Вегетарианское
обозрение, 1909 г.
ВО.6.1909, с.30-31
Фельетоны Пифагорейца
После цирка
"Бесчувственной толпы минутною забавой".
М. Ю. Лермонтов.
Я был недавно в цирке, где мне впервые пришлось увидеть "борьбу".
И до сих пор какая-то тоска, какой-то ужас охватывает меня: тоска
по иной жизни, ужас перед настоящей.
Мне казалось, что я сижу в римском Колизее, на арене которого происходит
кровавый бой гладиаторов, сопровождаемый зверским криком рассвирепевших,
разнузданных людей. Но в действительности было хуже, это происходило
ведь в XX веке.
Передо мной огромное море человеческих голов, устремленных на большой
ярко-синий ковер, где имеет состояться борьба. Мелькают формы учащейся
молодежи обоего пола, виднеются детские личики, военные фуражки,
роскошные шляпки с длинными перьями и целыми крыльями, коробки конфет
на краях лож, котелки, косоворотки, цилиндры, разноцветные платки
и солдатские козырьки.
Раздаются резкие звуки музыки, и из-за кулис выходят борцы один
за другим, смотря друг другу в спину, а жадная, ищущая зрелищ публика,
зорко, по-животному, рассматривает их и громко оценивает их достоинства.
Вслед за борцами появляется служитель цирка, одетый в ярко-красное
платье и читает условия борьбы.
Сейчас же выходят борцы и начинается "бой, горячий бой".
Я ожидал эстетического зрелища, своего рода олимпийских игр, но
горько разочаровался.
Это был бой петухов, борьба зверей. С оскаливанием зубов, с ненавистью
и злобой в лице, мускулах и движениях. При всяком удобном моменте,
они дразнили друг друга и при первой возможности давили носы и другие
части тела.
Свирепея ежеминутно, с расширенными зрачками бросались они друг
на друга неестественными, дикими прыжками, валялись по кровавому
пятну, ковру, и вновь вскакивали как дикие звери, оскаливая зубы.
Так как среди борцов много иностранцев и инородцев, то многие и
тут находили лазейку, и чувство нетерпимости ко всему чужому ясно
слышалось в грубых криках и нецензурных словах.
Возле меня сидела какая-то матушка с дочерью гимназисткой 2-3-го
класса, которая с раскрасневшимся личиком (от нецензурных ли слов,
ею слышанных или какой-либо другой причины) жадно смотрела и счастливо
улыбалась при каждой новой дикой выходке какой-нибудь борющейся
стороны.
Кругом ни одного человеческого выражения, то тут, то там, вскакивали
люди со своих мест, желаю лучше улицезреть происходящее, а там,
внизу, на кровавом пятне, подгоняемые криками и аплодисментами,
боролись два гладиатора, напоминая своим поединком, что "история
повторяется" и что еще много дикого, грубого и мерзкого в человеческой
натуре.
А завтра в газетах, именуемых "прогрессивными", появятся
отчеты, что такой-то поборол такого-то во столько-то минут, причем
выказал ловкость тигра, хитрость кошки и другие "добродетели",
и глупая, темная, ограниченная и невежественная своей "интеллигентностью"
толпа будет смаковать эти события, анализировать их, восхищаться
"бычачьими мускулами" и "крепкими затылками",
и будет вновь бегать в цирк, чтобы продолжать закаливаться в животности
и нечеловечности.
Пифагореец
|