Вегетарианский вестник, 1904 г.

Вегетарианство и общественное мнение

А.Гофмана, профессора философии (с французского)¹

Перевод С.Норман

I

Серьезная, беспристрастная пресса кажется все более склонной отдавать справедливость вегетарианству. При случае она разбирает его доводы, признает за ними некоторое значение и даже видит известные преимущества в этом режиме. Есть, конечно, исключения, но в общем можно бы подумать, что общественное мнение, признанным выразителем которого считается пресса, отстает от своей прежней враждебности к вегетарианству. Но это воззрение было бы крайне ошибочно. Общественное мнение не только продолжает утверждать, что мясо – лучшая и необходимая пища для человека, но еще, опираясь на это положение, ставшее неопровержимой аксиомой, оно осыпает вегетарианцев насмешками и видит в них врагов человечества.

После всего, что было сделано для разрушения закоренелых предрассудков, можно, право, удивляться, как ничтожны достигнутые результаты. Вегетарианство серьезно и последовательно пропагандирует свои принципы в течение более полстолетия. Сколько книг было издано за это время! Сколько роздано брошюр! А как велико число убежденных вегетарианцев всех стран? Один на тысячу. Оставив в стороне огромные массы, которых даже не коснулась пропаганда, и то число последователей удивительно мало.

Из числа лиц, присутствовавших на собраниях вегетарианцев или изучавших по книгам их теории, но не принявших этот режим, многие говорят, что они не вынесли явного убеждения. Доводы ли, кажущиеся нам такими убедительными, не имеют того веса, который мы за ними признаем? Или наши лекторы и писатели неясно излагают свои мысли? Или плотоядные предрассудки так заполонили и извратили понятия большинства людей, что они неспособны на беспристрастную оценку? Или же, наконец, придают больше значение авторитету общественного мнения, чем непреложным доказательствам? Насколько я наблюдал, самые многочисленные именно те, которые поддаются влиянию общественного мнения. Влияние это так велико, что следы его замечаются даже в суждениях людей науки. Я понимаю, что точный и добросовестно анализирующий ум может остаться в сомнении, если он привык верить только математическим доказательствам, но я повторяю, что в деле питания очень трудно отрешиться от общественного мнения. В этом кроется главная причина, почему большинство не убеждается.

Второй разряд составляют очень склонные к вегетарианству, даже в глубине души убежденные, но не применяющие на практике свои убеждения. Я сам видел яркий пример такого явления. Однажды в интимном кружке я изложил основы вегетарианства и опроверг обычные возражения. Один из присутствовавших встал и горячо воскликнул: «Ваши доказательства действительно вески и неоспоримы. Вегетарианство, положительно, свойственно натуре человека и представляет несомненные преимущества. Не понимаю, как можно это отрицать». Этот искренне убежденные господин даже никогда не попытался согласовать свои поступки со словами.

Что же удерживает людей принять режим, превосходство которого они признают? Эта непоследовательность заключается в разных причинах, не одинаково действующих на всех. Иных просто стесняет и пугает новизна. Не зная, как взяться за дело и боясь взяться не так, они лучше ничего не делают. Впечатление сглаживается, увлечение проходит, и человек остается в колее старых предрассудков.

Других удерживает обжорство. Они не желают лишать себя наслаждений, которые доставляет им мясной стол. Как их не убеждай, и они все-таки находят, что без мяса и вина жизнь потеряет одну из главных своих прелестей. В гидротерапевтической лечебнице, где был вегетарианский режим, один больной сделал мне такого рода признание: «За эти две недели, что я здесь, мое общее состояние улучшилось, и я действительно думаю, что прожил бы дольше, если б остался на этом режиме вместо мясного. Тем не менее, я лучше отдал бы пять лет жизни, чем отказаться от вкусного стола». Не все так цинично откровенны. Может, не все и сами себе сознаются в истинном побуждении, слишком их некрасиво и недостойно делать себе кумир из мамоны. Признают ли люди свое обжорство или нет, сознательно оно у них или нет, но оно многих отдаляет от вегетарианства.

Другие не решаются к нам примкнуть не из обжорства, а из любви к обществу и удовольствиям. «Сделавшись вегетарианцами, нам уже никого нельзя принимать», – говорят они. Да никто и не поедет на такое угощение. «Да и нам нельзя никуда поехать, так как всякое собрание сопровождается едой. И придется нам жить отшельниками, вдали от прежних друзей и знакомых. Нет, вегетарианство может быть идеалом человека, но пока оно является социальной невозможностью». И этим надеются произнести окончательный приговор применению вегетарианства.

Есть еще причина, заставляющая ограничиваться одной теорией, это – боязнь людских толков: что скажут соседи, знакомые, боязнь их насмешек, осуждения, одним словом, общественного мнения. Этот мотив, по-моему, самый влиятельный и побудительный.

Критика наших ближних, их одобрение или неодобрение, их дурное или хорошее мнение о нас составляют для нас источник крупных радостей и огорчений. Поэтому весьма понятно, что для среднего человека, смотрящего на себя чужими глазами, эти оценки представляют авторитет, против которого они не решаются идти. Даже простое разногласие, чисто отвлеченного характера, так сильно действует на некоторых людей, что они скорее готовы отказаться от своего мнения, чем испытывать это тяжелое чувство. Что такое личность в сравнении с подавляющим единогласием народа или человечества? Это явление особенно резко сказывается в сфере практической и нравственной. Большинство людей приноравливает свое поведение к общественному мнению и к нему прислушивается даже более чутко в мелочах и малозначащих вещах, чем при оценке серьезных поступков. Так, например, дама, нагло нарушающая свои супружеские обязанности, покраснела бы от стыда, если б ее увидали в старомодном платье. А какой-нибудь господин, ревниво оберегающий свою репутацию изысканного светского человека, нисколько не стесняется открыто эксплуатировать своих рабочих. Если обыкновенный человек так считается с мнением света относительно его манер, одежды и внешней жизни, что же удивительного, если он считается с ними и в вопросе о своем питании?

Чтобы составить себе понятие о влиянии молвы на этот вопрос в смысле как теории, так и применения, и указать способы избежать его, необходимо рассмотреть подробно общераспространенные воззрения на питание человечества, на вегетарианство и на вегетарианцев.

II

Насколько можно проникнуть вглубь истории, общественное мнение всегда стояло и стоит и теперь, как я уже сказал, за мясную пищу. Это положение способно влиять на волю, а главное, на рассудок массы людей, склонявшихся к принципу вегетарианства. Весьма многие, вспоминая общее настроение умов, отказываются от воспринятой теории, потому ли, что им жаль расстаться с преобладающим воззрением, или потому, что согласие массы, санкционированное веками, кажется им достаточным доказательством истины.

Когда изучаешь вопрос в кабинете или слушаешь внимательно серьезное сообщение, я не думаю, чтоб можно было устоять против очевидности фактов и аргументов. Так и хочется закричать: «Сомнений быть не может, это верно. Как мог я не понять этого давно?» К несчастью, это настроение держится недолго. Очень скоро, идя по улицам, оно сглаживается совершенно обратным веянием. Слишком многое свидетельствует тут о плотоядных мыслях и нравах: рестораны, отели, частные дома, мясные и рыбные лавки, колбасные, бойни.

От города взгляд мысленно переходит дальше и в другие страны: везде то же самое. Даже те, которые вовсе не едят мяса, или очень мало, все же видят в нем самую лучшую еду.

Затем, справляясь с документами прошлого, легко убедиться, что в вопросе питания сознательное человечество было всегда одиноко. Даже доисторическая наука доказывает, что обитатели пещер уже ели мясо животных.

Наконец, кажется, что употребление мяса все возрастало с течением времени, особенно у цивилизованных народов, и что это был даже главный фактор прогресса на всех поприщах человеческой деятельности.

Такое свидетельство истории импонирует не только слабым людям, но и светлые, просвещенные умы поддаются его авторитету. Но, не видя никаких научных данных, на которые они могли бы опереться, они так стараются оправдать свое тяготение к старым воззрениям: «Мы не может опровергнуть главные основы вегетарианства, но это не доказывает, чтобы они были верны. Общее убеждение человечества, которое не может быть лишено прочных оснований, ясно доказывает, что в доводах вегетарианства кроется ошибка, логичная или действительная, которая, вероятно, разъяснит будущее. А пока самое верное тут, как и во всем, следовать традициям предков».

Это обычная аргументация консервативных умов, окутанных предрассудками. Таким же образом они убивают разум авторитетом и жертвуют будущим прошлому. Как будто согласие, даже всеобщее, может что-нибудь доказать! Будде приписывают такое изречение: «Не верьте традициям, потому что они передавались многими поколениями, не верьте тому, что говорят все… Наблюдайте, взвесьте, и, если принцип согласуется с разумом и ведет к благу и пользе каждого и всех, признайте и держитесь его». Такие слова говорили все, боровшиеся с могуществом традиции и обычая. Если бы можно было верить только одобренному большинством, и если бы это одобрение было достаточным поводом отвергать противоположные воззрения, хот бы основанные на самых веских доказательствах – тогда не было бы ни науки, ни прогресса. Понятно, установленное мнение может быть верно; но оно верно не потому, что установлено, а потому, что основано на веских доказательствах. Где их нет, там надо сомневаться. В некоторых случаях следует даже тем более сомневаться, чем распространеннее мнение. Что распространено более алкоголя? А физиологи доказали его вред для организма. Как сильно распространено употребление табака – между тем, известно, что он содержит яд. Я мог бы привести массу примеров, так как они изобилуют именно в области гигиены, но это само собой очевидно. Если дать себе труд обдумать только вышеприведенные, так и то надо прийти к заключению, что самое правильное в вопросе питания – держаться не традиции, а здравого смысла.

Этот взгляд подтверждается и более точным рассмотрением самой традиции, которая далеко не таки усиленно проводит плотоядство. Не только существуют и теперь целые народы, почти не употребляющие мяса, но даже плотоядные воззрения цивилизованного мира не всегда были так распространены и сильны, как теперь. Наши предки были гораздо умереннее в этом отношении. Бедняки питались исключительно злаками, плодами и овощами. Состоятельные люди ели мясо, продав, но вообще только один раз в день и, кроме того, соблюдали постные дни.

Говорят, что уже обитатели пещер питались мясом животных. Но что же это доказывает? Вероятно, только то, что до них и одновременно с ними жили люди на земле. Нельзя же из этого заключать, что первые люди или все люди каменного века были плотоядные. Это доказывает только, что в древние времена были племена, которые употребляли в пищу добычу охоты. Вначале их, может быть, вынудила к тому необходимость, тогда как другие народы, поселившиеся в более мягкой полосе, продолжали питаться плодами. Обглоданные кости животных, кости съеденных рыб, раковины разных моллюсков сохранились и до наших дней; но отбросы «вегетарианской кухни», очевидно, не могли оставить следов. Тут материальные доказательства физически невозможны, и нельзя пользоваться их отсутствием для отрицательных заключений. Единственный памятник первобытного вегетарианства, дошедший до исторических времен, чисто духовного свойства. Это легенда о золотом веке человечества, встречающаяся приблизительно у всех народов. В этой, как и во всех легендах можно предположить долю правды: она как будто признает, прославляя ее, человеческую жизнь, предшествующую плотоядному периоду.

Говорят также, что употребление мяса особенно распространенное у европейских народов, еще увеличилось с течением времени и, сопоставляя этот факт с огромными успехами их цивилизации, видят в употреблении мяса главный фактор этих успехов. Несомненно, употребление мяса значительно увеличилось за последнее столетие, благодаря содействию докторов и физиологов, но можно ли утверждать, что именно это явление, в котором поверхностные наблюдатели усматривают поднятие уровня благосостояния, оказываются главным стимулом цивилизации? Не обращаясь даже к грустному примеру эскимосов, чукчей и других сибирских народностей, есть серьезные основания в этом сомневаться. Просматривая биографии великих людей, убеждаешься, что все они весьма умеренно употребляли мясо, а многие и совсем от него воздерживались; можно ли тогда утверждать, что без этой пищи великие дарования и гении не имели бы силы и энергии проявить себя? С другой стороны, чем больше мясо и него неизбежный спутник алкоголь преобладают в питании человека, тем сильнее развиваются все недуги физические, душевные и умственные. Болезни, особенно происходящие от неправильного питания, увеличиваются; количество нервных, идиотов, умалишенных все прибывает; самоубийства и преступления, вызванные жаждой наслаждений, все увеличиваются. Я знаю, очень трудно заставить противника сознаться, что питание влияет на эти грустные явления, но человек, сохранивший ясность и правильность суждения, без сомнения, признает тут участие питания и сочтет мясо рычагом не прогресса, а упадка, каким оно было и во времена падения Римской империи.

III

Если б даже удалось убедить человека, привыкшего руководствоваться в своих воззрениях и поступках примером своих близких, что разумные доводы выше общественного мнения, это еще далеко не привело бы его к вегетарианству. Можно уничтожить влияние общественного мнения на его разум, но воля его остается подвластной ему.  Ваш прозелит согласиться с истиной теории, но действовать будет по рутине. Мы все грешим такими непоследовательностями. Кому не случалось резко критиковать какой-нибудь принятый обычай и вслед за тем строго придерживаться его? Разум наш стал независим, но поступки рабски приноравливаются к установленному мнению.

Это властное влияние, может, и не помешало бы многим применять на практике их воззрения если б распространенное мясоедение не вызывало таких диких и невыгодных мнений о вегетарианстве и вегетарианцах. Существует установившееся воззрение не только на блага мясоедения, но и на страдания вегетарианства, что больше всего удерживает слабых и неустойчивых.

Прежде всего, в общежитии принято считать хороший стол, то есть, ежедневное поглощение мяса, синонимом богатства, благосостояния и привилегированного положения, а скудный стол или отсутствие мяса – мерилом бедности, нужды и обездоленного положения. Поэтому приверженцам мясной пищи вегетарианство представляется доказательством социального и экономического упадка. Послушайте, как обыкновенно говорят о вегетарианцах: «Они питаются только овощами!» В это хотят вложить столько презрения, столько яда, точно это голь, не имеющая даже насущного хлеба. Я сам испытал это, объявив однажды моему приятелю, что стал вегетарианцем. Никогда не забуду, каким тоном он повторил это слово, каким взглядом окинул меня: тут был и презрение, и сострадание, и горделивое сознание своего превосходства. Действительно, все убежденные мясоеды чувствуют к вегетарианцам какую-то оскорбительную жалость, которая еще обостряется, когда подозревают, что вы руководствуетесь этическими положениями: «Бедняга! И куска мяса не может себе позволить!» Истинную причину, руководящую вами, понять не могут и охотно решают, что вы возводите необходимость в добродетель.

Обдумывая эти воззрения и оценки, многие нашли бы в них, пожалуй, доказательство против первобытного вегетарианства человечества. Если лишение мяса считается признаком социального падения, не следует ли заключить из этого, что оно составляло в начале нормальную пищу человека и с течением времени, благодаря приросту населения и обостренной борьбе за существование, сильные оттолкнули слабых от общей трапезы и принудили их довольствоваться почти исключительно растительной пищею? Точно так же, как некоторые люди утратили естественную свободу человека и стали рабами, так другие, утратив преимущества мясной пищи, опустились в глазах общества?

Такой взгляд маловероятен. У первых людей не было даже орудия для убиения животных, а впоследствии мясом животных питались только некоторые, избранные, большинство же, за исключением редких случаев, добывало себе пищу без кровопролития.

Следовательно, древняя истина видна и в современных предрассудках.

IV

В глазах публики, отстаивающей мясную пищу, вегетарианец существо низшее в социальном и экономическом отношении. Это очень грустно для него и я понимаю, что все, страстно желающие слыть богатыми и хорошо поставленными, вовсе не стремятся к умеренности и простоте. Но т.к., бедность не порок, а высокое положение не добродетель, разумный человек мог бы еще перенести такое мещанское определение.

Гораздо чувствительнее другие упреки, а именно – скупость, в которой видят побудительный стимул вегетарианства. Есть люди такой признанной щедрости, что их не затронет никакая клевета, но если вы сколько-нибудь экономны, вас сейчас же, причислят к Гарпагонам. Ведь и мольеровский «Скупой» проповедовал умеренность.

Как ни ложно такое толкование, оно очень сильно действует на людей. Одна дама, очень добрая и щедрая, ярая приверженка вегетарианства, говорила мне: «Я ни за что не хотела бы, что бы мой образ жизни приписывали материальным соображениям». А другая, ободренная моей откровенностью, проговорилась: «Мы тоже не едим мясо, но я не решаюсь в этом сознаться: скажут, что это от скупости».

Вегетарианский образ жизни, вызывающий такое презрение, очень трудно выполнить для людей богатых и высокого общественного положения. Богатство у нас неразрывно связанно с представлением открытой жизни, больших приемов, роскошных обедов, и светским богатым людям надо много характера, чтоб решиться вести простую, умеренную жизнь.

Все это относится не к вегетарианству, а к его адептам, к каждому индивидуально и не без исключений.

Чтобы уяснить себе, как общественное мнение относится к самой сути вегетарианства, надо понять, как любители мясного стола представляют себе душевное состояние вегетарианца. Предвидя, каким страданием для них было бы отказаться от их любимых кушаний, они наивно воображают, что и вегетарианец также страдает от своего воздержания. Помню, я видел как-то карикатуру, изображающую с одной стороны веселое общество за столом, покрытым изысканными яствами, а с другой стороны – грустного, изможденного субъекта, с завистливым взором, который грызет корку хлеба и с тоской взывает: «Господи, зачем Ты создал меня вегетарианцем!». По мнению мясоедов, вегетарианцы ведут непрерывную нравственную борьбу: им хочется вкусить запрещенного плода, но они воздерживаются, насколько хватает сил, и при этом страдают. Они всю жизнь неволят себя, отказывают себе, умерщвляют свою плоть. Одним словом, вегетарианцы аскеты. Разве не аскетизм лишает себя невинных удовольствий и радостей жизни для удовлетворения вымышленного божества, или собственного безумия? Это, говорят, мораль прошедших столетий и некоторых остальных монахов. Свет, действительно, ушел вперед и выработал новую нравственность, более разумную, человеческую, исключающую всякое умерщвление плоти. Мы знаем теперь, что можем располагать всеми живущими на земле, как животными, так и растениями. Разве не будет крайним безумием подвергать себя жестоким страданиям ради блага низших существ?

Эти мысли видоизменяются, смотря по философским и религиозным воззрениям среды, но, я думаю, нет человека вполне чуждого им. Даже человек верующий, соблюдающий посты и признающий, на основании Библии, что Бог дал животных людям в пищу, – и тот, до известной степени заражен этими мыслями, т.к. считает полное  воздержание от мясной пищи слишком строгим аскетизмом; следовательно, по его мнению, вегетарианец практикует чрезмерный аскетизм.

Но все они ошибаются. Если аскетизм заключается в обуздании своих желаний, даже невинных, путем усилия воли, только ради самобичевания – то вегетарианец не аскет; ему не хватает для этого главного условия, а именно – позыва на мясную пищу.

Естественный режим очень скоро заглушает соблазнительно желание мяса и заменяет его отвращением. Все вегетарианцы подтверждают это в один голос. Из этого можно заключить, что мясная пища действительно противна природе человека, т.к. естественные потребности не искоренялись бы так быстро и окончательно. Закоренелых мясоедов не убедишь, что они ничего не потеряют, отказываясь от поедания трупов; их мог бы убедить, только продолжительный опыт. А пока признание аскетизма за вегетарианством сильно препятствует его распространению. Многие, готовые переменить образ жизни, отступают, не желая лишать себя наслаждений или боясь настоящей борьбы или насмешек. В наше время, правда, аскет является существом смешным, нелепым и безумным.

V

Добровольно лишать себя мяса может только сумасшедший, по мнению тех, кто считает это лучшей пищей. Превосходные свойства мяса всем известны, а кто их отрицает, тот не в здравом уме. Значит, вегетарианство – безумие. Такой вывод я сам слышал не раз. Затем идут еще дальше: у вегетарианцев не только рассудок расстроен, но и чувства извращены. Они не едят мяса из сострадания к «своим низшим братьям», как они их зовут, тогда, как доказано, что животные почти не ощущают боли. А если бы даже они не ощущали, то благо человека выше этих соображений. Если бы боязни причинить страдание существам, доставляющим нам полезную и приятную пищу, была бы достаточной причиной щадить их, то людям оставалось бы только умереть с голоду.

Согласитесь, что такая крайняя сентиментальность граничит с безумием!

Не вдаваясь в отвлеченные рассуждения, достаточно, что вегетарианец не поступает так, как все, чтоб заподозрить его умственные способности.

Читатель подумает, что я преувеличиваю; но я могу заверить, что очень часто слышал такие утверждения. По поводу моей брошюры «об идеальных стремлениях вегетарианства», очень известный ученый сказал мне – не буквально, но смысл тот же, – что я неуч и сумасшедший: сумасшедший потому, что я поддерживаю вегетарианство и его идеальные стремления; неуч потому, что я утверждал, что «только земледельческие народы, благодаря их способу питания и социальной организации, могли иметь достаточно времени, чтоб заняться, в значительной степени, созданием вкуса». Другой господин, сообщая мне свои первые удачные опыты нового режима, прибавил: «Но не говорите этого никому. Я не хочу, чтоб на меня смотрели, как на редкого зверя». Вот она налицо боязнь общественного мнения! Есть сумасшедшие тихие, безвредные, забавные. Вегетарианцы, пожалуй, забавные иногда, но, в общем, опасны, т.к. это фанатизм.

Фанатизм выражается, вероятно, в том, что человек убежденный с жаром отстаивает идею вегетарианства. Если же видят, что человек провидит в жизни то, что отстаивает на словах, то этого достаточно, что бы назвать его фанатиком. Вообще, свет косится на строгие принципы, т.к. сам ими не отличается. Его девиз – умеренность во всем; иначе говоря – нужно жертвовать ему своими убеждениями и приноравливаться к требованиям среды. С волками жить – по-волчьи выть. Иначе он дает чувствовать свою власть сначала своим приговорам, потом своим отношением.

Свет не считает единичного человека способным неуклонно держаться, какого-либо принципа и, видя нашу твердость, непременно ищет партию, или секту, к которой вы принадлежите. А дух сектантства самый опасный.

Свет, проповедующий умеренность во всем, не применяет ее к тем, которые дерзают уклониться от торной, им намеченной дороги. Она никогда не обуздает свой тиранический инстинкт и будет преследовать окольными или прямыми путями.

Самое злое оружие, конечно, шутки и насмешки. Насмешками, обыкновенно, выражается злоба и нетерпимость толпы, не допускающая других взглядов, кроме ее собственных. Посмотрите на какого-нибудь несчастного рабочего, который дал зарок не пить – все товарищи обрушиваются на него. На улице, в мастерской, на собраниях, везде добрые товарищи встречают его насмешками, вышучивают его воздержание, острят на его счет. Чем объяснить эти жестокости, как не деспотизмом массы, не допускающей уклонений от ее правил?

Вегетарианец находится не в лучшем положении. Конечно, он не мог бы за обедом есть только бескровные кушанья, не обращая на себя общего внимания и не вызывая шуток и острот. Они будут более или менее тонки, или грубы, смотря по воспитанию присутствующих, вот и вся разница. Кто откажется от удовольствия сострить на чужой счет, при уверенности возбудить смех и сочувствие? И изощряются, главным образом, над начинающими. Если же хватит стойкости выдержать, насмешки и порицания все-таки сменятся уважением.

VI

Преобладающие мнения, которые я привел, приносят, несомненно, громадный вред вегетарианству. Во-первых, они мешают многим серьезно ознакомиться с ним; затем другие, согласные с ним в принципе, не решают применять его на практике. Затем, еще есть категория, которая придерживается смешанного режима; эти господа тщательно скрывают тяготение к вегетарианству, несколько раз в неделю едят мясо или же едят его в гостях и дома при гостях. Это стыдливые вегетарианцы, которые дорого расплачиваются за свою непоследовательность. Соседи и друзья скоро узнают истину и тогда плохо приходится этим лицемерам, обманщикам, скрягам и т.д. Есть еще предрассудок, являющийся главным препятствием распространению вегетарианства – установившееся мнение, что этот режим разрушает организм, отнимает силы и здоровье.

С первого же слова все кричат, что без мяса жить нельзя. По счастью, у некоторых разгорается любопытство, других болезни принуждают сделать опыты; затем, наука, ничего не принимающая на веру и требующая доказательств; наконец, иные наталкиваются на вегетарианство на религиозной почве и таким образом оно все-таки проникает в публику, несмотря на общее недоброжелательство.

С распространением учения обостряется и оппозиция. Я не говорю о попытках ученых опровергнуть этот принцип: их надо радостно приветствовать, т.к., только таким путем установится истина: но есть массы вымыслов, басен, страшных рассказов, которые появляются неизвестно откуда и действуют на легковерных людей. Рассказывают, что доктор прописал больному вегетарианцу укрепляющий бульон. Упрямый больной отказался и умер через несколько дней. Причина смерти очевидна, не правда ли? Он умер от истощения, потому что отказался от бульона!

Несколько лет тому назад, маленький английский журнальчик напечатал статью, одно заглавие которой способно вселить ужас – «Преступления вегетарианства». Анонимный автор, обвиняя вегетарианцев в сумасшествии и бесчеловечности, утверждает, что многие родители буквально уморили с голода своих детей, а многие мужья своих жен, не давая им пищи, какую они хотели, и, принуждая их питаться исключительно растительными продуктами. Следует список лиц, которые должны были отказаться от вегетарианства после более или менее продолжительного опыта; некоторые объясняют причины. Главным авторитетом является философ Герберт Спенсер, который приходит к заключению, «что шестимесячное воздержание от мяса причиняет убыль, как физической, так и умственной энергии».

Весьма возможно, что многие, вследствие застарелых болезней желудка и кишок, или преклонного возраста, уже не могут обойтись без мяса, не ощущая болезненных явлений от перемены режима. Эти редкие случаи, для публики, получают общее значение и трагическую окраску. Неудивительно поэтому, что многие отступают в последнюю минуту, испуганные мрачными предсказаниями, и даже твердо убежденные не избавлены от предостережений и докучливой, хотя, может быть, и искренней заботливости.

Прежде всего, им советуют хоть восполнять количеством качество пищи. Они наедаются картофелем и овощами, постоянно расстраивают себе желудок и бросают такой вредный режим, если счастливая случайность не укажет им собственную ошибку.

Затем, как только узнают, что вы стали вегетарианцем, все неустанно справляются о вашем здоровье. Кого бы вы не встретили из знакомых, или приятелей все испытывающее смотрят на вас и задают тот же неизбежный вопрос. Сколько вы не заверяйте, что прекрасно себя чувствуете, вам обязательно скажут: «Вы плохо выглядите», или «Вы бледны», или же «Вы очень похудели». Постоянной темой разговоров служит худоба и бледность вегетарианцев, точнее круглое, раздутое лицо – несомненное доказательство здоровья. Так думают вообще, но врачи далеко не того же мнения и вот, что говорит известный доктор Швеннигер в своем труде об ожирении.

«Очень понятно, что исчезновение излишнего жира отражается на лице и придает ему страдальческое выражение. Поэтому неудивительно, что друзья больного восклицают: «Ах, как вы плохо выглядите!» и заканчивают свои научные рассуждения мудрым советом: «Остерегайтесь таких опасных лечений!». Эти милые люди, которым идеал здоровья представляется обязательно с круглым лицом и с брюшком, хорошо упитанным, как они говорят, легко вселяют сомнение. Они уходят, очень довольные, что высказали участие и исполнили свой долг, а у больного не всегда хватит характера устоять против этих ежедневных запугиваний и доктору приходится употреблять все свое влияние, чтобы разъяснить сомнения, успокоить и поддержать бодрость пациента».

Люди, бросающие употребление мяса, те же больные, начинающие лечение, и могут подвергнуться разным случайным и болезненным симптомам, не имеющим никакого серьезного значения. Многие же действительно больные, ищущие исцеления в вегетарианстве, следовательно, их болезненный вид явление вполне естественное, не имеющее ничего общего с новым способом питания. Публика судит вегетарианцев по предвзятому понятию, что нельзя быть крепким и здоровым без мяса, поэтому заранее решено, что вегетарианец должен плохо выглядеть.

Надо признать большую силу внушения во всем, что нам говорят о нашем здоровье. Вегетарианец-новичок к этому особенно чувствителен: его прежние предубеждения могут проснуться и отсутствие привычных возбудителей вызывает вначале некоторое ослабление. Он готов приписать каждое недомогание новому режиму, и не всегда есть доктор под рукой, чтоб успокоить и ободрить его. Поэтому многие отступают, не дождавшись результатов, а если бы выдержали, то посмеялись бы над соболезнованиями их мнимой худобы и бледности.

VII

Я указал вред, приносимый вегетарианству общественным мнением; теперь остается только рассмотреть, каким способом надо бороться с этим явлением.

Самое главное – узнать врага, а тут это нелегко. Боязнь общественного мнения принимает разные личины, скрывая под ними истинные свои побуждения. Никто никогда не сознается, что он так живет или питается, из боязни потерять уважение своих собратий; он даже не поведает этого своей совести, если и сознает этот стимул. Всякий скажет, что сам лично охотно отказался бы от мяса, но не может навязать эту жертву ни жене, ни детям, ни друзьям. Как только человек прибегает в свое оправдание к распространенному предрассудку, – значит, он бессознательно боится общественного мнения.

Если разобрать этот страх по существу, его магическое влияние исчезает. Обыкновенно сознание личности довольно сильно и человек не примеряется с мыслью быть рабом и отголоском в других вопросах, предоставленных его воле и разуму. Не все одинаково чувствуют и сознают это, но каждый человек, как бы ни уважал общественное мнение, наверно, хоть в чем-нибудь увидал его несостоятельность и отрешился от него. На этой почве можно, иногда, разъяснить, как нелогично подчиняться господствующему мнению в мелочах и вовсе не руководствоваться им в более важных вопросах.

Но эти способы очень щекотливы и могут применяться только к людям близким.

Другой способ – действовать фактами и авторитетами. Если человек хочет быть в избранном кругу, ему легко доказать, что небольшая партия вегетарианцев составляет истинных избранников в массе мясоедов. Если он боится прослыть бедняком – пусть убедится, что при этом режим можно тратить еще больше. На упрек аскетизма можно ответить примером Эпикура, который не употреблял мяса. Наконец, рекорды, побитые вегетарианцами во всех родах спорта, с очевидностью доказывают, что можно быть здоровым и сильным при вегетарианстве. Но слабый человек, какого я имею в виду, даже признав факты и авторитеты, может все-таки продолжать преклоняться перед общественным мнением.

Важнейшим средством, по-моему, являются вегетарианские общества, рестораны, конгрессы и общественные беседы. Они действуют на публику и представляют поддержку и нравственный оплот для слабых и начинающих.

Последним и главным способом было бы, конечно, выработать твердое, непоколебимое убеждение. Я не упоминал об этом до сих пор потому, что все, боящиеся применить вегетарианство на практике, объявляют себя убежденными, в чем можно усомниться, иначе они бы так и поступали. Вероятно, они сами себя не понимают и им надо неустанно доказывать истину все новыми научными аргументами. И повторять это им надо постоянно, потому что такой человек также легко отбросит на веру, как воспринял на веру.

Мы утверждаем, что вегетарианство содействует развитию нравственности. Кроме того, если все изложенное верно, в нем кроется и большая нравственная сила, без которой оно не могло бы существовать при данных условиях. Нравственность не поступать по привычке, или по рутине и не подчиняется власти авторитета, а проводить сознательную идею добра. Следовательно, вегетарианство, требуя отрешения от общественного мнения и твердого выполнения признанного принципа, стремится е проявлению нравственности. Такова судьба всех реформ, борющихся с преобладающим мнением. Ни одна из них не была и не будет выполнена без нравственного усилия воли.

1. La Reforme Alimentaire, 1902