Вегетарианское обозрение, Киев, 1914 г.

ВО.8-9.1914, с. 267-271

«Женщина будущего»1

Воспоминания о сестрице Н.Б. Нордман-Северовой

I

Мысль, побудившая меня писать эти строки, является как бы результатом того чувства, которое вызвало во мне редкая и яркая индивидуальность Н.Б.

В наше время так редки цельные и чистые индивидуальности, что когда мы встречаем таковых, то не можем не отметить их и не говорить о них с особой радостью. В жизни такая личность говорит сама за себя, а после ухода ее из этого мира на нас, оставшихся еще здесь, лежит долг продолжать начатое и расширить и углубить те новые понимания, которые должны войти в нашу жизнь и стать основой ее.

Одни моралисты считали основой жизни религиозное сознание, т.е. веру в Бога; другие – нравственное сознание и веру в себя.

И та, и другая основа жизни нуждаются в сильной личности, которая могла бы не только сознать эти идеалы, но и проводить их в жизнь.

В наше же время личность, начиная с момента рождения (от родителей без ярких индивидуальностей) и общепринятого воспитания в семье, школе и обществе, до ее личной, семейной, общественной и деловой (не трудовой) жизни, является существом, затерявшим свое «я» и живущим как «все». И вот, таким образом, создаются безвольные, бесхарактерные существа, похожие друг на друга и составляющие то общество, в котором мы теперь живем и от которого наивно ждем возрождения к новой, светлой жизни при помощи «цивилизации» и «культуры».

Но наступит то время, когда мы поймем тщетность таких ожиданий от людей, которые способны создать все – аэропланы, машины, мины, пушки, воздушные и подземные телефоны и пр., и пр., но не могут понять самих себя и создать или определить свой внутренний мир. И тогда каждый обратится к самому себе и начнет строить жизнь, прежде всего, с себя...

Одной из таких индивидуальностей, которая взялась за перестройку своей личной жизни, начиная с личного самосознания, и является Наталия Борисовна Нордман-Северова.

Эта своеобразная личность с горячей верой и убежденностью в справедливость своих идеалов пробивала себе дорогу, несмотря на все тернии, встречавшиеся на ее пути. Начиная с рождения и воспитания в «высшем свете» и кончая последними днями своей жизни, она всегда и повсюду сумела сохранить свой внутренний мир и свою самостоятельность.

Никто ничем не мог мешать ей на ее избранном пути, она старалась не опускаться к уровню «всех», а тянуть других за собою.

Чтобы удержаться на этом пути, недостаточно иметь только убежденность, здесь нужны большие духовные силы и вера в себя. И там, где эта сила и вера ею проявлялись, – она непременно побеждала.

Те, которые раньше насмехались и недоверчиво относились к ее проповедям, после близкого знакомства, особенно с ее жизнью, начинали относиться к ней совсем иначе – серьезно и внимательно.

Конечно, истинных друзей и последователей она знала мало, но какая же светлая идея имеет их много?

Эта постоянно молодая душа, с «вихрями восторгов», веселая, энергичная, воплощение радости, оптимизма и постоянной кипучей деятельности, – не могла замкнуть себя в одном направлении. Всякое сектантство было чуждо ее душе; она, казалось, одинаково любила и Божеское и человеческое.

Начиная с танцев, музыки, искусства и кончая всеми прекрасными идеями мира, вплоть до глубокой религиозности, – все это она вместила в себе. И этому-то вмещению, этой гармонии жизни нельзя не удивляться и восхищаться!...

И так гармонично, прекрасно и естественно было в ней это соединение жизни с высшей моралью, что иной, кажется, она и быть не могла.

Это – ее индивидуальность, ее особенность, ее беззаветная независимость, простор души и необъятная жажда свободы!

Ах, как любила она эту свободу!

Как беззаветно и строго хранила она ее и как горячо стремилась она пробудить это чувство и в других!

Самопомощь, самостоятельность, равенство и братство были постоянными ее спутниками. Человек, позволявший попирать эти свои права, казался в ее глазах жалким и недостойным. Каждый, по ее убеждению, должен бороться за право на собственную жизнь и независимость.

Всю свою богато-одаренную и разнообразную натуру она самостоятельно развивала в себе с самых детских лет.

Так и дышит этой яркой индивидуальностью, начиная с ее «Беглянки» и кончая последними статьями, письмами и даже болезнью и смертью...

Я переписывалась с Н.Б. три года. Наша переписка, – кроме личной близости и той особенной, свойственной Н.Б., преданности, родственности и нежности, какими дышали ее письма, – носила характер того духа, который нас объединял. Если же мы касались вопросов, на которые смотрели различно, то это различие взглядов не нарушало наших взаимных отношений и любви.

В таких случаях примиряющей стороной являлась всегда Н.Б., говоря: – мы различно смотрим на разные вещи, но это не должно мешать нам оставаться искренними друзьями.

В наших письмах больше всего затрагивались вопросы вегетарианства и упрощения жизни, как результат освобождения себя и ближних от рабства, излишеств, и возрождение человека под этими новыми формами. Для Н.Б. «форма» не была пустым звуком – внешностью. Она с особой силой рвала старые формы и с радостью вводила новые, вкладывая в них всю свою душу, все свои стремления и горячие желания. Все старое, грубое, грязное, болезненное и жестокое она стремилась заменить новым, чистым, здоровым и прекрасным.

И здесь-то развернулось широкое поле ее деятельности. Исполненная лучших идеалов, она старалась свое новое сознание проводить сейчас же в жизнь, со свойственной ей точностью и способностью.

Вот как писала она о себе в одном из писем ко мне: «Я человек слова, дела, глубокий, последовательный, кропотливая исполнительница раз мною сказанного, главным образом, связанная сама собою, своими принципами и словами. Быть может, от этого и холодная»...

И действительно, как трудно найти человека, который бы так точно соединил слово с делом, как это делала Н.Б. «Я, – писала она в другом письме, – являюсь первой носительницей и последовательницей своих идей».

Что касается отрицательных сторон Нат. Бор., то их можно выразить ее же словами, что «во все талантливые, большие натуры Бог, не глядя, пригоршнями набросал всего»…2

Любители нападок воспользовались этими «пригоршнями» и всячески высмеивали ее деятельность и искренние порывы.

Насмехаться над истиной, конечно, не мудрено, и это гораздо легче, чем следовать ей...

Вот почему люди так боятся новаторства и так крепко держатся старых устоев!...

Все носители новых идей во все времена встречали едкие нападки (в наше время особенно со стороны «интеллигенции» и прессы).

Но чем больше тормозят путь индивидуальности, тем сильнее она устанавливается на нем и тем бодрее шагает вперед!

Так и стойкая Н.Б. все сносила и не переставала идти по пути осуществления своих идеалов.

II

Передо мной воскресает наша первая встреча в Москве, на Вегетарианском Съезде в 1913 г.

– Вот Наталия Борисовна! – сказал мой друг, вошедший со мной.

Она шла нам навстречу.

Высокая, стройная, с аристократическим лицом, большими голубыми глазами, широким умным лбом; особенную симпатичность ее лицу придавали золотистые волосы, тонкие, мягкие локоны с заметной сединой.

– Что, сестрица, – обратилась она ко мне через некоторое время, ожидали встретить меня такой или иной?

– Нет, Наталия Борисовна, не совсем такой...

– Что же, хуже или лучше?

Я представляла себе, что вы такая веселая и восторженная..., а сейчас вид у вас очень серьезный и даже строгий...

Вскоре мы с ней очень близко сошлись. Я сильно чувствовала исходившую от нее любовь, сердечность, ее отношения дышали какой то родственной близостью.

Редко кто может так горячо привлекать к себе.

Так как дни Съезда были заполнены общими интересами, то поговорить наедине нам почти не удалось.

Уйдем, бывало, в какой-нибудь угол и начнем беседовать, – как тут сейчас же являются участники Съезда и начинаются расспросы и разговоры о питании сеном, о естественном лечении, о неупотреблении яиц и молока, о том, как можно обойтись без меха, кожи и пр. и пр.

Н.Б. с искренней готовностью отвечала, разъясняла и показывала тут же на выставке свои разнообразные экспонаты, а потом отсылала слушателей в тут же устроенный буфет попробовать сенной чай с бабкой без яиц и без продуктов из «коровьего живота».

Со всеми беседовала, как с давно знакомыми лицами, просто и спокойно.

Когда же (на выставке) собиралось вокруг нее много посторонней публики, она поднимала свои изобретения высоко над головой и, показывая их, громко объясняла значение стружек (для кофточек и одеял), заменяющих вату, значение сенного ящика или сундука-варителя, заменяющего печь, облегчающего и упрощающего труд женщине, которая не может или не хочет отдавать много времени кухне.

С этим связано и раскрепощение прислуги и освобождение себя от чужой зависимости.

– Вот, дитя мое, – продолжала она, когда мы остались снова одни, – как я думаю о браке. Брак – это, по-моему, не грех, только я думаю, что для женщины могут быть и другие духовные интересы, кроме материнства; она может вносить в мир много радости и много пользы для общего блага и общего воспитания.

– А вы, Наталия Борисовна, не жалеете, что у вас нет детей – спросила я.

– Нет, не жалею, потому что жизнь моя заполнена другими интересами. А детей в мире разве мало, вот хоть ты, – разве моя дочь могла мне быть ближе? – Только вот не хорошо думать о браке, стремиться к нему, жизнь должна быть заполнена другими интересами, но если это случится, как «в прекрасной легенде», то ни жалеть об этом, ни стыдиться этого не надо. Надо только помнить, что это – жизнь другая, и соединить ее с духовной дружбой нельзя, это два различные полюса. Между другими вопросами мы коснулись и современных вегетарианских столовых, в которых, по ее мнению, истый вегетарианец также не может пообедать, как в мясном ресторане, в виду того, что кушанья там приготовляются с примесью животных продуктов (молоко, масло, сыр, яйца) и вся пища только вареная.

Когда мы коснулись докладов, читанных на Съезде, и предстоящей деятельности для широкой пропаганды наших идей, она при этом доказывала необходимость и важность работы на пользу общества. Она верила, что общественной деятельностью можно улучшить тяжелые условия жизни.

Она даже мечтала законодательным путем установить восьмичасовый рабочий день для порабощенной домашней прислуги...

Ее угнетало, что вегетарианство (сознательное) является достоянием избранных, что о нем народные массы совсем почти не знают.

На Съезде она горячо высказалась за учреждение Вегетарианского бюро при журнале «Вегетарианское Обозрение», главным образом, для того, чтобы отвечать письменно, лично и на страницах журнала на разные вопросы ищущих, одиноких и этим помочь товарищескому единению всех интересующихся вегетарианством и другими близкими нам идеями.

– Надо стараться, чтобы нас было много – говорила она, – и мы победим!

Неоднократно мне приходилось слышать искренние признания благодарности за ее проповеди вегетарианства, раскрепощения прислуги, упрощения жизни и пр. Приходилось также читать письма от лиц разных классов и положений с такими же признаниями и сердечной благодарностью к той, которая помогала им одуматься и изменить свою жизнь.

Эти искренние весточки чистых сердец, внимавших голосу «сестрицы», – лучшие цветки над ее могилой и лучший гимн ее душе...

Мира К.

1.У Н.Б. есть маленькая статейка, называется она: «Разговор между «дамой настоящего» и «женщиной будущего». Разговор этот касается женской прислуги и отношения к ней барынь «рабовладелиц». Роль «женщины будущего» играет здесь несомненно сама Нат. Бор., откуда я и позаимствовала настоящее название своей статьи.

2.Из книги Н.Б. Северовой «Интимные страницы».