Россия вегетарианская:

Проект "Виты" по восстановлению истории дореволюционного русского вегетарианства

__________________________________________________________________

Вегетарианское обозрение, Киев, 1912 г.

(Избранные статьи)

ВО.8-9.1912

К чему обязывает нас вегетарианство⁵⁸

Всюду теперь вегетарианское движение становится настолько заметным и значительным, что на него нельзя уже закрывать глаза и высокомерно к нему относиться, как это распространено еще среди некоторой части врачей, а особенно – среди людей, ставших рабами своего вкуса или пищевого режима.

В городах оно с большим успехом выливается в известных общественных формах и принимает характер довольно бойкой общественной деятельности.

Но этот то внешний успех столь симпатичного дела и заключает в себе те сомнительные свойства, о которых не следует, по-моему, умалчивать.

Рассуждая об этом с общей точки зрения, мне кажется, что всякому человеку, интересующемуся выяснением своего отношения к данному вопросу, нужно разобраться в двух направлениях и в том смысле, чтобы тому, у кого преобладает рассудочное, отвлеченное отношение к делу, перевести его в область чувств, и наоборот тому, у кого преобладает непосредственное отношение, сделать его более сознательным, принципиальным. Только при этом условии может получиться более полное понимание того, что называется вегетарианством...

Ведь нужно помнить, что если по существу оно представляет собой нечто идейное, — а это несомненно так, — то предмет его не ограничивается только пищей, подобно тому, как это было бы для травоядных животных, но он расширяется до того объема, при котором наше отрицательное отношение к мясной пище есть только последствие требований чувства сострадания, взаимности; это же родственное чувство является частичным проявлением того большого чувства любовности, которое утверждает за человеком его настоящее, человеческое свойство, — быть не только физическим существом, но и нравственным, — и дает ему право завоевывать для себя, через устранение внутренних противоречий, духовную чистоту, необходимую для установления единения с братьями-людьми и со всем миром живых существ.
С этой точки зрения человек, как нравственное существо, не останавливается на упорядочении своей пищи, но так устраивает, переделывает жизнь свою, чтобы брать от людей как можно меньше и давать им как можно больше.

Считает ли он себя нерелигиозным человеком или религиозным, практические условия своей жизни (свой путь) он будет подгонять уже под требования своего высшего или религиозного сознания, чтобы быть искренним перед самим собой или исполнить волю своего хозяина ("Чтобы ничего не погубить из того, что дал нам Отец, но все то воскресить в последний день", — как сказано у Иоанна (VI гл.).

Нечего уж говорить о том, что такой человек будет находиться и на высоте понимания той элементарной истины, что живет он не для того, чтобы есть, а ест для того, чтобы жить, т.е., иными словами, на свое животное с его физическими отправлениями он смотрит, как на материал для жизни духа.

Внутренняя необходимость такой последовательности признавалась людьми самых отдаленных от нас эпох, жившими и до и после Пифагора – этого известного мудреца, высоко поднявшего знамя вегетарианства. Еще пророк Исайя, живо нарисовавший нам поэтическую картину предстоящего единения человека со зверями, в своем провидении дальнейшего духовного роста человечества, как на самое реальное, не забывает указать на ту желанную перспективу, когда перекуют мечи на орала и не будет на свете никакого насилия (перспективу, в которую хорошо было бы заглянуть населению балканского полуострова).

Восточная же мудрость намечает и практический путь к приближению этого времени всеобщего мира: "кто не кормится своими руками, заставляет других прокармливать себя, тот людоед".

К сожалению, в настоящее время очень слабо раздаются голоса в пользу тех норм, которые соответствовали бы общему благу и в тоже время в смысле возможности осуществления находились бы во власти каждого отдельного человека; а еще меньше прислушиваются к ним люди, в большинстве охваченные неудержимой страстью разрешать разные внешние, так называемые общественные вопросы (вплоть до вопроса о том, какие, например, последствия могут произойти от какой-нибудь речи Пуришкевича).

Что же касается вегетарианской литературы в частности, то нужно признаться, что в ней, за редкими исключениями, толкуют все больше о гигиенических преимуществах вегетарианства, вместо того, чтобы уделять больше внимания нравственному его значению. Но исключения есть, и между ними нельзя не отметить появления в "Вегетарианском обозрении" (2 года назад) статьи Лозинского "Антропофагия и вегетарианство"⁵⁹, в которой он очень удачно указывает на совместимость последнего в его проявлениях с людоедством в переносном смысле.

В свое время и Л.Н. Толстой, всегда ценивший открытость и правдивость в людях, не преминул сочувственно откликнуться на нее⁶⁰.

И на самом деле, что же иное представляет жизнь современного общества, с ее нарушением элементарных требований справедливости, как не сплошное людоедство в его эволюционном развитии.

Вглядываясь в эту печальную действительность, Рескин говорит: "мы не то, что не верим Христу, мы предаем Его".
Таким образом, резюмируя все предыдущее, я хочу сказать, что как понятие разумной человеческой деятельности определяется понятием усилий, требуемых для совершенствования, движения вперед, так и вегетарианство, поскольку оно жизненное и идейное явление, должно быть рассматриваемо с этой же точки зрения. Оно не должно быть чем-то механическим, застывшим в мертвой внешней форме, а должно быть отражением беспрерывных исканий живой души, стремящейся выполнить свое божественное назначение в мире.

Возвращаясь же к затронутому мною в начале вопросу о проявлении вегетарианства в условиях общественной деятельности, я должен сказать, что при всем своем сочувствии настоящему вегетарианству я не мог найти здесь вышеуказанных признаков жизненности и идейности.

В смысле некоторого опыта я имел благоприятный случай, будучи в Киеве, познакомиться и с тамошними вегетарианскими столовыми, их устроителями, служащими в них и многими лицами, горячо отдавшимися этому делу, и несмотря на количественный успех последнего, я не мог все-таки найти там внутреннего содержания: всюду на первом плане была пища и только пища...

В течение последнего года мне пришлось стоять очень близко и к деятельности Полтавской столовой, начиная с самого очень интересного возникновения ее, и кроме того соприкасаться здесь со всем тем, что относилось к соответствующему течению мысли еще 20-ть лет тому назад, и хотя я сам убежденный вегетарианец, вегетарианствующий в условиях так называемой мужицкой жизни уже 25-ть лет, тем не менее я далек от того, чтобы изменить свой взгляд на этот предмет.
До сих пор существующие как вегетарианские столовые, так и вегетарианские общества представляются мне чем-то безразличным, то есть таким, практическое значение чего невозможно учесть и без чего не только люди, а и животные, может быть, ничего не потеряли бы.
И тем более считаю я своей обязанностью высказать это свое мнение, что существует слишком противоположное мнение, не имеющее, по-моему, никакого основания.

Мне, наверное, возразят, и может быть с негодованием укажут на то, что прямым и желательным последствием употребления растительной пищи служит уже одно уменьшение жертв, приносимых ради наших аппетитов.

Но я отвечу, что если жизнь людей в своих главных чертах останется та же, то есть будет полна животности и насилия, то, невзирая на столовые, страдания ничуть не уменьшатся, изменится лишь вид их, подобно тому, как меняются внешние формы экономического положения людей без действительного изменения его к лучшему, подтверждением чего служит параллель между крепостным правом, когда били дубьем, и теперешним состоянием, когда также больно бьют рублем.
Но высказываясь таким образом, я совсем не хочу сказать: долой столовые, а повторяю только, что они не суть выразители истинного движения вперед.

И все недоразумение тут собственно в том, что люди, находящиеся под обаянием этого вида общественной деятельности, считают столовые не коммерческими предприятиями, как оно и есть в действительности, а чем-то таким, что в известном смысле просвещает людей.

Мнение это сложилось благодаря тому очень распространенному материалистическому пониманию, что духовная жизнь человека обусловлена материальными отправлениями. Не говоря уже о том, что такой взгляд не выдерживает философской критики, он подрывает всякое представление о смысле жизни человека, как нравственного существа. И религиозное учение в своем высшем христианском выражении, до которого только мог подняться ум человеческий, вполне совпадает с самыми последними и современными выводами философии (Соч. Шпира). "Пища не приближает нас Богу", "не то, что входит в уста, оскверняет человека, а то, что из сердца исходит". — Каковыми словами центр тяжести переносится во внутренний мир человека, в котором одном заключается источник всякого творчества.

Но и без этих даже соображений, — человеку, уважающему себя, обидно было бы представить прямую зависимость своего "святого святых" от какого-нибудь блюда, приготовленного на постном масле. Истину эту понимали люди еще во времена Моисея, признавая за выражение божественной воли заповедь: "не сотвори себе кумира... — и не служи ему" ничем внешним, т.е. не подменяй требования своего внутреннего голоса, в котором одном может раскрыться для тебя воля Бога.
И нужно удивляться тому, что в наше время вместо того, чтобы лучше уяснить себе смысл этих слов, люди совсем не думают о нем и по-прежнему кланяются разным идолам, забывая, что это – их собственные произведения. И от них же ожидают для себя награды... Что может быть неразумнее этого противоречия?..

Итак, повторяю: кажущаяся нам зависимость от внешнего есть только зависимость от самого себя; единственно же, отчего люди зависят на самом деле, — это от своего движения вперед — от тех усилий, которые они употребляют для этой цели, как это прекрасно выражено и в евангельском учении:

"Люди не идут к свету, потому что дела их злы".

И не даром Иисус Христос, который горел желанием сделать всех людей счастливыми, говорил: "Симон, Симон, сатана просил меня сеять вас, как пшеницу, но я молил Бога, чтобы он тебя укрепил верою".

Он понимал внутреннюю невозможность этого и потому не соблазнился количественной стороной и отрицал ее, не рассчитывая даже на свое внешнее влияние.

На что же тогда мы, вегетарианцы, будем рассчитывать?

В заключение для освещения вышесказанного не могу не прибавить несколько слов из поучительного опыта деятельности Полтавской же вегетарианской столовой, которая в большой мере создалась непосредственными усилиями близких мне людей, воодушевленных бескорыстным желанием послужить полезному делу. Первое время, когда в нем энергично принялись за работу, с весьма ограниченными денежными средствами, 3 женщины и один мужчина, выполнявший обязанности кухонного мужика – это был самый поэтический период в жизни столовой; вскоре к ним присоединились еще 2 помощницы, увлеченные таким же добрым желанием послужить для других; и как ни трудно было им справляться с работой, всеми силами они старались обойтись без наемного труда, и объединенные одной идеей служения, а может и воздействия на других, они находили полное душевное удовлетворение.

Но... затем наступила иная пора: по мере расширения дела пришлось обращаться к наемному труду, отчего характер жизни и отношений не мог не измениться к худшему; к тому же постепенно присмотрелись они, что и идейного заражения других не происходит, а неизменным лишь остается весьма прозаический процесс одних физиологических отправлений. И в конце концов получилось то, что вполне совпадает с существующими уже образцами, но далеко не соответствует первоначальным ожиданиям.

Очень может быть, что при других условиях, т.е. если бы из среды Полтавского общества выходили бы еще люди, готовые для непосредственной поддержки начавших это дело, то возможно было бы, что первоначальный тон вегетар. столовой, приняв, может быть, кооперативный характер, удержался бы, и мы имели бы теперь в Полтаве вместо мертвого шаблонного учреждения живое, одухотворенное и притом единственное во всем мире.

А пока будем мечтать или, может быть, серьезно и настоятельно желать этого, смотря по настроению каждого.

М. Дудченко

Примечания:

58 - Доклад, читанный на открытии Полтавского вегетарианского общества.
59 - См. номера 6,7,8 "Вегетарианского обозрения" 1910 г. Редакция "Вегетарианского обозрения".
60 - См. № 2 "Вегетарианского обозрения" 1911 г. Редакция "Вегетарианского обозрения".

________________________________________________________________________

Сохранить Вегетарианское Обозрение, Киев, 1912 г. в формате doc (zip. 370Kb)