Россия вегетарианская:

Проект "Виты" по восстановлению истории дореволюционного русского вегетарианства

__________________________________________________________________

Вегетарианское обозрение, Киев, 1912 г.

(Избранные статьи)

ВО.10.1912

Три года
(Как я сделался вегетарианцем)

Бывают в жизни человека события; таким событием три года назад явилось для меня то обстоятельство, что я перестал есть мясо. Кажется, что может быть проще на первый взгляд, — перемена диеты, и только, но когда оглядываюсь назад, я не могу без волнения вспомнить тот день, когда мною твердо и бесповоротно решено было оставить мясную пищу. Думаю, что это оттого, что я принял вегетарианство не так, как принимает его человек, переутомленный мясною пищею, и по совету доктора перешедший на растительность, но как человек, решившийся на подобную перемену в питании из соображений чисто этического, религиозного характера, ничего общего с вопросами вкуса и питания не имеющих. Из тех соображений, по которым я готов скорее умереть, нежели поддерживать жизнь смертию и страданиями других существ.
И мне хочется поделиться со своими далекими друзьями-единомышленниками воспоминаниями об этом, значительном для меня, событии. Может быть, это будет для кого-либо если не полезно, то интересно.

Лет семь тому назад я совершенно не понимал значения слова "вегетарианство" и только смутно догадывался. Впрочем, мне было тогда не более 13-14 лет. Весьма редко, но все-таки иногда мне приходилось видеть в случайно попавших под руку газетах и журналах слово "вегетарианство", и я имел тогда склонность считать вегетарианцев скорее членами какого-нибудь тайного политического содружества, вроде хотя бы масонов, нежели людьми, принципиально отказавшимися от мяса.

Но с течением времени я рос, развивался и знакомился с произведениями Л.Н. Толстого. Вскоре наступил и для меня обычный и памятный для каждого юноши период исканий, запросов и душевных тревог, и в это незабвенное время Толстой поразил и увлек меня своим самобытным и ярким учением о любви ко всему живому.

Наряду с другими "толстовскими" книгами я прочитал "Первую Ступень", и трудно сказать, какое впечатление произвела на меня эта статья. Достаточно того, что я до сих пор помню те дни, когда мне пришлось впервые познакомиться с нею.
В то далекое время я жил в чулане, светлом и маленьком, похожем на монашескую келью и, наслаждаясь покоем уединения, учился и готовился к осенней переэкзаменовке. При этом под влиянием Толстого питался черным хлебом, морковью и огурцами, тщательно избегая мяса. И по какой-то странной непоследовательности, пассивно подражая товарищам, я курил сквернейшие папиросы (20 шт. 5 коп.). Впоследствии, внимательнее перечитывая ту же "Первую Ступень", я наткнулся на поразившие меня слова:

"Если человек точно жалеет людей, работающих табак, то первое, что он невольно сделает, это то, что он перестанет курить, потому что, продолжая курить и покупая табак, он этим поощряет производство табаку, губящее здоровье людей".
И под влиянием этих, прямо ошеломивших меня, слов, я перестал курить.

И хотя по прошествии лета я снова принялся за поедание трупов, но слова Толстого все более и более делались для меня законом, и я, любя его всеми силами своей души, не мог не поступать так, как советовал он – согласно со своими разумом и совестью. Семнадцати лет я уже не мог спокойно есть мясо: что-то внутри меня говорило, что я совершаю убийство – самый страшный и отвратительный грех в мире. И я продолжал быть "мясоедом" только потому, что в то время жил у людей, которых своим отказом от мясной пищи поставил бы в неловкое положение. Но душою я уже был вегетарианцем, и в первых мечтах пробуждавшейся юности, силясь представить себя вполне взрослым, созревшим человеком, я всегда представлял себя вегетарианцем.

Зимой же 1909 года, на восемнадцатом году жизни, я получил возможность осуществить вегетарианство на практике, и день 9 декабря, когда я решил перестать питаться изрубленными частями животных, я помню с особенною ясностью. Совсем случайно мне попалась маленькая книжечка издания "Посредник", где, кажется, самим Л.Н. Толстым были сгруппированы мысли о вегетарианстве и воздержании в еде. И эта книжечка решила мою судьбу. Я прочитал ее с величайшим вниманием и трепетом. Особенно мне понравились поистине вдохновенные слова Ламартина: "Не поднимай руки против брата твоего и не проливай крови никаких живых существ..." и чудные стихи Овидия: "Полно вам, люди, себя осквернять недозволенной пищей...". Его гневные слова о "преступном обычае – кишками кишок поглощения" – произвели решающее действие, и я в тот же день объявил родным о своем отказе от мяса.

Помню те недоверие, смех и подтрунивание, которыми встретили мое заявление, боязнь матери, что я похудею, получу малокровие, и т.д. Чтобы успокоить мать, я привел ей библейскую историю о трех отроках, отказавшихся от "языческих яств" и испросивших позволения питаться только овощами и хлебом; как впоследствии в их здоровье произошло заметное улучшение, так, думал я, будет и у меня. И матери в конце концов пришлось убедиться в этом.

С самого первого дня я почувствовал какую-то необычайную легкость, как будто освободившись от давившей меня тяжести. Радостно было чувствовать себя как бы возродившимся и соединенным со всею природою, радостно сознавать свое новое право – чистыми глазами смотреть на животных, не боясь почувствовать угрызений совести.

И с тех пор я вегетарианствую и не только не становлюсь слабее, но чувствую в себе все увеличивающуюся, если не телесную, то душевную силу, поддерживающую меня в самые трудные минуты жизни. Часто мне приходилось слышать нападки на вегетарианство и на Толстого, еще чаще меня уверяли, что не пройдет и года, как я брошу эту "блажь", но вот уже не год, а срок более значительный, три года, прошли с тех пор, а я все еще верен, и думаю, что буду верен всю жизнь заветам, выраженным великою заповедью "Не убий".

У меня до сих пор сохранился пожелтевший листочек, в который я тщательным образом заносил, сколько времени прошло со дня оставления мясной пищи. Таким образом, получилась следующая запись:

10 января 1910 года – 1 месяц.

10 февраля 1910 года – 2 месяца. И т.д.

Может быть, это наивно, но мне так радостно было вести эту запись, сознавая, что с каждым прожитым месяцем я все более и более удаляюсь от кровопролития.

Признавая "природною пищею человека" только исключительно сырые продукты, я надеюсь при первом удобном случае перейти к сырому вегетарианству. Пока же это не представляется возможным исполнить, и я хотя и очень редко, но все-таки употребляю в пищу молоко и яйца, хотя и свел это употребление до минимума.

Однажды, под влиянием теории Н. Нордман-Северовой, я пробовал себе сварить суп из сена, но к сожалению, он оказался немного горьковатым, вероятно, по причине плохого качества сена. Но тем не менее, этого было достаточно, чтобы я убедился, что коренья и травы могут играть весьма видную роль в деле питания человечества.

Я никогда не рассчитывал на большое сочувствие семьи к вегетарианству, но, несмотря на это, одно время вся наша семья вегетарианствовала. Это объясняется отчасти непомерной дороговизной мяса, отчасти же благодаря моему влиянию. Во всяком случае, произошла значительная эволюция во взглядах. Когда я перестал есть мясо, мать предрекала мне и истощение, и чахотку, теперь же ее можно смело причислить к разряду лиц, сочувствующих вегетарианству. Но соблазн мясной пищи силен, и домашние, провегетарианствовав около четырех месяцев, опять принялись за мясо. Это меня еще более убедило в том, что настоящее, неподдельное вегетарианство может быть только тогда, когда оно принято из религиозных соображений.

Одно, что порой волновало и смущало меня, — это часто буквальное одиночество, непонимание окружающих в отсутствие единомышленников. Как часто бывает так, что решительно никто из окружающих не понимает и не сочувствует. Мало того, как часто приходится с горечью сознавать всю справедливость сказанных Христом слов: "И враги человеку домашние его".

— Вегетарианство — сентиментальность, философские глупости... — говорят они, и чувствуешь, что никакими убеждениями, никакими доводами не сломить эту стену холодного непонимания. И когда напоминаешь им о грехе убийства, они повторяют старые, давно отжившие возражения:

— Так уж Богом... Они созданы... Даже в Библии...

И все это, конечно, волнует. Но одиночество только порой тяжело, когда, оставаясь один, забываешь, что, по выражению Шопенгауэра, Тот внутри тебя, с кем ты остаешься. Когда же помнишь это, — бывшее ранее в тягость чувство полной оторванности от внешнего мира становится благословением.

Да. Бывают иногда моменты, когда слово "Бог" и все, связанное с этим именем, приобретает для меня какой-то особенно важный, новый и ненарушимый смысл, когда я сознаю себя во власти Бога и своею волею признаю волю Бога. Такие моменты – лучшие в моей жизни. И в такие редкие, драгоценные минуты всем сердцем чувствуешь, что не надо людей, что их присутствие только омрачило бы мой душевный праздник, связанный с ощущением Того, перед Которым бледнеет все человеческое...

И за эти три-четыре года я как-то свыкся с своим одиночеством, полюбил его, но несмотря на это, порой все-таки хочется почувствовать около себя другого, о котором можно было бы сказать:
— Единомышленник.

Это красивое слово звучит так гордо, так выразительно, так много говорит и уму, и сердцу. Но где бы я ни был, я редко имел единомышленников, чаще всего оставаясь совершенно один.

За последнее время, живя в городе с населением в 150 тыс., я стал подумывать о необходимости для вегетарианцев этого города сплотиться, образовать кружок, общество, и т.п. и тем хотя немного способствовать росту и процветанию вегетарианской идеи. Я всегда почему-то чувствовал, что недостаточно только личного вегетарианства, — необходимо стараться всеми силами распространить эту идею. Но я и сейчас не оставляю мысли о возможности объединения местных единомышленников, и верю, что не пройдет и 3-5 лет, как в каждом из значительных городов России усиленно заработает вегетарианская мысль.

Вегетарианцы, без сомнения, всегда ближе к природе. И с тех пор, как я вегетарианствую, меня с каждым годом все больше тянет туда, где здоровая, простая жизнь, обилие солнца и воздуха и не существует душных подвалов города. С некоторых пор моим заветным желанием сделалось желание "сесть на землю", чтобы своими руками добывать хлеб, и слова: "встань в ряд", возьмись своими слабыми руками за хлебный труд, зазвучали для меня неизъяснимо-прелестною музыкой. Сильное влияние оказали на меня "Крестьянские рассказы" С.Т. Семенова, и особенно его "В родной деревне" и "Гаврила Скворцов". Читая эти чудные, просто и выразительно написанные произведения, я упивался, чувствовал в себе какую-то необъяснимую бодрость и силу, ни с чем несравнимые.

Но гораздо сильнее подействовала на меня статья Д. Зайцева "Бегите из городов", и я до сих пор не перестаю перечитывать эту статью с умилением, для самого себя непонятным, с восторгом, на какой только способен.

Любя уходить на простор и ширь полей, я думаю, что в недалеком будущем мне удастся совершенно уйти из города.

Предки мои были землепашцами, но дед первый нарушил вечный закон: "В поте лица снеси хлеб твой, дондеже жив...".

Отец же и вовсе не прикасался к земле. Но во мне неудержимо заговорила кровь моих предков, бывших землепашцами, и я думаю, что в конце концов мне удастся восстановить ту связь с землею и природою, которая нарушена моими предками.

И сейчас при одном воспоминании о том, что есть иная жизнь, — при постоянном свете солнца, при возможности и необходимости трудиться, — делается душно среди этих убивающих мысль и душу стен, среди массы лжи, разврата и всякого рода подлостей, неизменно сопряженных с городской жизнью, и хочется бежать от всех этих "городов желтого дьявола", чтобы никогда больше не возвращаться.

И думаю, что будущей весною мне удастся осуществить свое намерение.

г. Самара, Предтеленская, 60.

____________________________________________________________

Сохранить Вегетарианское Обозрение, Киев, 1912 г. в формате doc (zip. 370Kb)