вегетарианству - дает себя сильно чувствовать и в настоящее время. Будущее же, без сомнения, принадлежит вегетарианству.

И. П.

1. Грант Ален. "Чарльз Дарвин", пер. А.Н. Энгельгардта, с. 44.

2. Ч. Дарвин. "Происхождение видов и половой подбор", с. 46.

3.Ч. Дарвин. "Происхождение человека и половой подбор", с. 86.

4. Грант Ален. "Ч. Дарвин", с. 83.

5. М. А. Антонович "Чарльз Дарвин и его теория" стр.97 8. СПБ. 1896 г.

6. К. Тимирязев "Чарльз Дарвин и его учение" стр. 292-296

7. П. Кропоткин "Взаимная помощь как фактор эволюции". С англ. В. Батуринский. СПБ. 1907 г. Стр. 14 и 16.

8. D-r P. Andries. "Der Vegetarismus und die Einwände seiner Gegner". Leipzig 1893 S. 55-6

9. А. Н. Бекетов. "Питание человека в его настоящем и будущем", стр. 26.

10. Benno Buerdorff. "Die volkswirtschaftlichen und weltpolitischen Folgen des Fleischirtums". Leipzig 1901/ S/ 4/

11. А. Бебель "Женщина и социализм". Пер. с посл. Изд. В. А. Поссе. СПБ. 1909. Вторая часть, стр. 84.

12. П. Кропоткин "Земледелие, промышленность и ремесла" с англ. А. Н. Коншин. 1904, стр. 40-3. Курсив здесь и в других цитатах повсюду мой. И. П.

13. I. Sponheimer. "Der Vegetarismus eine wirtschaftliche Notwendigkeit". Berlin 1905. S. 74-75.

14. На повышение мясных цен и экономическую необходимость стать вегетарианцами указывает и проф. А. И. Воейков в статье "Идет ли человечество к безубойному питанию или нет?" ("Вегетар. Вестник" 1904 г. №№ 1, 2, 3, 6 и 7).

15. R.E.May "Die Volkswirtschaft". Berlin 1901. S.14.

16. "Leipziger Volkszeitung". №119. 1906.

17. А. Н. Бекетов "Питание человека в его настоящем и будущем". СПб. 1879 г. Стр. 25.

18. Кэри "Руководство к социальной науке". С англ. Л. Н. Шаховской. СПб. 1869 г. стр. 584-5.

19. Там же. Стр. 583-4.

20. Статистика г. Парижа, произведенная за 8 лет (1900-1909), указывает на постепенное вытеснение лошадей автомобилями. То же явление наблюдается и в других европейских городах.

21. "Statistische Korrespondenz", 1905-06.