Вегетарианское обозрение, Киев, 1914 г.

ВО.6-7.1914, с. 227-230

Вегетарианство и физический труд1

Существует двоякое понимание вегетарианства: для одних вегетарианство есть вопрос чисто гигиенический, не связанный с другими вопросами их жизни; для других вегетарианство есть вопрос, связанный со всем их жизнепониманием. Второе понимание вегетарианства ставит более широкие задачи деятельности вегетарианского общества и этих задач нам, как мне кажется, не следует чуждаться.

В нравственном мире все связано и нельзя остановиться на одном. Кто сказал А, должен сказать и Б (говорит известная пословица). Кто признает вегетарианство в силу внутренних мотивов, должен в силу тех же мотивов признать и многое другое – и признать не только в теории, но, по возможности, и на практике.

Деятельность вегетарианского общества будет тем жизненнее, тем более будет ее общественное значение, чем менее оно будет замыкаться исключительно в сфере кулинарно-гигиенической.

Одним из вопросов, вытекающим из той же основы души, из которой вытекает и вегетарианство является, безусловно, вопрос о физическом труде. Если вегетарианец отказывается от убоины, так как не признает за собою права на чужую жизнь, то он должен отказаться также и от чужого труда, так как труд есть та же жизнь.

Правда, логика мысли и логика жизни обыкновенно редко совпадают. Но ведь в этом и заключается главное уродство нашей жизни. И ведь вся работа сознательного человечества должна быть направлена на то, чтобы по возможности создать гармонию между мыслью и делом, между идеалом и действительностью.

Я не буду сейчас подробно останавливаться на вопросе о труде, о его значении. Я только отмечу основные положения, из которых я исхожу. Настоящая жизнь нашей интеллигенции, протекающая в условиях одностороннего лишь умственного труда, чаще же всего в условиях подобия лишь труда, а то и прямо – праздности, есть безусловно жизнь ненормальная. Она пагубна и в физическом, и в нравственном отношении. В ней мы должны искать главную причину, основную, физического и духовного вырождения нашего общества. Она же является одной из главных причин той неправды, которая господствует в современных общественных отношениях людей. Разумеется, эта жизнь имеет известное историческое оправдание и объяснение, но нам не для чего останавливаться на нем; нам не так важно проследить те условия, при которых она сложилась, нам важнее ответить на вопрос: что же нам делать, чтоб она изменилась?

Этот вопрос является вопросом самым насущным, вопросом – поистине, настоящего дня. И этот вопрос – вопрос не столько теоретический, сколько практический. Довольно слов, довольно мертвой веры без дел. Жизнь зовет нас к труду, к творчеству. Мы должны уничтожить эту пропасть, которая существует среди людей – пропасть, созданную рабством и поддерживаемую насилием. Мы должны ставить своей задачей созидание новых форм жизни, более соответствующих нашему сознанию братства людей и народов.

На пути же к созданию этих новых форм жизни, первое и необходимое, что мы должны сделать – это неизбежно признать общеобязательность закона физического труда, первородность его, как выражается крестьянин Бондарев.

Труд физический есть единственный источник существования. Кто не работает физически, тот не имеет права пользоваться продуктами труда. «Кто не работает, тот и не ешь», говорит апостол. Наше так называемое «разделение труда» на труд умственный и физический – есть жесточайшее и бесчеловечное заблуждение. Труд умственный не должен и не может быть продаваем и покупаем, не может быть обмениваем на труд физический, так как ему нет эквивалента в мире материальных ценностей. Умственный труд, если он точно умственный труд тем и характерен, что он в себе самом имеет свое полное вознаграждение; он является, в этом смысле, самоцелью, чего нельзя сказать о труде физическом.

Я не буду сейчас останавливаться на выяснении этих положений.

Повторяю: физический труд должен стать незыблемым принципом нашей жизни. Только тогда умственный труд получит все свое настоящее значение, только тогда мысль станет, поистине, независимой, только тогда исчезнут современные поставщики умственных ценностей и вновь появятся пророки, которые заговорят новыми языками и возвестят миру новые слова.

Только тогда уничтожится стена между людьми, стена рабства, – и не будет стыдно жить.

Но это свое значение труд физический получит тогда, когда он точно будет трудом, а не работой (не порождением рабства). И наша человеческая задача не только в том, чтобы воплотить принцип труда в своей жизни, но и создать новые условия труда.

Главные из этих условий – свобода и сознательность. Только при этих условиях труд – даже самый тяжелый – радостен и человечен.

Из всех видов труда, труд земледельческий имеет особенное значение для человека. Во-первых, это труд безусловно самый необходимый; во-вторых, этот труд непосредственно сближает человека с природой, устанавливает между ними, если можно так выразиться, глубоко интимные и нравственные отношения; в-третьих, это единственный труд, которым могут заниматься все люди (разумеется, при условии, чтобы этот труд не превратился в исключительную и специальную профессию, чтобы он перемежался с другими видами труда, с занятиями искусством и наукой). По вычислениям Бондарева – да это понятно и без всяких вычислений – достаточно человеку посвятить этому труду в общей сложности 40 дней в году.

Но это, скажут, мечты – мечты, из которых ничего не выходит. Сколько было попыток... Да, сколько было попыток? сколько? К сожалению, слишком мало. Не выходит – еще бы! Тысячелетия люди жили в условиях рабства, воспитались в условиях праздности, прониклись вековыми предрассудками – и вы хотите, чтоб сразу вышло... Ничто сразу не дается. Усилие – это закон жизни, закон прогресса. Не выходило, не выходит, но должно выйти, – должно, ибо так говорит наш разум, так утверждает наша совесть.

Главная ошибка нашей жизни и нашего воспитания состоит в том, что мы приспособляемся к действительности, а не приспособляем действительность к себе. Мы исходим из настоящего положения вещей, из того самого настоящего, которое мы осуждаем в душе. Но мы должны исходить не из него.

Нашим судьей должно быть всегда будущее, а будущее, в данном случае, с нами, потому что не всегда же будет царствовать ложь и грубое насилие...

Но мы не должны ждать этого будущего, мы и не имеем права ждать его, если сами не являемся его творцами. Мы несем зародыши этого будущего в себе, мы должны его создать. Создать же его мы можем не какими-нибудь внешними средствами, не какими-нибудь учреждениями, не законодательным путем, а раньше и прежде всего в своей жизни и своей жизнью.

– Но это трудно! – Да, это трудно, это часто ужасно трудно. Условия нашей жизни до того уродливы, что нужно, поистине, быть героем, чтоб найти в себе достаточно силы противостоять им и не дать широкому, уверенному, довольному и шумному потоку пошлости и прозябания унести себя. Нужна взаимопомощь, нужна поддержка, сочувствие, и эту поддержку, эту помощь мы должны оказать друг другу.

Стремление к трудовой, новой жизни встречает особенное сочувствие среди вегетарианцев, особенно, среди тех вегетарианцев, для которых – как я говорил – вегетарианство не вопрос только о питании, не вопрос только гигиенический, а вопрос, связанный со всем их жизнепониманием.

И среди местных вегетарианцев, членов нашего Общества, есть такие, которые тяготятся обычными условиями нашей жизни, которые стремятся к земледелию, видя в нем первую необходимую ступень к новой человеческой жизни. Но среди них есть такие, которые не могут осуществить самостоятельно своих стремлений, за недостатком отчасти, средств, а главное – за отсутствием нравственной поддержки и сочувствия. Вот этим людям и могло бы прийти на помощь наше Общество. Общество могло бы поддерживать и развивать эти стремления.

Среди прав, предоставленных нам нашим уставом, есть пункт об устройстве земледельческих колоний – пункт, который в глазах составителей устава (насколько мне известно) имел особенное значение. Нам и следовало бы воспользоваться этим правом.

Разумеется, устроить настоящую колонию в данный момент мы не можем, но положить начало ей вполне возможно.

Общество могло бы снять участок земли и от себя сдавать его тем из членов, которые пожелали бы его обрабатывать. Но, зачем же, спросят, Обществу снимать? Почему этим желающим обрабатывать его самим не снять? А вот почему: во-первых, эти люди, большей частью, связаны с городом, они не могут пока окончательно поселиться на земле. Им нужно пока учиться работать – для чего достаточно на человека 1/16 – 1/10 десятины (понятно, что в таком размере арендовать землю почти невозможно). Затем, известно, что результаты труда, особенно на земле, редко обнаруживаются вполне в первый же год. И труды таким образом пропадают даром. Снимать же на более продолжительный срок люди эти не могут, в виду именно невыясненности и неопределенности их положения. Затем, есть такие, которые не имеют средств – этим Общество могло бы предоставить участки земли с тем, чтобы по снятии урожая была возвращена их арендная стоимость. И почему бы вообще Обществу не поддержать этого хорошего дела, почему бы Обществу своей поддержкой не сказать, что оно точно считает это начинание хорошим.

Общество может снять участок земли на долгосрочную аренду. Земли пустой в городе и особенно за городом много. (Быть может, что и город пойдет навстречу нашему делу, так как и в его интересах превратить пустоши в культурные огороды и пр. – попытаться во всяком случае можно).

Можно было бы связать это дело и со столовой. Огород доставлял бы продукты непосредственно столовой, что избавило бы работающих от неприятной необходимости сбывать свои продукты на стороне.

Затем, огород мог бы служить местом отдыха для тех из членов, которые остаются в городе летом. Они могли бы провести там при желании свободные часы, подышать свежим воздухом.

Можно было бы отвести площадку для детей, где они могли бы под известным руководством заниматься разведением своих маленьких огородиков и цветничков. О воспитательном и образовательном значении подобных занятий я думаю не для чего распространяться.

Должен добавить, что некоторые средства материальные для этого начинания имеются. Есть кое-какой инвентарь. Часть средств могла бы поступить от тех, кто пожелал бы снять участок, так что Обществу особых затрат и не придется понести. Дело это вовсе не такое уже мудреное и сложное, и Обществу, по-моему, не следует отказаться от его осуществления.

Е.О. Дымшиц

1.Доклад, читанный на общем собрании членов Екатеринославского Вегетарианского Общества 21 сентября 1914 г.