Вегетарианское обозрение, Киев, 1913 г.
(Избранные статьи)

Несколько слов о пчеловодстве

В одном из номеров "Вегетарианского Обозрения" я прочитал статью (названия статьи и имени автора не помню), в которой высказывалась мысль, что пчеловодство – занятие, для вегетарианцев не подходящее, так как приходится убивать пчел; в виде же утешения в потере для вегетарианцев столь выгодной отрасли сельского хозяйства заодно уж доказывалось, что мед – продукт вредный, жалеть, значит, не о чем.

Не имея под рукой этой статьи, написанной, очевидно, человеком, мало знакомым с пчеловодством, я не могу возразить на нее "по пунктам"; поэтому прошу разрешения сказать несколько слов в защиту меда и пчеловодства так... вообще... без всякой мысли о полемике.

Прежде всего, о вреде и пользе меда. Об этом предмете в медицине, кажется, мнения разные. Но, оставив медицину в стороне, можно найти несколько очень веских доводов в пользу меда. Прежде, чем появилась на свет "медицина", у людей уже был известный опыт в выборе пищи и питья. Мед уже в глубокой древности состоял в числе пищевых продуктов очень ценных. Наши предки, не умея еще водить пчел, тоже употребляли мед диких пчел в разных видах, и вряд ли страдали от этого, судя по тому, какими богатырями рисует их нам история.

Еще больше говорит в пользу меда то обстоятельство, что в царстве животных и насекомых очень много охотников до меда; природа же снабдила своих детей замечательным инстинктом в выборе пищи. Об этом инстинкте много говорится в известной книге К. Моэса-Оскрагелло "Природная пища человека", который тоже почему-то неодобрительно отзывается о меде, противореча столь высоко чтимому им же "инстинкту животных". Только человек, да еще отчасти его питомцы, домашние животные, в значительной степени утратили столь ценный дар матери-природы. Люди всецело предоставили разрешение всех пищевых вопросов медицине, забыв, что медицина не есть нечто непогрешимое, и что там "сколько голов, столько умов" и мнений. Лично я от меда никогда никакого вреда не терпел, на близких и знакомых тоже не замечал. Правда, на людей слабых и золотушных мед действует довольно сильно; иногда появляется даже сыпь. Но не есть ли это выступление болезни изнутри, из крови – наружу. При дальнейшем умеренном употреблении меда сыпь проходит вместе с болезненностью. К тому же мед, перетопленный в печи до красноты, теряет эфирные масла, то есть именно то, чем он отличается от других видов сахара. Лучше всего каждому убедиться в полезности меда личным опытом, конечно, соблюдая известную меру: ведь всякие сладости при неумеренном употреблении вредны.

Что касается убивания пчел, то говоря об этом, автор вышеупомянутой статьи, вероятно, имел в виду отживающую свой век варварскую "пчелобойную" систему хозяйства, систему, которую вряд ли можно встретить еще где-либо, кроме России, и которая, увы, еще существует и по сей день наряду с другими подобными системами в иных отраслях отечественного хозяйства. В Сибири, говорят, рубят кедровые деревья для сбора орехов; тоже проделывали наши первые поселенцы на Кавказе с грецким (волошским) орехом. В рыболовстве, охоте, лесоводстве – везде была своя "пчелобойная" система, вызывавшая ряд ограничительных постановлений со стороны правительства с целью пресечения зла.

В пчеловодстве эта система выражается тем, что пчеляк, оставив нужное число ульев-колод на племя, остальные выбивает на мед, то есть попросту отравляет все население таких ульев ядовитым серным дымом. Затем все содержимое, т.е. мед, воск, мертвую пчелу, хлебину, черву и всякий, накопившийся за год, мусор выкладывает в посуду и перетапливает в печи; получается мед очень дурного качества и малоценный. Такое хозяйство малодоходно, потому что ведется "на волю Божью". В неразборных колодных ульях всякие неблагополучия проходят незамеченными, да и заметив, не все можно исправить. Пчелиная черва, молодая пчела и старая работница, истребляются самым неблагодарным образом, а между тем она могла бы дать известный доход и в будущем году, лишь бы ее оставить жить и дать ей часть ее же собственных запасов. Но человек, по своей жадности и ограниченности, не видит даже своей выгоды. Можно с уверенностью сказать, что упадок пчеловодства в России произошел, главным образом, благодаря этой пчелобойной системе.

Иначе дело обстоит в правильно поставленном пчеловодстве. Здесь о пчеле неусыпно заботятся. Ей дается теплое гнездо, защищаемое зимой особыми матрасиками; строятся специальные здания, омшаники, для установки ульев на зиму. Самое гнездо уменьшается или увеличивается соответственно количеству населения. Летом принимаются меры к охлаждению улья. Пчелиные соты, с таким трудом и искусством ими сооружаемые, не уничтожаются, а лишь опрастываются от меда при помощи машин центробежек-медогонок, что сберегает пчелам массу труда и дает возможность запасти в два и три раза больше меду. С осени пчеловод заботится, чтобы зимою корму хватило до весеннего взятка; семьям, не имеющим почему-либо своего запаса, дается подкормка медом или сахарным сиропом. В местностях сырых, болотистых и везде, где может угрожать опасная пчелиная болезнь, гнилец, в корм пчелам подбавляется салициловый натр. Ежегодно, взамен старой вощины с уменьшившимися ячейками, подставляется в гнездо новая: чтобы пчелы выводились крупные. Одним словом, новый пчеловод из собственных интересов и из любви, которая сама собой является к этому трудолюбивому и симпатичному насекомому, не только не убивает пчел, но наоборот, всячески заботится об их размножении и благополучии, помня, что его собственное материальное благополучие стоит в тесной связи с пчелиным. Пчеловодство перестало быть слепым. Раньше им занимались исключительно старики, которым больше нечего было делать. Все зависело от удачи, случая; верили в "глаз", в "руку". Часто без видимых причин пчелы начинали вымирать, и от пасеки в 1000 колод в два года ничего не оставалось, кроме зараженной болезнью посуды.

Теперь пчеловодство столько же надежно, как и всякая другая отрасль сельского хозяйства, и заниматься им стали не одни старики, хотя оно и теперь доступно для них по своей легкости. Нужны лишь хорошие глаза, ловкие руки и голова на плечах.

Для вегетарианцев пчеловодство – самое подходящее занятие, так как вегетарианцы – по большей части непривыкшие к физическому труду интеллигенты. Интеллигенту, с повышенными против мужицких потребностями и с меньшей работоспособностью, очень трудно управляться с малодоходным, сравнительно, хлебопашеством, требующим громадной затраты мускульных сил, навыка, сноровки. Втянуться не легко. Это я знаю по личному опыту. Пчеловодство же, в среднем, может дать 8-10 рублей в год с улья; семья, состоящая из мужа и жены, может управиться с пятьюдесятью ульями и еще иметь время обработать небольшой сад и огород. При скромных потребностях, в деревне, этого дохода хватит с избытком. Есть еще весьма ценное достоинство в пчеловодстве: нужно очень мало земли, доход же получится скоро. Весной купил пчел, в конце лета можно продать мед. Сада же, например, нужно ждать пять-восемь лет. Купить же сад плодоносящий не легко и очень дорого.

Но и в пчеловодстве есть два темных пункта, могущих заслужить упрек с вегетарианской точки зрения. Так как многие из читателей совершенно незнакомы с бытом пчел, то чтобы быть понятым, мне волей-неволей приходится, хотя вкратце, коснуться этого предмета; причем должен заявить, что некоторые сведения почерпнуты мной из прекрасного "Самоучителя Пчеловодства" Буткевича (издание "Посредника"). По нем я сам учился. Население улья состоит: из пчел-работниц, трутней самцов и матки (царицы). Молодая матка раз в жизни огуливается с трутнем, который, выполнив свое назначение, умирает. Огулявшись, матка вскоре начинает нести яички в особые ячейки, приготовляемые рабочей пчелой из воска, продукта ее собственного потенья. Яички бывают двух родов: из одних, положенных, обыкновенно, в более крупные ячейки выводятся трутни, и вощина такая называется трутневой; из других выводится бесполая рабочая пчела. Матка может снести в день чуть ли не до 3000 яичек, поэтому с наступлением теплых весенних дней население улья быстро увеличивается. Так как матка заботится не только о поддержании в улье населения в нужных размерах, но и об образовании новых семей, то они перед наступлением хорошего взятка кладут несколько пчелиных яичек в особые ячейки, мисочки; пчелы за ними ухаживают особенно тщательно и выводят молодых маток. К этому времени население улья, обыкновенно, бывает очень велико, выводятся и трутни. Пчелы начинают подумывать о ройке, образуются партии. Одна остается в улье, другая, во главе со старой маткой, вылетает из гнезда за несколько дней до выводки молодых маток, ее преемниц и наследниц. Вылетевший рой ищет себе жилище и устраивается в нем. Как только в старом гнезде выведутся молодые матки, пчелы опять начинают волноваться, разбиваются на партии, и каждая выбирает на престол свою претендентку, остальных же наследниц старается убить. Сильнейшая партия одерживает верх, слабейшая или примыкает к ней, или улетает с уцелевшими матками вон из улья, что на языке пчеловодов носит название "роя другака", "роя третьяка" или "пороев", в зависимости от времени и количества вылетевших пчел. Пчеловод старается все рои поймать и поселить в новые ульи, иначе пчелы улетят в лес и рабочая сила пропадет зря. Поймав рой с несколькими матками, пчеловод оставляет лишь одну, остальных или уничтожает, или пускает на волю подальше от пасеки, что все равно: матка без пчел не проживает и 2-х дней. Впрочем, если посадить рой со всеми матками, то лишние будут перебиты самими пчелами. Как бы пчеловод в данном случае ни поступил, лишние матки все равно жить не будут. Их природа создала как бы в запас и вперед обрекла на смерть. Против этого ничего не поделаешь. Можно, однако, ненужные маточники вырезать и не допускать до вывода лишних маток. Таким образом и здесь для вегетарианцев выход есть.

Второй темный пункт – это борьба с трутнями. В прежнем хозяйстве бороться с излишком трутней не пытались, хотя и знали, что они истребляют массу меда, для оплодотворения же матки нужен, собственно, один трутень. Пчелы же в этом отношении чересчур запасливы и выводят их тысячами. В настоящее время есть два способа борьбы с трутнями, из коих один очень противен вегетарианцу; он состоит в том, что трутни ловятся особым снарядом, трутнеловкой, и уничтожаются. Другой способ – предохранительный. Пчеловод не дает пчелам трутневой вощины и вырезывает таковую из гнезда. И все же трутня получается довольно таки много. Но бояться этого не следует: при правильном ведении дела хватает меда и пчеле, и трутням, и пчеловоду. К тому же, вегетарианцам не следует забывать, что всякая идея при осуществлении требует некоторой жертвы. Кроме того, излишек трутня, как говорит Буткевич, может быть полезен. Во время сильного взятка трутни своим громогласным жужжаньем, точно музыкой, подбадривают пчел – и то, что съедается трутнем, пополняется повышенной деятельностью пчел. Кроме того, при огуливании из большого количества трутней овладевает маткой самый быстрый, сильный и энергичный, и все эти качества передает своему потомству. Как только взяток прекращается, пчелы сами оттесняют трутней от меда, а потом и вовсе выгоняют вон из улья, и они все умирают. Человеку нет надобности из жадности помогать в этом природе, которая поступает так, вероятно, по каким-либо своим соображениям не столь низкого свойства.

Как видит читатель, пчеловодство для вегетарианцев занятие не хуже других, если не лучше. Не бросать же человеку хлебопашество, садоводство из-за того, что при обработке земли невольно приходится раздавить несколько червяков. Пока человек материален, не перешел в разряд бесплотных духов, он всегда будет стоять в некотором антагонизме с другими живыми существами. Поскольку он становится одухотвореннее, постольку этот антагонизм уменьшается, но "совершенно никого не есть" – это недостижимый идеал. В капле воды, с каждым вздохом мы губим миллионы живых существ. Как бы легко мы ни ступали по земле, – все же мы давим при этом своих "младших братьев". И все-таки идея вегетарианства остается идеей, идеал – идеалом, и стремиться к нему нужно. Новое пчеловодство, в сравнении со старым "пчелобойным", наглядно показывает, что человек все же движется вперед в деле любви ко всему живому, и что еще отраднее сознавать, – не остается при этом в накладе. Так уж премудро устроен мир!

В заключение скажу еще, что пчеловодству у нас в России предстоит великая будущность, особенно на малонаселенных окраинах. Сколько лесов, зарослей, лугов остаются неиспользованными в этом отношении. Миллионы пудов драгоценного нектара ежегодно уходят обратно в землю вместе с засохшими цветами, или съедаются насекомыми, не только неполезными для человека, но и вредными, как например, разного сорта бабочками. Пчеловодство – все еще впереди и ждет своего Ивана Царевича, трудолюбивого интеллигента.

А. Кушлейко
Береговое, Черноморской губ.