Вегетарианское обозрение, Киев, 1914 г.

ВО.4.1914, с. 133-136

Письма из Англии

IV

Из книги «Человечность диеты».

Получив книгу Генри Солта, написавшего прекрасную биографию американского писателя-моралиста и натурфилософа Генри Торо (1817-1862), «The Humanites of Diet» («Человечность диеты») мне пришлось заставить себя читать ее, – столь странно и неинтересно перечитывать полемику вегетарианцев с мясоедами. Я был мясоедом до 21 года, потом стал вегетарианцем и вот уже более 7-ми лет, как не ем убоины и стараюсь избегать молочных продуктов. И если бы я теперь узнал, что логика и факты против нас, против меня, т.е. что отсутствие мяса в пище вредно отзовется на моем здоровье и что по умозаключению, которое называется «логичностью», мое чувство сострадания и долга к животным, благодаря которому я их перестал есть, пустая сентиментальность, – я бы пришел в недоумение и усомнился бы в правильности моего мышления, – но не мог бы перестать чувствовать отвращение к убийству и сознавать святость и неприкосновенность жизни существ. Такова душа человеческая и достаточно понять, что это самый первый и значительный факт из всех фактов, чтобы почувствовать недоумение перед полемикой и литературой, изображающей эту полемику в искусственной художественной форме. Для кого ее пишут? Нельзя убедить в чем-нибудь разумном человека, который ищет не истину (тогда бы его и убеждать было нечего, он бы сам все нашел), а все силы своего ума направляет на то, чтобы оправдать свои дурные привычки и скрыть свою робость перед неизвестными последствиями нового образа жизни, если бы он на таковой решился.

Все же, я просмотрел книжку. Книжка составлена из 35 маленьких статеек и стихотворений одного автора, написанных в разное время по поводу возбуждавшихся в периодической печати вопросов. Одна из них показалась мне более цельной и самостоятельной и как бы иллюстрирующей высказанную мою мысль, так что я решился ее перевести. Она же дает понятие об общем направлении книжки.

Сперва приведу маленькую выдержку из статьи, предшествующей ей, которая послужит как бы вступлением к последующему.

«Мясоеды почти неизменно смотрят на людоедов, как на нечто чудовищное и ненормальное, ужасное извращение вкуса, которое не имеет никакой связи с просвещенной «мясной» диетой, которой якобы поддерживается наше человечество; но действительность указывает на совершенно иную истину. Положение африканского людоеда, которого стараются убедить перестать есть людей, во многих отношениях аналогично цивилизованному мясоеду, которого беспокоят вегетарианцы.

Люди науки беспрестанно говорят нам, что нужно оставить всякую «чувственность» в выборе пищи, это дело химии, а не чувств».

Беседа мясоеда, проникнутого ужасом к людоедству, с профессором Грильманом.

Благодаря любезности одного моего друга, старого морского капитана, который совершил много плаваний по Тихому океану, я имел недавно оригинальную, если не вполне приятную беседу с одним умным людоедом, «медиком», который приехал с Каннибальских островов на короткое время в Англию. Ожидая встретить в профессоре Грильмане, как его звали его друзья, безграмотного дикаря, я был удивлен, увидев серьезного, почтенного человека, одетого в европейский костюм и говорящего свободно по-английски. Он принял меня с загадочной, полупрезрительной миной и улыбаясь спросил:

– Так вы пришли узнать насчет моего каннибальства, как вам это нравится называть. Будемте же совершенно искренни друг с другом, и договаривать до конца. Что вы желаете узнать?

– Мы, – сказал я немного опешив, – нам, европейцам, не совсем-то нравится есть своих братьев, вы понимаете...

Чудачество! – коротко и спокойно-самоуверенно оборвал меня профессор Грильман, так что я даже струхнул.

– Но, – продолжал я, – разве это не нравственный вопрос, профессор Грильман? Разве не варварство убивать и есть нашу собственную плоть и кровь, когда нет необходимости к этому?

– Сентиментальность! – сказал профессор Грильман также невозмутимо. – Вы также хорошо знаете, как и я, на чем ваши собственные доктора настаивают: что вопрос диеты не нравственный, а научный вопрос. И что же говорит наука? А то, как выразился доктор Андрю Вильсон, что мы лучше всего ассимилируем то, «что по химическому составу ближе всего к составу нашего организма». Ну, и что же это? – прибавил он с улыбкой, несколько раздражающей.

Растерявшись на мгновенье, я ответил:

– Но я думаю, что доктор Вильсон говорил о мясе животных, профессор Грильман, а не о человеческом мясе.

Он ответил мрачно: – Для человека науки, милостивый государь, различия в мясе не существует. Если, как сообщил нам доктор Вильсон, есть яйца все равно, что есть быка, то и есть быка все равно, что есть человека. Вы называете себя всеядным, не так ли?

– Да, – пробормотал я, – кажется на этот термин налегают ученые. В чем же дело?

– Только в этом, – сказал неугомонный профессор, и мне не понравился его взгляд, когда он говорил. – Ведь не логично, как вы в данном случае, ставить себе границы в выборе продуктов питания. Если вы произвольно отрицаете как раз ту пищу, которая наиболее легко усвояема, какое право вы имеете называть себя «всеядным»? Почему «всеядное»? – повторил он с злобным ударением.

Я почти начал сожалеть, что напросился на свидание. – Но помилуйте, ведь человеческие существа созданы не для нашей пищи, тогда как мы знаем, что животные для этого созданы. Для нас это вопрос религии, не только научный.

– Тогда ваша религия, – ответил доктор спокойно, – не такая благодетельная, как наша, которая посылает нам и людей для нашей пользы. Что же, вы хотите, чтобы мы отреклись от благодетельных даров Провидения?

– Но, – возразил я, – это вопрос порядочности и самоуважения. Мы считаем унизительным есть человеческое мясо. Унизительным для самих себя, я хочу сказать.

– За это, – ответил профессор Грильман, – мы не можем винить себя, это закон природы. Оглянитесь на мир вокруг нас. Каннибализм, как вам это нравится называть, всеобщее явление. Невозможно обойтись без убийства. Даже когда вы выпьете стакан воды, вы уничтожаете тысячи своих ближних – бесконечно малых, правда, но все же ближних. И кроме того, – продолжал он, становясь красноречивее по мере того, как говорил, – вся физическая конструкция человека указывает на то, что ему свойственно есть мясо. Вы колете в глаза Провидению, воздерживаясь от мяса».

Обрываю на этом, потому что дальше диалог очень не остроумный. И когда воображаемые лица оставили область абстрактных рассуждений и вступили в действительную жизнь, получилась довольно наивная картина: профессор Грильман полез на полку за окороком, чтобы показать своему собеседнику, что он ест, а тот, пока он доставал, в ужасе выбежал и пришел в себя только после того, как выпил несколько чашек мясного экстракта.

Л. Перно

Англия. 30.03.1914 г.