Вегетарианское обозрение, Киев, 1911 г.

ВО.5.1911, с. 33-35

Почему я сделался вегетарианцем

Вопрос о побудительных мотивах, заставших теперешних сторонников вегетарианской идеи присоединиться к провозглашаемым ею принципам, имеет все данные к тому, чтобы быть не только очень интересным вопросом, но и вопросом крайне важным для определения того общего духа, которым проникнут сегодняшний авангард пионеров вегетарианизма и которым, быть может, будет проникнута вся многотысячная "армия завтрашнего дня", которая пойдет под тем же самым знаменем, стремясь внести в общественную жизнь струю морального и физического оздоровления. Поэтому я считаю нелишним присоединить свою маленькую "исповедь" к тем – к сожалению, пока лишь очень немногим – данным, которые в разное время были сообщены на страницах "Вегетарианского обозрения".

Время зарождения моего интереса к вегетарианству совпало с эпохой короткой общественной "весны" — именно, с началом 1905 гола. Это совпадение было неслучайным. Подъем настроения и первые влияния широких общественных идеалов обострили мысль до крайних пределов, углубили ее, сделали чуткой ко всему новому и свежему, что хотя в самой незначительной степени обещало раздвинуть казавшиеся узкими, и бывшие ими в действительности, рамки жизни и освежить неприятную атмосферу морального и умственного безразличия, покоившегося на господстве мелких эгоистических интересов.

Приходилось много читать, много и о многом беседовать, знакомиться с новыми фактами и новыми идеями, которые подрывали старое, сложившееся, скорее интуитивно, чем сознательно миросозерцание и раскрывали новые горизонты.

В числе многих других идей, прошедших сквозь аналитическое горнило моей мысли, случайно оказалось вегетарианство.

Первые сведения о нем я почерпнул в "Первой ступени" Толстого. Насколько помнится, эта горячая, убежденная статья произвела тогда на меня очень сильное впечатление. Сразу пришла в голову мысль, что проводимая этой статьей идея сострадания к животным имеет не частное только значение, ограничивающееся пределами животного царства, а гораздо более широкое, общее, так она расширяет и углубляет чувство, лежащее сейчас в основе нашего сознания, по крайней мере, если не нашей жизни, — чувство гуманности.

Случайные встречи с вегетарианцами подкрепили это первое впечатление. В своей аргументации в пользу вегетарианства они выдвигали на первый план соображения нравственного и этического характера, "право на жизнь", "равноценность переживаний" и т.д. и только потом уже переходили к аргументам физиологического характера. Это заставляло вращаться всегда во время таких бесед в области общих, нередко почти философских вопросов. Интерес, сначала случайный, незаметно возрастал все более и более, пока, наконец, вегетарианская идея не вошла естественным путем в плоть и кровь, как одна из составных частей миросозерцания.

Первым шагом на пути к "исповеданию" вегетарианства был, разумеется, отказ от мясной пищи. Отказ этот был вызван отнюдь не кулинарно-гигиеническими соображениями. Эта сторона вегетарианства в первый период моего знакомства с ним почти совершенно не затрагивала моего внимания. Отчасти из-за отсутствия под руками соответствующей литературы, а главным образом из-за полного отсутствия интереса к вопросам питания, я усвоил себе вегетарианство исключительно лишь как гуманитарное учение, и мой отказ от употребления в пищу мяса животных был только естественным выражением моего признания за ними "права на жизнь".

Результаты перемены пищевого режима вначале были не совсем ободряющего свойства. Переход от уничтожения мяса в громадных количествах и в самых разнообразных видах к полному воздержанию от него был слишком резок, и это сразу отразилось на правильности пищеварительной работы. Пришлось (теперь не помню хорошо, по личной ли инициативе или по совету врача) допустить временно, на месяц, в виде перехода питание мясным бульоном, чтобы сделать последствия вкоренившегося в организм мясного отравления менее ощутительными. Помню, что я с большим нетерпением ждал конца этого злосчастного месяца, и когда он наконец наступил, я порвал с мясным питанием окончательно.

Перемена общего мясного режима на "обособленное" растительное питание не вызвала в моей семье – что, кажется, представляет пока очень редкое явление – прямой оппозиции, хотя устройство отдельного вегетарианского стола, и притом для одного только человека, доставляло довольно значительные неудобства. "Противление" выражалось лишь в безобидной форме шуточек, острот и игривых замечаний, обычно свойственных людям, когда объекты этих шуточек, факты и идеи, кажутся мелкими, пустыми и не заслуживающими того, чтобы в них вдуматься.

Спорить и возражать приходилось мало, так как не было для этого надлежащего материала, надлежащих сведений. Теоретическое вегетарианство с теми солидными основаниями, которые дает для него современная наука, почти до самых последних лет было для меня абсолютным нонсенсом. Ко мне все время была обращена одна только моральная сторона его, и эту сторону я главным образом ценил, да и теперь ценю в нем.

Последние два года дали мне возможность исследовать вегетарианство со всех его сторон, взвесить и оценить все образующие его факторы. В итоге, это еще более расширило и укрепило мои первоначальные симпатии к нему.

Многие мелкие, но характерные факты, которые мне приходится наблюдать сплошь и рядом, свидетельствуют, что значение вегетарианства в обществе медленно, но неуклонно растет. О нем уже с похвалой или насмешкой, одобрением или порицанием, говорят повсюду; его перевирают вкривь или вкось, как всякую "злободневную" идею, с которой мало знакомы и в то же время, останавливаясь перед фактом его существования, стараются отыскать причины его, причем незаметно иногда почти вплотную подходят к истине. Те, которые раньше только снисходительно посмеивались и вышучивали вегетарианство, теперь уже брызжут на него слюной, перерывают вороха старых авторитетов и пытаются "научно" доказать бессмысленность вегетарианской идеи. Все это свидетельствует о том, что с вегетарианством так или иначе начинают считаться, что для многих оно уже перестало быть пустячком, который можно высмеять, а сделалось колоссом, для ниспровержения которого приходится вытряхивать весь заржавевший научно-философский арсенал.

"Всякий раз, — говорит Агассис, — когда обнаруживается новый и поразительный факт, люди сначала говорят: "это неправда!" потом: "это противно порядку, религии…" и наконец: "это давно всем известно". Вегетарианство уже вступило в первую стадию своего серьезного развития, в стадию, характеризующуюся настойчивым, хотя и начинающим ослабевать, отрицанием. Нам, вегетарианцам, остается теперь работать, чтобы принести его к последней, окончательной стадии развития, когда вегетарианское учение станет вполне равноправным в ряду других научных и философских доктрин.

С . Полтавский