Россия вегетарианская:

Проект "Виты" по восстановлению истории дореволюционного русского вегетарианства

__________________________________________________________________

Вегетарианское обозрение, Киев, 1912 г.
(Избранные статьи)

Галерея выдающихся вегетарианских деятелей¹²

ВО.1.1912

Эдуард Бальцер

Основатель германского вегетарианского движения

Посвящаю Германскому вегетарианскому союзу

Детские годы

В предисловии к статье "Густав фон-Струве" я указал, как трудно дать исчерпывающую характеристику выдающихся вегетарианских деятелей. Особенно становится это очевидным при попытке познакомить читателей хотя бы слегка с такой крупной, выдающейся личностью, как Эдуард Бальцер.

В немецкой вегетарианской литературе было напечатано много статей о Бальцере, биографические заметки, в Гамбурге выходит даже вегетарианский орган имени последнего — "Baltzerblatt", — а между тем, как это ни удивительно, до настоящего времени не имеется хорошей, полной биографии основателя германского вегетарианского движения. Отсутствие такой биографии я приписываю трудности составления ее, ибо Э. Бальцер – натура очень разносторонняя, богатая, а для характеристики подобных натур требуются от составителя обширные знания, трудоспособность, особое умение разбираться в событиях прошлого и любовь к взятой на себя задаче.

Российские же единомышленники, большей частью, о Бальцере совершенно ничего не знают, так как его произведения на русский язык пока еще не переведены и о нем в нашей вегетарианской литературе еще ничего не писалось. Постараюсь теперь заполнить этот пробел и в нескольких главах бегло познакомить читателей с жизнью, творчеством и деятельностью Эдуарда Бальцера, и его значением в вегетарианском мире ¹³.

Около ста лет тому назад, 24 октября 1814 г., Эдуард Бальцер увидел свет Божий. Спокойно текла жизнь тогдашних обитателей деревушки Гогенлейны, и особенно мирно было в большой избе протестантского священника, Иоанна Фридриха Бальцера, пользовавшегося большим уважением своих прихожан и всех окрестных деревень. И уважали его не понапрасну. Почти 40 лет беспрерывно прослужил он в деревушке, 40 лет раздавалась его проповедь в маленькой, уютной, чистенькой церкви, призывая старых и молодых к лучшей, хорошей жизни. Любили его еще за доброту и трудолюбие. Был он также и школьным попечителем многих окрестных школ, наставником своих детей, руководителем всей деревенской общины, и работы было немало. Вставал он в три часа утра и сейчас же принимался за работу. Немного позже вставала его жена и работницы, которые ходили проведать коров и работать по хозяйству. Большая изба постепенно наполнялась шумом, голосами жизни: вставали дети. Так изо дня в день, среди беспрерывной работы и труда, пролетали месяцы и годы, обвеянные тихой, любовно-семейной жизнью с ее горестями и радостями.

Вот в этой честной, проникнутой трудом и любовью атмосфере, воспитывался Эдуард Бальцер.

Деревушка Гогенлейна, в которой протекала река Лейна, окруженная широкими зелеными коврами-берегами, была расположена в двух верстах от крупного города Лейпцига, и представляла собой живописный, богатый зеленью и водой уголок.

С раннего детства впитывал ребенок в себя окружающую красоту, любовь родителей и ближних.

Так как старшие братья учились в близлежащих городах, а родители весь день были заняты своими работами, то Эдуард часто проводил время один, занимаясь работами в своем садике, который он сам себе устроил, или предавался детским сладким мечтам.

А мечтал он постоянно. Маленький, худенький, с красивым личиком, светлыми глазами и широким лобиком, забирался он в семейную беседку, стоявшую в саду, и долго внимательно прислушивался к вечерним звукам дивных летних деревенских вечеров. Вот неожиданно совсем близко раздался привычный заунывный звон церковного колокола, сзывающий прихожан на молитву. Он весь встрепенулся: колокол – его близкий друг. Вот слышит он топот многочисленных ног – это стадо с поля возвращается. А там, вдали, заквакали уже лягушки, а из дальнего леса доносится грустное, однообразное "ку-ку". Чем-то зеленым, свежим, приятным веет от сада, беседки, с ее старой надписью "Tranquillitati" ("Тихому миру посвящено").

Как хорошо!

Счастливые, радостные, светлые детские годы! Сколько чистоты, красоты и святости в них!

Такие годы переживал Бальцер.В своем предсмертном и последнем произведении "Воспоминания, картины из моей жизни" ¹⁴;, написанном в 1886 г., за год до смерти, он писал: "Я помню вас, прекрасные небесные дни, когда мы, дети, незнакомые еще с невзгодами жизни, праздновали каждый день, как субботу, каждый вечер встречали с благодарностью, как прекрасный подарок, простертый нам невидимой рукой, и все таки мы уже начинали сознавать, что человек призван и создан для насаждения счастья на земле, чтобы жить и трудиться один для другого".

Выросши около церкви, он черпал из нее много радостей. Созывал прихожан на богослужение и во время пожаров бросался опрометью в церковный двор, быстро взбирался на колокольню и звонил с страстным увлечением, пока не показывался деревенский пожарный обоз. Особенно любил он это делать в темные ночи. Поэтическая душа ребенка переживала особое наслаждение красотой при виде бушующего пламени и вспыхивающих искр, как бы борющихся с темнотой ночи. И среди этой густой тьмы и отдаленного красного зарева стоял он выше всех и маленькими ручонками дергал веревку, заставляя кричать язык колокола об опасности, будить, тормошить и звать на помощь.

"Я чувствовал себя там наверху – пишет Бальцер в своих "Воспоминаниях": – как полководец, призванный на поле брани языком медного колокола".

И полководцем он стал, но не на поле брани, а на поле гуманности и любви ко всему живому.
Эту человечность он видел вокруг себя в родном доме.

Детей никогда не наказывали и только в редких случаях делали им выговоры, любовно указывая на промахи и проступки. К слугам относились с любовью и уважением. Вспоминая о них, Бальцер пишет: "Слуги считались членами семьи. Никто им не говорил грубых слов, никто не старался разными приказаниями поощрять их в работе. "Винтер" и "Мария" работали у нас до той поры, пока не поженились, приобрели себе маленький хуторок, и мы, дети, продолжали быть их друзьями, пока судьба нас не рассеяла среди широкого мира".

Однажды, в начале весны, когда лед стал усиленно таять и Лейна разлилась по всей деревушке, Бальцер, весь поглощенный великим зрелищем пробуждения природы и ее великих сил, стоял и любовался разошедшейся стихией до тех пор, пока от головокружения не попал в бурный, ревущий поток. Как перышко, понесло его течением. К счастью, дети заметили его падение и подняли крик. Сбежался народ. Один из крестьян бросился к мосту и вовремя успел схватить мальчика, который остался жив.

Бальцер всегда с теплотой и любовью вспоминал этот случай, эту человеческую помощь, любовь к ближнему.
Лежа больным, за год до смерти, он с тихой, глубокой радостью вспоминает дочь пастора Берна, Кристинию, которая несколько недель, не боясь заразиться, ухаживала за ним и его младшим братишкой – Францем, когда они болели скарлатиной, пока не поставила их на ноги.

На душу ребенка впечатления ложились пласт за пластом. Он вбирал в себя поэзию детского мира, впитывал в себя заунывный, мелодичный звон немецкого колокола, кваканье лягушек, синеву небес, зелень трав, зеркальную поверхность речки Лейны, шепот цветов, белизну снега, поэзию труда и любовь окружающих.

Каждое воскресенье, каждый праздник вносил новые радости, новые впечатления.

Детей не заставляли учиться, а наоборот, предоставляли много времени для игр и занятий физическим трудом, и мало времени для обучения грамоте. Дети этим были очень довольны.

Научившись у старшего брата владеть оружием, маленький Бальцер любил расхаживать с ружьем по садам и стрелять. К счастью, он никогда не попадал в цель. Только однажды, бродя с заряженным ружьем и увидав на тоненькой ветке реполова, он, не долго думая, выстрелил. Совсем еще теплое тельце очутилось в его детских руках. "Меня как будто резнули ножом по сердцу, никогда я этого случая не забывал и никогда больше на охоту не ходил", — пишет будущий великий проповедник вегетарианства.

Отец сам занимался с старшими детьми, приготовляя их к гимназии, Эдуард же научился грамоте у своей сестры.
По воскресеньям дети занимались рисованием с натуры. Рисовали всякие предметы: фрукты, цветы, домашние предметы и пр. Это еще более развивало в Эдуарде чувство эстетики, наблюдательности, и впоследствии он пользовался своим умением рисовать. Так, например, в его "Воспоминаниях" имеются пять легких карандашных набросков, сделанных его собственной рукой.

Так протекали детские дни.

И эти светлые годы, как у большинства людей, живших в подобной атмосфере, были лучшими в его жизни, и наложили на Бальцера тот оттенок благородства, красоты, чистоты и поэтичности, которым отличалась вся его дальнейшая жизнь и деятельность, и который чувствуется в прекрасных страницах его многочисленных глубоких и талантливых произведений.

Иосиф Перпер

Примечания

12 - См. номера 1,2,8,9,10 "Вегетарианского обозрения" 1909 г. "Л.Н. Толстой, как вегетарианец" и "Густав фон Струве".
13 - В виду сложности моей задачи дальнейшие главы моей статьи будут печататься в журнале не регулярно, но зато каждая глава будет представлять из себя вполне законченное целое и будет охватывать известный период жизни Э. Бальцера. Иосиф Перпер.
14 - "Erinnerungen, Bilder aus meinem Leben" von Eduard Baltzer. S. 5.

_______________________________________________________________________________________________

Сохранить Вегетарианское Обозрение, Киев, 1912 г. в формате doc (zip. 370Kb)