Вегетарианское обозрение, Киев, 1910 г.
(Избранные статьи)

Вегетарианство и логика¹

Вегетарианство принадлежит к числу сравнительно молодых еще воззрений. Это вовсе, однако, не значит, что оно родилось только вчера. Его молодость аналогична молодости «юнейшей из наук» – бактериологии, которая заняла прочное место в ряду других наук только с усовершенствованием микроскопа, но основные положения которой были высказаны римским мыслителем Терренцием Варроном еще в I-м веке до Р.X.

В этом смысле, в смысле выяснения основных принципов, вегетарианство несомненно старее не только бактериологии, но и многих других наук, так как мысли о предпочтительности растительного питания перед мясным высказывались еще очень задолго не только до Терренция Варрона, но и до самого зарождения римской государственности.

Окончательное утверждение научных основ вегетарианства принадлежит недалекому от нас XIX-му веку и, как научное воззрение, следовательно, вегетарианство должно считать себя молодым.

Как и всякое молодое учение, не успевшее пустить еще достаточно глубоких и прочных корней в общественное сознание, вегетарианская доктрина нередко подвергается искажениям, иногда умышленным, со стороны людей, для которых научная, этическая и всякая иная традиция выше научной и этической истины, иногда неумышленным, со стороны лиц, которые берутся судить о предмете, не ознакомившись, как следует, с его сущностью и не разобравшись в тех положениях, которые служат ему фундаментом.

Я не буду касаться здесь искажения научных доводов, свидетельствующих в пользу растительного питания. Всякий, кто мало-мальски знаком с вегетарианской литературой, знает о всех тех данных химико-биологической науки, на которых покоится научный базис вегетарианства, начиная с анализа питательности различных пищевых продуктов и кончая фактом употребления человеком в пищу в отдаленные времена, в наибольший расцвет его физической мощи, исключительно лишь растений, о чем свидетельствует и до сих пор сохранившийся в организме человека так называемый червеобразный отросток слепой кишки. Я не буду останавливаться и на этической стороне вегетарианства, так как в наш век широкого распространения всякого рода «обществ покровительства животным», которые никого решительно не удивляют, смешно было бы отстаивать, как какую-то новую истину, право животных на существование.

Я хочу коснуться другого вопроса, быть может, странного на первый взгляд, но не менее интересного, чем оба предыдущие и, во всяком случае, не менее их необходимого, так как с ним очень часто приходится сталкиваться в обычной практике распространения вегетарианских взглядов.

Этот вопрос – вопрос о взаимоотношении между вегетарианством и логикой.

Подобно тому, как каждый барон имеет свою фантазию, каждое воззрение имеет свою логику. Эта избитая истина, допускаемая всегда и во всем, почему-то упорно отрицалась до сих пор по отношению к вегетарианству. Нередко в беседах о вегетарианстве противники растительного питания, исчерпав все доводы, которые должны были, по их мнению, разрушить окончательно «смешную утопию» вегетарианизма, в качестве последнего, самого уничтожающего аргумента выдвигают такое заявление (особенно, когда речь идет об этической стороне вегетарианства):

Послушайте, вы вот все толкуете о том, что нехорошо будто бы, некультурно уничтожать живые существа... А сами вы разве их не уничтожаете, ну, хотя бы в виде растений, которые, ведь тоже «живут» или в виде бесчисленного множества бактерий, которые находятся и в воздухе, которым вы дышите, и в воде, которую вы пьете, и в плодах, которые вы едите? Где же у вас логика? Раз уж принцип, так он должен быть доведен до конца. По-моему, или все – или ничего; или всех животных есть, и больших, и малых, или уж не есть ни тех, ни других...

Это наивное утверждение почему-то очень часто ставит в тупик даже очень серьезных и вдумчивых защитников растительного питания и заставляет их задумываться: нет ли и в самом деле тут какого-нибудь противоречия, хотя бы и чисто формального, «догматического»?

В действительности задумываться здесь не над чем. Не надо обладать очень большой мудростью, чтобы разобраться в механизме этого грубого софизма и раскрыть всю его явную несообразность и нелепость.

Мы не будем ссылаться здесь на авторитет биологической науки, которая давно уже, сравнительно, склоняется к мысли, что бактерии в силу своих органических свойств должны быть причислены скорее к растительным, чем к животным организмам (Schizomycetes в ботанике). Это, вероятно, мало убедило бы лиц, стоящих в стороне от специальной науки, и заставило бы их только усмехнуться скептически и подумать:

Ну, конечно!.. Раз вегетарианцы не могут обойтись без уничтожения бактерий, так им остается только одно: превратить их в растения.

Мы будем поэтому придерживаться более общих положений. Допустим, что бактерии, действительно, не растения, а животные. Что же из этого следует?

Следует, разумеется, то, что вы не доводите до конца своего принципа и тем противоречите самим себе – поторопятся подсказать сторонники мясного режима.

Не совсем так, – ответим мы. В каждом идеологическом принципе нужно уметь различать желаемое от возможного.

Придет ли кому-нибудь в голову, например, требовать сейчас, в современных политико-экономических условиях, от социалиста, чтобы он отрекся от всякой личной собственности? Или от первого попавшегося лица, исповедующего христианскую религию, – чтобы оно начало творить чудеса? Вряд ли. Почему же вегетарианцам не стесняются предлагать физически невозможное воздержание... от употребления бактерий? Если мы питаемся бактериями, то делаем это потому, что мы не можем не питаться ими, так как они проникают в наш организм помимо нашей воли. Если же мы убиваем себе в пищу животных, то делаем это потому только, что хотим делать это, хотя природа и дает нам полную возможность избежать этой ненужной жестокости. Различие, как оказывается, не совсем несущественное, и если принять во внимание, что прогресс общественной и индивидуальной жизни складывается не помимо воли человека, а из поступков, так или иначе связанных с его волей, то станет несомненным и ясным для каждого, что вегетарианство, как сознательный волевой акт, утверждающий известный принцип, представляет собой далеко не безразличное явление в общем культурном развитии человечества.

Что касается чрезмерной приверженности противников вегетарианского питания к проведению «до конца»² всякого рода принципов, то здесь экспериментальная биологическая наука выдвигает один очень соблазнительный факт, который, вероятно, в состоянии будет убедить сторонников абсолютных принципов в чрезмерности их «логических» притязаний.

Факт этот – такого рода.

Недавно, на последнем международном конгрессе по гигиене питания, один ученый химик, проф. Ламбинг, выступил с утверждением, что столь осуждаемый культурным человечеством принцип питания человеческим мясом, который, как известно, существует еще и до настоящего времени у некоторых диких африканских племен, должен в физиологическом отношении считаться в высшей степени целесообразным. Утверждение это, высказавшееся еще раньше немецкими учеными, профессорами Фишером и Абдергальденом, имеет своим фундаментом то соображение, что из различных сортов мяса желудок наиболее легко и полно усваивает мясо, принадлежащее к тому же самому виду, как и его пожиратель. Так, для собаки наилучшим, в смысле скорой усвояемости, питанием является мясо собаки, для лошади – мясо лошади, а для человека, по вполне очевидной логике, – мясо человека.

Один из французских ученых, проф. Бюскэ, вздумал недавно проверить это положение экспериментальным путем. Так как проверить его непосредственно на человеке, разумеется, не представлялось возможности, то Бюскэ в сообществе с проф. Греем, обратился за выяснением вопроса к животному миру. Первые опыты свои он проделал над лягушками. В течение некоторого времени он кормил одних из них телятиной, а других исключительно одним лягушечьим мясом. В результате оказалось, что лягушки, питавшиеся мясом теленка, находились в гораздо худшем физиологическом состоянии, чем те, которые питались мясом своих сородичей, несмотря на то, что телячье мясо содержит в себе 21% питательного вещества, альбумина, тогда как лягушечье содержит его не более 15%.

Этот странный факт проф. Бюскэ объясняет очень простыми причинами. В вопросе о питательности веществ главную роль играет не столько количество альбумина, сколько его качество. Альбумин своего вида усваивается желудком во много раз успешнее и с гораздо меньшей затратой энергии, чем альбумин, принадлежащий представителям другого вида. Поэтому и восстанавливающее действие его должно находиться в тесной зависимости от, так сказать, степени родства между поедающим организмом и поедаемым веществом.

Защитники мясного питания, как известно, одним из главнейших своих утверждений в пользу употребления мяса считают утверждение его благотворного физиологического воздействия на организм. Теперь позволительно будет спросить, найдется ли у них достаточно смелости, чтобы в угоду принципу физиологической целесообразности довести до самых последних пределов все вытекающие из него логические императивы? Найдут ли они желательным и возможным допустить из соображений физической пользы, – как того с несомненной очевидностью требует логика, – возврат к тем способам и формам питания, которые давно уже осуждены всем мыслящим человечеством, как слишком грубые, устаревшие, несоответствующие больше требованиям самой элементарной культурности?

В ответе на этот вопрос сам собою будет заключаться и ответ на тот упрек, который так часто ставится вегетарианству под прикрытием якобы «логических» соображений: упрек в том, что вегетарианство не идет в развитии своих принципов до конца и, провозглашая сострадание ко всему живому своим высшим девизом, посягает в то же время на жизнь растений и их микроскопических сородичей – разного рода микроорганизмов...

С. Полтавский

1. Доклад, прочитанный на открытии Саратовского вегетарианского общества 22 октября 1910 г.
2. Антилогичность такого рода требований еще в половине прошлого столетия подчеркнута была Гегелем, который учил, что «всякая мысль, доведенная до своего логического конца, приходит к собственному отрицанию», то есть – к абсурду.