БОЙНЯ

Гэйл А. Айснитц

СОДЕРЖАНИЕ:

• БЛАГОДАРНОСТЬ
  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ОТКРЫВАЯ ДВЕРЬ БОЙНИ. ПРОЛОГ
  
• Глава 1.Человеческий крик о помощи
  
• Глава 2. Выберемся ли мы отсюда живыми?
  
• Глава 3. Самое темное место во вселенной
  
• Глава 4. "Мамочка, неужели я должна умереть?"
  
• Глава 5. Пропащий человек
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ПРИЗНАНИЕ МЯСНИКА
  
• Глава 6. Человек со шрамом
  
• Глава 7. Совесть сознания
  
• Глава 8. Кроваво-красные и замерзшие
  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: БОЙНЯ №8
  
• Глава 9. Вне закона
  
• Глава 10. Уродцы, погонщики и "слишком мертвые" коровы
  
• Глава 11. Путешествие на главную бойню страны
  
• Глава 12. Исследование за 60 минут
  ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ: СХДА ПРЕКРАЩАЕТ КОНТРОЛЬ: КОНВЕЙЕР РАБОТАЕТ НА ПОЛНОЙ СКОРОСТИ
  
• Глава 13. Ящик Пандоры
  
• Глава 14. Священная корова СХДА
  
• Глава 15. Маленькую свинку везут на базар
  
• Глава 16. Ветеринарные ренегаты
  
• Глава 17. Явная ложь
  
• Глава 18. Ангел-Хранитель
  
• Глава 19. Нет дыма без огня
  ЧАСТЬ ПЯТАЯ: ДРУЗЬЯ В ВЫСШИХ ЭШЕЛОНАХ ВЛАСТИ
  
• Глава 20. Почти умирая за дело
  
• Глава 21. Птица
  
• Глава 22. Урок
  ЧАСТЬ ШЕСТАЯ: ТЕМНАЯ СТОРОНА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ
• Глава 23. Главная свинобойня В США
  
• Глава 24. Армия раненых
  
• Глава 25. Поднимая секретный занавес
  
• Глава 26. НАССР: Троянский конь дерегуляции
  
• Глава 27.Образование и полномочие
  

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БОЙНЯ №8

ГЛАВА 9
Вне закона

Согласно данным СХДА, каждый год в США 1-3 тысячи прогулочных и скаковых лошадей заканчивают свои жизни на бойне. В США процент продажи конины очень мал и ее экспортируют в Европу по 15$ за фунт.

Большинство лошадей, попадающих на бойни США, молодые, здоровые животные, чьи хозяева просто хотят избавиться от них. Во время визита на аукцион лошадей, конечно можно увидеть покалеченных, больных и старых лошадей, чьи хозяева не заботились о них. Эти животные приносили своим хозяевам лишь финансовые убытки. Их просто выставляли на аукцион, где "убийцы" - представители боен покупали их по 55 центов за фунт. Вместо того, чтобы понести наказание за небрежное отношение к своим питомцам, их хозяевам получают финансовую прибыль.

Около года, по выходным я исследовала условия содержания лошадей на аукционах. Я предоставила властям фотографии, отображающие условия содержания этих животных, их сломанные кости, болезни, инфекции, голод.

На такой аукцион должен был приехать прокурор и сам лично убедиться в нарушениях. Я покинула Сиоукс Сити и тоже отправилась туда.

В кабинете шерифа нам сообщили, где находится аукцион. Мы отправились туда за день до начала аукциона, арестовали несколько работников, конфисковали лошадей и сообщили об этом прессе, чтобы привлечь общественное внимание.

Это стало настоящей победой. Хотя, в каждом штате отношение к животным с неоправданной жестокостью считается преступлением, на собственном опыте я поняла, что заставить власти предпринять какие-либо меры очень трудно.

Негуманные действия по отношению к животным предпринимаются по тому, что против этого нет закона. Каждый год расчленяют живьем четверть биллиона цыплят мужского пола. Миллионы свиней и телят проводят свои не долгие жизни в клетках, тесных до такой степени, что они не имеют возможности даже пошевелиться. Эти и другие животные подвергаются жестокости, и это называется нормами сельскохозяйственной практики. Сейчас перед нами стоял вопрос: следует ли нам пытаться начинать судебное разбирательство против Каплана и Моррелла или же нам следует прекратить насилие и улучшить условия на бойнях США?

Что же нам следует делать, чтобы выиграть судебный процесс в таких городах, как Бартоу, Флорида или Сиоукс Сити, Айова? Во-первых, убедить прокурора возбудить дело будет очень сложно, с тех пор как СХДА внедрил на бойнях закон о Гуманном Убое.

Если даже прокурор возбудит дело, то вполне возможно, что он получит взятку и оправдает виновных. Такое, ведь, случалось и раньше.

И еще, основные "улики" уже были убиты, расчленены, упакованы и отправлены на продажу по всей стране. Если представители закона придут с проверкой к Морреллу или Каплану, то все доказательства будут уничтожены.

Но, если даже нам удастся обнаружить улики, то, как далеко это зайдет? Вторая бойня Моррелла, которая находится в Сиоукс Фоллз, Южная Дакота, понесла небольшие штрафные санкции за несоблюдение условий безопасности рабочих. Всего 1500$ - таков штраф за издевательство над животными в Айове. Когда я брала интервью у работников Моррелла, я узнала о проявлениях жестокости и на другой бойне Моррелла, которая находилась в 90 милях от первой бойни, в Южной Дакоте. Из другого источника я узнала о лошадиной бойне в Мидвест, где над лошадьми издевались, оглушали неправильно и жестоко лишали жизни. Я получила жалобу от шофера, перевозившего свиней из Вирджинии, среди множества обвинений, перечисленных им, он сообщил о том, что живым свиньям отрубают ноги.

"Вчера я видел, как свинье отрубили две ноги. Их бросили в грязь прямо на дороге. Я вижу подобное уже не первый раз".

Каждый раз, когда я звонила Тимоти Уолкеру, чтобы рассказать о том, что я узнала, о том, что можно было присовокупить к обвинениям против СХДА, он обычно отвечал так: "Я же говорил вам, Гейл, что когда я жаловался своему начальству о том, что происходит на бойне Каплана, то мне говорили, что подобные проблемы существуют по всей стране".

Мне казалось, что единственный способ внести изменения на бойнях, было сообщить общественности о той роли, которую сыграл СХДА, в том, что на бойнях с животными безнаказанно обращаются с неоправданной жестокостью.

Теперь для меня первым делом было документально подтвердить жестокость на бойнях, а затем об этом можно рассказать по телевидению, радио и в газетах, чтобы разоблачить СХДА и заставить Конгресс предпринять соответствующие действия.

Я не могла уехать из Сиуокс Сити, ничего не сделав для животных, которые скоро должны прибыть сюда. Если я сразу поеду к менеджерам Моррелла или обращусь к прессе, мое расследование станет достоянием общественности раньше времени, а мои информаторы будут подвергнуты риску. Вместо этого я позвонила независимому консультанту Моррелла - эксперту по убою. Я должна была убедиться, знает ли он, что действительно происходит на бойне. Она согласилась рассказать о Моррелле. Я надеялась, что, посоветовавшись со своим консультантом, руководство бойни предпримет какие-то меры, чтобы предотвратить утечку информации на предприятии.

И действительно они начали действовать. Мне позвонил Клей Калкин, один из мясников Моррелла, у которого я раньше брала интервью. Он сказал, что начальство заставило их подписать закон о Гуманном убое. Но это было сделано для отвода глаз. Сила тока для оглушения животных была снижена еще больше.

"Сегодня одна свинья, пытаясь убежать, попала в кипящий котел. Свиньи находятся в столь тесном загоне, что они не могут даже пошевелиться. Погонщики бьют синей. Однажды, когда одну неоглушенную свинью, поднимали на цепи вверх, она дернулась, цепь рванула и вырвала кусок мяса из ее ноги". Я всегда была физически здорова, но в последнее время у меня было ощущение, что у меня в горле ком, который я не могу проглотить. Мне было трудно дышать. У меня была бессонница. Но все же я работала, не покладая рук, прослушивала кассету за кассетой и конспектируя услышанное.

Обследовав меня, врач записал в мою историю болезни: "Эта взрослая белая женщина имеет периодические трудности с дыханием. Ей не хватает воздуха. Ей кажется, что у нее ком в горле. У пациентки наблюдается сильное переутомление и депрессия, связанные с характером ее работы".

Я выпила барий (специальный коктейль из мела) и мне сделали рентген. Узнав результаты, врач сказал, что мне нужно пройти еще один тест. Мне в горло вставили миниатюрную видеокамеру. Эндоскоп ничего не показал. Врач поставил диагноз - стресс.

После колледжа я работала натуралистом - писала о природе. В течение 5 лет я посылала свои работы специалистам в области защиты животных. Только после моей статьи в "Нью-Йорк Таймс" о гуманном отношении к животным, я получила работу в крупнейшей национальной организации по защите животных в Вашингтоне.

Сначала я работала редактором, была ответственной за статьи, буклеты и материалы, в которых описывались жестокие действия по отношению к животным. Чем больше я читала эти материалы, тем больше я узнавала о том, что действительно происходит в мире, тем больше я находила в себе сил для борьбы с этим. Через несколько лет я стала исследователем и сейчас я выполняю работу, которая мне нравится - разоблачаю преступления, совершенные против животных. Хотя, я и планировала проводить дальнейшие исследования, я чувствовала, что пришло время связаться с продюсером программы "60 минут". Я знала, что будет полезно рассказать эту историю до того, как я поеду на новую бойню.

"Впервые массовому зрителю будет рассказано о том, что в действительности происходило на федеральных бойнях Америки", писала я. "И если у СХДА есть свой собственный путь, то пусть это будет их последний путь", сказала я, объясняя, почему Тимоти Уолкер был уволен их СХДА после того, как рассказал о том, что творилось на бойне Каплана.

Но продюсер был занят другими проектами, и не выразил особого интереса к моей истории. Я обещала держать его в курсе и вернулась к своему расследованию.

ГЛАВА 10
Уродцы, погонщики и "слишком мертвые" коровы

Дорогая Мисс Айшнитц,

Ссылаясь На Закон О Свободе Слова, сообщаем, что компания Джона Моррелла в Сиоукс Фоллз, Южная Дакота, ни коим образом не нарушала Федеральный Закон о Гуманном Убое. Искренне Ваш,

Представитель СХДА.

Итак, я уже провела расследование по поводу жестокого отношения к животным на бойне Моррелла в Сиуокс Сити, штат Айова. Вторая бойня Джона Моррелла находилась в Сиоукс Фоллз, Южная Дакота. На этой бойне существует три направления работы: убой крупного рогатого скота, свиней и овец в трех отдельных помещениях. Не смотря на то, что это самая большая бойня в стране, в СХДА не было ни одного доказательства, что там не правильно оглушали коров; не было ни одного упоминания, что овец и свиней избивали железными палками; ни намека на то, что покалеченных животных привязывали и тащили на веревках. В Южной Дакоте, где температура воздуха часто опускается до -80°F, в отчетах СХДА не упоминается ни об одном животном, замерзшем на смерть. Сиоукс Фоллз находится на юго-востоке Южной Дакоты, это царство казино и ресторанов быстрой еды.

Бойня Моррелла в этом городе располагалась на холме. Это было ветхое кирпичное здание. Из трубы на крыше день и ночь валил дым. Через дорогу от бойни находился скотопригонный двор. От сюда животных перегоняли через так называемые Ворота Смерти - подземный туннель, ведущий прямо на бойню. Из подвала их перегоняли на первый этаж, производили убой, разделывали туши, а затем упаковывали мясо.

Приехав в город, я сразу направилась во Дворец Труда - городской зал собраний. В этом здании располагался офис "United Food and Commercial Workers Union", организации, представляющей интересы работников Моррелла.

Я села на диван в коридоре Дворца. Я разговорилась с мужчиной, который сидел возле меня, и рассказала о том, за чем я сюда пришла. Я думала, что его реакцией на мой рассказ будет равнодушие или подозрение, но он пригласил меня в конференц-зал. К нам присоединилось еще несколько человек.

5 мужчин и 3 женщины, как я поняла работники бойни №8. эти люди отличались от работников бойни Моррелла в Айове. Это были люди, которые проработали на бойне всю свою сознательную жизнь. Впервые они рассказали о своей работе незнакомому человеку.

Мы сидели за круглым столом и пили кофе. Некоторые курили. Баки Вайт, симпатичный худощавый мужчина, как мне показалось, был лидером в этой группе. На нем были ковбойские сапоги, его волосы были зачесаны назад, а в руках он держал сигарету. Он напоминал человека из телевизионной рекламы сигарет "Marlboro". Я спросила, как долго он работает у Моррелла.

"27 лет. Из них 21 год я занимался перегоном и убоем скота".

"У вас когда-нибудь были проблемы с неправильно оглушенными коровами?"

Вайт и другие рассмеялись.

"На конвейере было много живых коров", сказал Вайт " Некоторые пытались убежать".

"Впервые, когда я это увидел", сказал Ларри, мясник "то подумал, о том, что же здесь происходит! Ребята бегают за этой чертовой коровой, крича и ругаясь".

Все засмеялись.

Марджи Вайт, жена Баки, сказала: "Однажды убежала свинья и попала в помещение, где убивают коров. Ее пытались поймать при помощи лассо".

"Как часто приходилось убивать животных, находившихся в сознании?", спросила я.

"Вот, смотрите", сказал Вайт " Из 1228 коров, которых я сегодня убил, всего несколько были в сознании. Каждый день мне приходится убивать, коров находящихся в сознании".

"Этот вопрос, конечно, звучит глупо, но я все же задам его. Как вы определяете, что животное в сознании?", спросила я.

"Да, очень просто. Животные смотрят по сторонам, моргают. Если они видят, что ты хочешь их ударить, то стараются увернуться".

Ларри засмеялся. "Поэтому ему так много платят. Трудно попасть в движущуюся мишень".

Марджи тоже засмеялась. "Ему платят совсем не много".

"Они поворачивают головы и смотрят прямо тебе в глаза", сказал Род Овен, еще один работник бойни.

"Месяц назад Баки ударила корова. Он получил удар по губам", сказала Марджи.

Баки Вайт указал на свою губу. "Прямо сюда. Она выбила мне зуб. А затем я получил удар в ухо".

"2 недели назад его ударили прямо в глаз"", сказала Марджи.

"Сколько травм вы получили в прошлом месяце?", спросила я.

"В глаз, в рот..."

"В руку", добавила Марджи. "А вчера в другую руку. Она вся в синяках. А твой большой палец? Когда это произошло?"

"Кому вы жаловались?", спросила я.

Марджи горько улыбнулась.

"Бригадиру", сказал Вайт.

"И что он сделал?"

"Ничего. Совершенно ничего".

"Сколько раз вы жаловались?"

"Ежедневно. Слишком много неоглушенных коров на конвейере".

Я спросила Вайта, в чем же проблема с оглушением. Он объяснил, что для специального ружья, которым оглушают животных, есть две насадки. Главный инженер завода настоял на том, чтобы использовать меньшую.

"Наш начальник не разрешал оглушать животных большой насадкой потому, что коровы становились "слишком мертвые" и из них плохо стекала кровь", сказал Вайт и покачал головой. " Я оглушал коров и снимал кожу с их голов в течение 21 года, но я никогда не думал, что коровы могут быть "слишком мертвые" ".

"Они лягаются и буквально лезут на стену", сказала Марджи.

Я уже слышала это выражение "слишком мертвые" в Сиуокс Сити, когда речь шла о том, что нужно уменьшить силу тока. Существует такой промышленный миф, что сердце животного должно продолжать биться, для того чтобы кровь полностью стекла. Итак, если кровь остается в мясе, то это способствует росту бактерий, соответственно снижается ценность мяса. Я отправилась в национальную сельскохозяйственную библиотеку, изучила там несколько работ по убою и обнаружила, что в начале 80-х годов ученые пришли к ошибочному выводу, что если сердце животного перестает биться, то перестает стекать кровь. Однако, понятие "слишком мертвый" живо до сих пор.

"И еще", продолжил Вайт "Каждое нажатие на курок специального ружья для убоя занимает 4-6 секунд, но из-за скорости конвейера приходится все делать быстрее. Таким образом, оглушение происходит неправильно. И еще, ружье старое, ржавое, может дать осечку".

"Плюс ко всему удар должен прийтись в определенное место", сказала Марджи.

Вайт показал пальцем у себя на лбу маленький круг: "Вот сюда, но часто сюда сразу не попадают. Обычно делается 4-5 попыток. И хотя работник, занимающийся оглушением, знает, куда бить, он не старается попасть туда, куда нужно".

"Этот мясник бил их в голову", сказал он. "Он знал, куда бить, но не особо старался".

"Он настоящий тупица", сказал Ларри. "Чтобы понять это, вы должны его увидеть".

"Особенно если он спешит", сказал Вайт. "Как будто он делает что-то предосудительное и его сейчас поймают. Если он спешит, то оглушает коров неправильно и они попадают ко мне в сознании. Так было и сегодня, он не оглушал их вообще".

"Как вы перегоняете коров на убой?", спросила я.

"При помощи электрических проводов", ответил Вайт.

"Вас когда-нибудь било током?"

Все кивнули.

"Однажды меня ударило в локоть", сказал Ларри. "Как это было больно! Я знаю, что некоторые погонщики засовывали эти провода свиньям в зад".

"Такое же делали и с коровами", сказала Марджи.

"А еще в уши".

"И в глаза".

"И даже в рот".

Ларри покачал головой: "Животные сильно кричат. Даже свинья не заслуживает такого".

"А животные когда-нибудь пытались убежать?"

"Да, конечно", сказал Вайт.

"Глупы не животные, человек, оглушающий их - вот кто глупец!", сказал Ларри.

Все засмеялись.

"И это лучший работник, не правда ли?", сказал Ларри.

Вайт кивнул. "Так считает начальник".

"Начальник тоже не блещет умом", сказал Ларри. "Я имел дело с этими людьми. Извините, но мне пора идти".

После того, как он ушел, я спросила о том, как убивают свиней. Мне было интересно, здесь со свиньями обращались так же, как и на бойне Моррелла в Айове или нет.

Пол О'Дей работал на бойне №8 шофером.

"Здесь свиней бьют током и обращаются так же ужасно, как и там", сказал он. "Им в зад вставляют большой крюк и тащат, или же в рот, цепляя за щеку. Все это я видел собственными глазами".

Баки Вайт рассказал, как свиней вытаскивают из грузовиков зимой:

"Свиньи примерзают к металлическим стенкам грузовика. Им на шеи накидывают веревку и тащат, а они, ведь, живые. Им могу даже оторвать ногу".

Жена О'Дея, Крис, высокая женщина с длинными рыжими волосами, тоже работала на убое коров. Я спросила, какую работу она выполняла.

"Я сдирала шкуру".

"Вы видели..."

"Она работает в 20 футах от меня", перебил меня Вайт. Он погрозил пальцем и, кривляясь, сказал женским голосом: "Не трогай эту корову - она еще живая! Ее нужно убить!".

"Я хотела, чтобы он избавил их от страданий", сказала она. "Я не могла слышать, как они кричат".

Род Овен и Марджи разговаривали у окна, из которого было видно помещение, где оглушали животных. Род насчитал 6 или 7 коров, привязывали цепями, чтобы доставить на убой, а они были в полном сознании.

"А что же СХДА?", спросила я.

Марджи посмотрела на меня непонимающим взглядом: "Кто?"

"Вы когда-нибудь видели кого-нибудь из СХДА?".

Большинство присутствовавших отрицательно покачали головой.

"Они приходили", сказал Вайт "Но они не разу не остановили конвейер из-за живых коров. Один раз я разговаривал с доктором Фаннингом. Он только спросил меня, убиваю ли я коров ударом ножа в голову или же перерезаю яремную вену".

"Почему он спросил именно это?"

"Не знаю".

"Когда мы работали проверяющие не подходили к нам близко - боялись, что корова может их случайно ударить", сказал Вайт. "Часто мясники отрезали живым коровам ноги ниже колен. Коровы брыкались, но теперь уже не могли нанести человеку увечья, так как у нее уже не было копыт и радиус удара становился меньше". Крис О'Дей видела то же, что и Вайт, но рассказала мало. Когда наша встреча подошла к концу, я договорилась встретиться с ней у нее дома на уик-энд. Семья О'Дейев жила на ферме в 45 минутах езды от города.

Я вошла в дом и Крис провела меня на кухню. Я села за стол. Она приготовила кофе. Мы начали разговор.

"Вы давно работаете у Моррелла?", спросила я.

"С 1983 года на бойне, а непосредственно на убое с 1989".

"Видели ли вы живых коров после...?"

"Конечно", перебила она меня. "Коровы поднимали головы и искали, куда можно убежать. Они крутились из стороны в сторону, когда Баки пытался ударить их. Животные буквально лезли на стены. И это уже после того, как Баки оглушил их.

А когда коровы попадали к мяснику, то он не хотел ждать, пока их снова оглушат, и отрубал ноги живому животному. Когда это происходило, корова сходила с ума, лягая ногами во все стороны". Это уже стало привычкой. Следующие несколько дней в 3.15 я шла во Дворец Труда и общалась со своими новыми друзьями. Часто приходила семья Вайтов, Род Овен и его жена, Пэт Келли. Иногда мы выходили поговорить куда-нибудь в кафе.

Я хотела поговорить с Кеном Бурдеттом, мясником оглушающим животных. Так как он не был членом профсоюза, то никогда не ходил во Дворец Труда. Его номера телефона не было в справочнике. Пэт Келли знал, где он живет. В субботу он привез меня к нему. Внешне Кен Бурдетт напоминал актера Джона Гудмана. Я представилась и объяснила, почему мы с Келли сюда приехали.

Бурдетт сказал, что хотел бы, чтобы наша беседа была записана на магнитофон. Я спросила, были ли у него проблемы с оглушением коров.

"Если увеличивали скорость конвейера, то становилось очень трудно правильно выполнять работу. Мне приходилось делать 4-5 ударов, но даже после этого некоторые животные оставались в сознании".

Как и Баки Вайт, Бурдетт детально описал мне, как работает ружье для оглушения, сказал что "умные" заместители Моррелла заменили большую насадку на маленькую.

"Когда вы сказали "живые коровы", что вы имели в виду - животных которые шевелились или которые брыкались?", спросила я.

"Вы говорите о мускульной реакции? Нет, они были в сознании. Понимаете, когда они поворачивают головы и смотрят на тебя, то ясно, как день, что они живые".

"И сколько же таких коров?"

"25-30%".

"Их когда-нибудь подвешивали живьем?"

"Тысячи раз. Когда их начинают подвешивать, они начинают брыкаться. Я вам могу рассказать много ужасных историй об этом".

"Так расскажите, пожалуйста".

"Ну, например, корова может засунуть голову под ворота и застрять. Единственный способ вытащить ее оттуда - отрубить ей, живой, голову".

"Вы видели это собственными глазами?"

"Я делал это сам, собственными руками. И все это для того, чтобы конвейер не останавливался ни на минуту. Я видел, как коров били цепями, палками, досками - всем, что попадалось под руку".

Немощных коров, получивших повреждения, называют "уродцами". Чтобы заставить двигаться такую корову вокруг ее ноги наматывают веревку, если то, на что они наматывают можно назвать ногой, и тащат в помещение для оглушения.

Если не удается надеть веревку на ногу, то ее надевают на шею, и тогда, в итоге, корова умирает от удушения. Все происходит в спешке. Люди приходят в бешенство, если ты не выполняешь свою работу во время. Повышается уровень адреналина и тебя уже совершенно не волнует, что происходит с животными.

Бурдетт посмотрел на свою жену, вошедшую в комнату и сказал:

"Я приходил домой с работы в очень плохом настроении и сразу же ложился спать. Я кричал на детей. Однажды я пришел домой очень расстроенный - телочку трехлетку гнали на убой, и у нее начались роды. Теленочек вылез на половину. Я знал, что ее скоро убьют, и помог теленку появиться на свет. Как же разозлился мой босс!"

"Ход конвейера был замедлен?", спросила я.

"Нет. Таких телят называют "недоноски"", объяснил он "Их кровь используют в исследовании раковых заболеваний. И боссу был нужен этот теленок. Обычно, если корова беременная и видно, что теленок вот-вот родится, ей разрезают утробу и достают малыша. Мой босс так разозлился потому, что я отправил того теленка на скотный двор".

"Вы когда-нибудь жаловались на то, как здесь обращаются с животными? Или на то, что коров убивают, когда они в сознании?", спросила я.

"Да всем. Бригадирам, инспекторам, начальству".

"Приходил ли на бойню ветеринар из СХДА?"

"Ни разу. Никогда не видел его в убойный цех. Никто не хотел идти туда. Я бывший военный моряк. Вид крови и внутренностей лично меня не волнует". Вайты и О'Дей познакомили меня с другими работниками бойни №8, которые тоже хотели дать интервью.

"Я видел много "замороженных" ", сказал человек, работающий на скотном дворе "Животных привозят из Канады. В одном грузовике обычно бывает около 6 мертвых животных".

Другой рабочий рассказал, что чтобы заставить двигаться покалеченных свиней используют трактор. Их до полусмерти избивают палками.

Один мясник рассказал мне, что свиньи очень ослабевают от стрессов, полученных во время "путешествия" по бойне. "Они даже не могут ходить. Если животное не может идти, то ему в зад или в рот цепляют большие крюки и тащат".

Мне сообщили, что управляющий скотным двором часто избивал коров метлой и колол вилами. Делал все, чтобы причинить им боль.

Также я узнала, что шоферы, во время перегона свиней от грузовика во двор в три раза увеличивали ток в проводах, которыми они погоняли животных.

"Я видел, как живых животных привязывали, били и снимали с них шкуру. Их было так много, что я даже не помню сколько", сказал официальный представитель "United Food & Commercial Workers Union" из Сиуокс Фоллз "Видели бы вы, как смотрят по сторонам коровы перед тем, как их оглушат! Свиньи, все в крови, визжат уже после того как их оглушили неправильно. Я видел свиней, пытающихся выбраться из кипящего котла". Этот человек много лет работал у Моррелла "Издевательство над животными здесь совершенно обычное явление. Люди, проработавшие здесь по несколько лет, совершенно равнодушны к боли животных.

Зимой свиньи примерзают к стенам и полу грузовика. Отдирая их от стен, рабочие отрезали кусочки кожи. А ведь эти свиньи живые. У Моррелла привыкли к издевательству над животными. Никто не задумывается над тем, что происходит".

Хотя этот человек проработал у Моррелла много лет и имел опыт профсоюзой работы, только от меня он узнал, что СХДА несет ответственность за внедрение Закона Гуманного Убоя.

"Здесь никто не знает, кто должен следить за тем, как обращаются с животными. Особенно во время убоя свиней. За час убивают 1100 свиней и здесь совершенно не контролируют издеваются ли над животными или нет. Профсоюз помогает рабочим. Но никто не считает нужным подумать о страданиях животных".

ГЛАВА 11
Путешествие На Главную Бойню Страны

Когда я вернулась в Вашингтон, то подвела итоги проделанной мною работы на бойнях Каплана и Моррелла и отдала эти материла Майку Воллесу, продюсеру передачи "60 минут". На следующий день он позвонил мне и сказал, что очень заинтересован.

Его очень впечатлило мое интервью, взятое по телефону у человека, который 2 года работал мясником на лошадиной бойне Мидвест. Продюсер хотел, чтобы я лично встретилась с этим человеком и узнала, согласится ли он выступить по телевидению.

Я приехала в Чикаго. Шел сильный ливень. Я взяла на прокат машину и поехала в исправительный центр Диксона. Там меня обыскали с ног до головы, а затем провели в комнату. За мной закрылась стальная дверь. Через минуту другая дверь открылась и я попала в комнату, которая была очень хорошо освещена. Здесь около дюжины заключенных разговаривали со своими друзьями и родственниками.

Наконец вошел Стив Перриш. Это был симпатичный афро-американец 30-ти лет. Он сел напротив меня, улыбнулся и поинтересовался как мои дела. Мы немного поговорили о жизни, а затем перешли к делу.

Он начал работать на бойне с юных лет. Он не стал распространяться о своей жизни на чикагских улицах или о том, за что он попал тюрьму на этот раз.

Я спросила, каких лошадей убивали на бойне, на которой он работал.

"Бельгийцев, арабских скакунов, маленьких пони - всех. Даже краденных".

"Краденных?", спросила я. Позже я много раз сталкивалась с жалобами от владельцев об украденных и проданных на бойню лошадях. В последнее время очень участились кражи лошадей с целью их дальнейшей перепродажи на бойни.

"Люди, у которых есть собственные грузовики, воруют лошадей и привозят к нам для продажи. Одного такого человека я знаю довольно хорошо. Он сказал, что можно заработать неплохие деньги на воровстве лошадей. Он предложил мне ездить с ним воровать, так как у меня есть опыт работы с лошадьми. Но я отказался".

"Где он обычно ворует?", спросила я.

"У многих есть маленькие фермы, на которых никто не живет. Это просто место, где держат лошадей. Там содержатся прогулочные, скаковые лошади в хорошем состоянии. Часто молодые. Их воруют ночью.

Нашему боссу нужно отправить как можно больше мяса в Бельгию. Мы ждем, когда уйдет ветеринар из СХДА, и работаем в ночную смену. За каждую лошадь, убитую ночью, мы получаем 20 долларов. За ночь мы убиваем 30-40 лошадей".

"А что же инспектора из СХДА? Они что не замечают лишние туши лошадей?"

"Все быстро убирают".

"Как часто вы это делали?"

"Раз 10".

"Как на бойне содержали лошадей, которые не могли самостоятельно передвигаться?"

"Если животное упало в навоз в грузовике и не может двигаться, или если лошадь больная или беременная, то ее тащили за хвост. Или брали электрошокер и били ее током. А иногда брали нож и засовывали в прямую кишку, чтобы заставить лошадь встать"

"Такое происходит часто?"

"Да. Это приходится делать, чтобы другие лошади не затоптали эту покалеченную и не испортили мясо. Мы надеваем на шею лошади цепь и тащим в загон. Можно связать лошади ноги и не опасаться, что она кого-то лягнет".

"А что делают с лошадьми, которые могут ходить, но не хотят?", спросила я.

"Животные испытывают страх, когда чувствуют скорую смерть. Если лошадь не хочет идти, если падает, то ее бьют железными палками, пинают ногами, колют ножами. И если она все еще не хочет двигаться, то, ей на шею надевают веревку и тащат. Это до смерти их пугает.

Нет возможности тратить 15-20 минут на каждую лошадь. Главное, чтобы с лошади быстрее сняли шкуру. Мы не можем позволить, чтобы из-за одной лошади мы заработали меньше денег.

Понимаете, на бойне важен каждый кусок мяса, каждая лошадь. Например, лошадь, которая умерла в загоне, но еще теплая, по закону должна быть расчленена и сожжена. Но мы кладем ее мясо в холодильник, ведь его можно продать".

Я спросила о том, как долго длится процесс убоя.

"Есть определенный способ убоя. Я видел, как в лошадь стреляли 5 раз, били в глаз, по шее. Видел, как раненые лошади убегали. Их догоняли, перерезали им горло и оставляли страдать - истекать кровью.

Иногда, человек, который убивает лошадей, подходит с ружьем очень близко, ружье становится мокрым от крови и дает осечку. Босс ругается. Однажды я сам видел, как мой босс схватил нож и побежал перерезать лошади горло".

"А что же проверяющий? Он когда-нибудь видел это?"

"Да".

"Откуда вы знаете?"

"Мы вместе смотрели, как убивают животных"

"А есть лошади, которые находятся в сознании уже после того как их свяжут и поднимут наверх?"

"Да, они брыкаются. Они живые".

"Травмировали ли они кого-нибудь из рабочих?"

"Да, людям ломали руки. Меня ударили в пах. За это люди их избивали железными палками".

"Если лошади брыкаются, откуда вы знаете, что это не мускульная реакция?"

"Понимаете, они кричали и брыкались. Начинали тяжело дышать, когда я снимал кожу с головы".

"Как много времени нужно, чтобы снять кожу с головы?", спросила я.

"Обычно человек, который убивает лошадь и снимает кожу с ее головы, одно и то же лицо. Приходится все делать очень быстро и некогда ждать, когда стечет кровь. Лошади все в крови.

Видите ли, эта работа очень жестокая. Ты не задумываешься о происходящем. Все о чем ты думаешь - это деньги, которые ты получаешь за работу".

"Конечно", сказала я "Но ведь СХДА должен следить за соблюдением закона".

"Поймите, приходится все делать очень быстро. Случалось, что ветеринар говорил, что мясо этого животного не пригодно для употребления в пищу. Его надо уничтожить. Но босс говорил, чтобы я отнес это мясо в холодильник. И хотя оно должно быть уничтожено, его все равно выставляют на продажу".

"Но разве инспектор СХДА не ставит клеймо, что это мясо пригодно в пищу?"

"Ставит. Он может поставить его и когда сан. врач уйдет".

"Ваш босс имел доступ к клейму СХДА?"

"Конечно, имел. Он имел доступ ко всему, что было на заводе. Например, если ты хороший работник, то босс относится у тебе хорошо, он тебе доверяет. Ты убиваешь больную лошадь, снимаешь с нее шкуру, расчленяешь, продаешь ее мясо. Мы продавали неклейменую конину в рестораны, люди покупали это мясо домой. Мы выдавали его за говядину".

"Вы сами делали это или видели, как это делают другие?"

"Слышал об этом, видел это, делал это сам. У моего приятеля были ключи от бойни. Он воровал конину и продавал ее в городе, выдавая за говядину".

"Люди не знали, где он работает? Не казалось ли им странным, что…"

"Нет", перебил меня он "Он продавал мясо дешево и люди просто не хотели ничего знать. Большинство не понимает разницы между кониной и говядиной".

"Проверяющий из СХДА когда-нибудь останавливал конвейер?"

"Если лошади пачкали друг друга экскрементами, то конвейер ненадолго останавливали".

"Не из-за того, что там были живые животные?"

"Нет. Мы все пили спиртное на работе. Люди из СХДА пили вместе с нами. Нам было не до лошадей".

Время посещения истекло.

"Можно я приду к вам завтра?", спросила я.

"Да".

На следующий день, когда я вошла в тюремную комнату ожидания, ко мне подошла женщина и представилась, как БетЭнн.

"Стив рассказал мне о вас. Вы приехали аж из Вашингтона, чтобы поговорить с ним?"

Я начала объяснять, зачем я здесь, но она, казалось, не слушала меня.

"Женщины всегда пытаются подобраться поближе к Стиву, но очень скоро понимают, что со мной лучше не связываться", предупредила она меня с улыбкой.

Охранник привел Пэрриша. Он пожал мне руку, позволил БетЭнн поцеловать себя в щеку. Мы сели. БетЭнн суетилась, спрашивала, как с ним тут обращаются охранники и сокамерники, есть ли надежда на досрочное освобождение.

Я не хотела начинать разговор в присутствии БетЭнн. Но я не могла просто попросить ее уйти. Я спросила, не хочет ли Пэрриш, чтобы ему принесли что-нибудь из столовой.

"Хорошая идея", сказала БетЭнн и пошла в столовую. Мы отправились за ней.

БетЭнн заказала 2 гамбургера, картошку фри, пирожок и Колу. Стив картошку и Колу. Я заказала кофе.

Когда БетЭнн поела, Стив улыбнулся ей и сказал: "Нам с Гейл нужно поговорить. Увидимся в следующий раз".

Она поцеловала его в щеку и ушла.

"Она стала приходить ко мне, когда я попал сюда. Я не знаю ее хорошо, но она постоянно навещает меня. Мы понимаем друг друга. Нам будет хорошо вместе. Думаю, я выйду отсюда через месяц. Я могу приехать в Вашингтон".

"Вы и БетЭнн?", спросила я.

Он рассмеялся. "Нет, только я".

Я спросила о другой бойне, на которой он работал.

"Там убивали коз, ягнят, коров и очень много свиней".

"Как там оглушали свиней?"

"Использовали электрошокер. Нужно было ударить свинью током в ухо. Но их били везде, вот в чем проблема. Или же держали электрошокер так долго за ухом, пока кожа не начинала дымиться. Часто со свиньями обращались очень жестоко. Их оглушали неправильно и отправляли на конвейер живыми. Свиньи брыкались. Их резали и бросали в кипящий котел. Кровь не стекала. Животные были еще живы, попадая в кипяток".

"Лично вы видели живых животных в кипящем котле?", спросила я.

"Много раз. Однажды я видел, как свинья выскочила из котла, ее шкура дымилась. Она бегала вокруг и громко кричала. Такое происходит на многих бойнях. Еще кофе?"

"Нет, спасибо. А что же проверяющий?"

"Босс давал ему мясо бесплатно, что-то вроде взятки. Иногда деньги. Проверяющий закрывал глаза на эти ужасы. Бывало, ветеринарный врач разрешал отправлять на продажу испорченное мясо, которое должно было быть уничтожено. Это мясо продавали в китайские рестораны.

И еще. Мы били новорожденных телят железными палками по голове".

"А что, специальное ружье для оглушения не работало?"

"Работало. Но ведь так быстрее. Их черепа еще мягкие. Их били по голове, затем отправляли на конвейер. Однажды ружье поломалось, тогда коровам просто перерезали горло. А чтобы заставить их двигаться им ломали хвосты и сильно избивали.

Я сам выкручивал коровам хвосты, так что ломались хрящи. Еще им ломали ноги. И…"

Он не закончил, быстро попрощался и ушел.

ГЛАВА 12
Исследование за 60 минут

Я впервые увидела, как убивают лошадей.

Владелец бойни, добродушный человек, встретил меня хорошо. Мы разговаривали с ним в течение часа. Затем он попросил своего работника, чтобы он показал мне бойню.

После этого я спросила, могу ли я прийти снова, чтобы сфотографировать, как они убивают животных. К моему удивлению они, улыбаясь, согласились.

На следующее утро в 6 часов я пришла туда с видеокамерой. Все работники были на перерыве. Одна лошадь была подвешена, другая, разодранная на куски, лежала на полу. Рядом валялись подковы, на каждой 10 дюймов отрубленной ноги. Я начала снимать, боясь, что работники могут вернуть с перерыва и остановить меня или даже отнять камеру. Но, когда они вернулись, то разрешили мне снимать. Убой снова начался. Я запечатлела, как холеные лошади с большой неохотой брели на место, где их должны убить. На первых фотографиях их шкуры блестели, их гривы были ухоженные. На следующих - окровавленные шкуры, содранные с живых животных. Я фотографировала жеребят, столпившихся в помещении для убоя, сначала пугливых, затем паникующих, а потом их безжизненные тела.

Майкл Воллес сказал мне, что исполнительный продюсер программы "60 минут" отклонил идею создания передачи на основе моей истории, так как, по его мнению, она была сильно преувеличена. Но, не смотря на неодобрение исполнительного продюсера, Майкл Воллес был уверен, что тема жестокого отношения к животным требует немедленного привлечения общественности, и он обещал помочь мне. Он был уверен, что исполнительный продюсер поймет пользу такой передачи.

Я вернулась обратно в Вашингтон, чтобы познакомить начальника Воллеса с фактической документацией. Этот продюсер - имел всемирную известность за свои сенсационные материалы. Пообщавшись, мы договорились встретиться в Сиуокс Фоллз через несколько недель. Мы хотели снять на видеокамеру, как убивают коров, которые находятся в сознании на бойне Моррелла.

Следующие несколько недель продюсер заказывал гостиничные номера для участников передачи, подготавливал студию, заказал авиабилет для Майка Воллеса. Он заказал чартерный самолет в Омаху, штат Небраска, для работников Моррелла. Там , в Омахе, Майк Хантсингер, Эд Ван Винкл, Томми Владек, Клей Калкин, Донни Тайс и "Красный" Мартин должны были собраться для записи передачи.

Когда я прибыла во Флориду, Кеннет Сандборн, лучший в СХДА специалист по тестированию крови на бруцеллез, подтвердил жалобы Тимоти Уолкера. Он показал мне документ, подписанный региональным директором СХДА, доктором Л.Д.Конья, тем самым бюрократом, который уволил Уолкера. Этот документ назывался "Политика ответов на вопросы". Там рассказывалось, что не следует разговаривать с частными лицами, представляющими департамент. И если к вам обратился такой человек, то следует немедленно связаться с инспектором. В этом документе давалось понять, что таким человеком была я. И что после того, как коллега Уолкера, Ронни Уотсон поговорил со мной, его следовало бы немедленно уволить.

Не смотря на сильное желание защитить Уолкера, никто из его коллег не захотел поставить свои подписи в поддержку Уолкера.

Я послала Гертруде Шнайдер показания ее "мальчиков" и она прислала мне эти документы обратно с подписями и заверенные нотариально Анной Педроса. Гектор, брат Анны, так же прислал свои письменные показания. Билли Корбет, проверяющий на бойне Каплана, согласился дать интервью перед камерой, а мясник Альберт Кабрера сказал, что я могу свободно использовать его интервью, записанное на магнитную ленту.

Я летела в самолете в Сиуокс Фоллз и испытывала чувство глубокого морального удовлетворения. Я вдруг поняла, что вскоре я не буду одна, как раньше бороться против страданий миллионов сельскохозяйственных животных. И если даже, самолет, в котором я сейчас летела, попал бы в авиакатастрофу, то у продюсера Майка Воллеса была вся документация, и он мог бы рассказать обо всем людям.

Самолет благополучно приземлился в Сиуокс Фоллз и через час продюсер и я встретились в местном отеле. Я познакомила его с человеком по имени Полсен, работника местной бойни. Полсен согласился пронести скрытую видеокамеру на бойню, он считал, что все пройдет незамечено. В течение нескольких следующих дней он приходил на бойню и обсуждал с работниками то, что там происходило. Все записывалось.

В первый раз Полсену удалось снять лишь немного. Он почувствовал, что на него смотрят с подозрением, так как в этот день у него не было никакой работы в убойном цеху. И он ушел.

На следующий день Полсен снова отправился туда. Я и продюсер с нетерпением ждали его во Дворце труда. Там, во время разговора с представителем профсоюза, продюсер узнал, что профсоюз был в конфронтации с начальством бойни. Он начал нервничать.

В тот день Полсен записывал в течение часа. Он несколько раз зафиксировал, как коровы были оглушены неправильно. Но наш продюсер вдруг сказал, что то, что мы делаем - противозаконно. Он отменил все приготовления к передаче: интервью, чартерный рейс, приезд Майка Воллеса. Я чуть не расплакалась. Он уехал домой.

Баки Вайт пришел во Дворец труда. Он сделал себе кофе и сел рядом со мной.

"Не знаю, как у вас, а у меня было хорошее время. Целых два дня не было ни одной коровы, которая была бы в сознании", сказал он.

"Почему?"

"Увеличили уровень давления воздуха в ружье для оглушения", сказал он.

Пришла Крис О'Дей.

"Тихий сегодня день, не так ли?"

"Почему подняли давление в ружье?", спросила я.

Крис рассеялась: "Полсен все время крутился там. Начальник сказал, что Полсен делает какой-то репортаж, поэтому и подняли давление"

Я позвонила продюсеру в гостиницу, но он уже улетел на самолете. Тогда я позвонила его помощнику в Манхеттен.

"Я по поводу истории в Сиоукс Фоллз. Может ли ваш босс позвонить мне сразу же, как только приедет?"

"Извините, но…"

"Я узнала, что произошло не так. Начальство…"

"Мы уже не занимаемся этим делом".

"Но, ведь, он не знает…"

"Я уже разговаривал с ним", перебил он меня "Его не интересует, что произошло. Мы не занимаемся этим делом. Все!"

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
СХДА ПРЕКРАЩАЕТ КОНТРОЛЬ: КОНВЕЙЕР РАБОТАЕТ НА ПОЛНОЙ СКОРОСТИ

ГЛАВА 13
Ящик Пандоры

"Кевин любил, когда его обнимали члены его семьи", сказала Холли Скотт, молодая женщина, со светлыми волосами. У нее был приятный мягкий голос. Она давала свидетельские показания на конференции по мясоперерабатывающей промышленности, проводимой конгрессом США в феврале 1995 года. Я тоже там присутствовала.

"Кевин был чудесным ребенком. У меня были большие проблемы со здоровьем, вызванные осложнениями после беременности. Я провела в больнице около 6 месяцев.

Прошел год с тех пор как мы, с моей мамой повели Кевина фотографироваться для рекламы ресторана быстрой еды. Кевин заказал гамбургер с сыром. Фотография вызывает у меня горько-сладкие воспоминания о том дне. Горькие потому, что через несколько минут он съел гамбургер, который забрал его жизнь. Сладкие потому, что это последняя фотография моего сына. Последующие несколько недель тело Кевина разрушалось орган за органом.

Последняя сказка, которую я ему прочитала, была его любимая сказка "До свидания, Луна". Там были слова: "До свидания, звезды. До свидания, воздух. До свидания, звуки". На следующий день сердце Кевина остановилось. Он заснул на всегда".

Итак, Кевин, единственный ребенок Холли Скотт, стал одной из 5000 жертв, которые ежегодно умирают в США от E.coli 0157:Н7. E.coli 0157:Н7 - бактерия, которая поражает мясо при быстром, небрежном убое сельскохозяйственных животных. От нее умирают и дети и взрослые. Вернувшись в Вашингтон из Сиоукс Сити, я связалась с Эмми Эвод, продюсером компании АВС, передачи "20/20". Кратко описав мои исследования, я, казалось, заинтересовала его. Он сказал, что эта история должна быть рассказана публично. Я выслала ему все материалы, и он решил показать их своему начальству.

Я отослала ему информацию, которую я собрала в Government Accountability Project (GAP), содержащие информацию о скорости конвейера и о зараженном мясе. И, хотя, Эвод очень заинтересовался этой историей, его босс отклонил эту идею.

После этого я связалась с продюсером АВС "Prime Time Live". И, хотя, она хотела донести мою историю до широких масс, начальство отклонило ее предложение.

В "Prime Time" уже работали над подобной историей и выпустили ее в эфир вместо моей. В этой программе рассказывалось о проблеме зараженного мяса. Передача имела большое значение. Я тоже предоставила свои материалы, но во время передачи не было сказано ни слова об издевательствах над животными.

В "Prime Time" я столкнулась с горькой правдой. Пока я пыталась рассказать о страданиях животных, "20/20" попросили у меня интервью о том, как издевательство над животными на бойнях отражается на людях. "Prime Time" выпустили передачу о том, какому риску подвергаются потребители. Пока я занималась благополучием рабочих и животных, появилась еще одна проблема, которую следовало решить. Я позвонила в Атланту, в Центр Контроля и Предотвращения Болезней (CDC), чтобы получить дополнительную информацию о пагубных последствиях употребления зараженного мяса. Согласно CDC, болезни, вызванные употреблением в пищу зараженного мяса, являются важной проблемой. После просмотра статистических данных, которые мне прислал Центр, стало ясно, что отравленные пищевые продукты стали появляться в больших количествах после того, как СХДА ослабил требования тестирования мяса в 80-х годах. Во время правления администраций Рейгана и Буша, скорость конвейера на бойнях была увеличена и из-за этого увеличилось количество зараженного мяса.

CDC подсчитал, что каждый третий американец страдает от отравления зараженным мясом ежегодно. Симптомы болезни - понос и рвота. Почти пол миллиона случаев требуют немедленной госпитализации. Количество смертей в результате такого отравления резко возросло.

В 1984 было 2 тысячи жертв, а в 1994 - уже 9 тысяч. Основной источник заражения - пища животного происхождения. Пока СХДА подсчитывал, что 20 000 случаев заражения E.coli 0157:Н7 регистрируется ежегодно, выяснилось, что эти цифры необоснованны. Не во всех штатах США врачи занимаются случаями заражения E.coli 0157:Н7, многие до сих пор не знают как проводить тестирование на выявление бактерии E.coli 0157:Н7.

Большинство смертей от E.coli 0157:Н7 или сальмонеллы обычно приписываются другим заболеваниям, например, сердечной или легочной недостаточности.

Считается, что домашняя птица является основным носителем E.coli 0157:Н7, не только в результате неправильного убоя, а и в результате хронических болезней, например, артритов.

Один гамбургер состоит из мяса 1000 различных животных. Мясо одного зараженного животного может поразить инфекцией 16 тонн мяса.

Согласно CDC, в 1986 году, бактерия E.coli 0157:Н7 поразила 37 жителей штата Вашингтон, 17 человек было госпитализировано, две взрослые женщины умерли в результате того, что съели комбинированное мясо в ресторане быстрой еды. В следующем году 51 житель штата Юта заболел "болезнью гамбургера", так это теперь называется. 8 из них были госпитализированы, 4 умерли. А еще через год заболел 61 школьник из Висконсина. Дети заболели потому, что съели жареное мясо, одобренное СХДА. А Минессоте 54 школьника заболели, съев гамбургеры. В 1990 году 60 школьников из Северной Дакоты и 10 из Монтаны тоже заболели.

В 1993 году более 700 человек была необходима медицинская помощь после того, как они съели гамбургеры в ресторанах быстрой еды в Сиэтле. Об E.coli 0157:Н7 писали во всех газетах. Много людей было госпитализировано. У 54 человек начал прогрессировать ГУС (гемолитический уремический синдром) и трое маленьких детей умерли.

У 106 человек в Айдахо, штат Калифорния и в Неваде были выявлены синдромы отравления E.coli 0157:Н7. Это больше, чем за 11 предыдущих лет.

С 1994 по 1995 гг. было зарегистрировано 65 вспышек отравления E.coli 0157:Н7 по всем Соединенным Штатам. В 1997 году власти штата Небраска принудили мясокомбинат "Hudson Foods" вернуть из продажи 25 миллионов фунтов мяса после того, как в нем были выявлены симптомы заражения E.coli 0157:Н7. Это был самый большой возврат в истории США.

Я позвонила Тому Девайну, директору GAP, чтобы узнать его мнение о вспышках этой инфекции.

"СХДА высказал собственное мнение по поводу трагедий в ресторанах быстрой еды. Там считают, что посетители сами виноваты, что заказывают непрожаренное мясо. Согласно государственным стандартам мясо должно прожариваться до хрустящей корочки, чтобы вроде бы предотвратить отравление. Что же изменилось? Совершенно ничего". Мой стол был буквально завален документами, но я все же хотела знать больше об инспектировании мясной промышленности.

Я узнала, что 6 тысяч федеральных инспекторов, тестирующих мясо, проверяют 8 биллонов животных ежегодно. Они используют одни и те же методы на протяжении 90 лет - делают надрезы, мануальную проверку и визуальный осмотр туш и органов, полагаясь на свое зрение, обоняние и осязание, проверяя мясо на наличие болезней и заражений.

В 1985 году Национальная Академия Наук (НАН) предупредила СХДА о необходимости принятии немедленных мер по предотвращению заражения мяса. Тогда НАН издала 3 отсчета, анализирующих национальную систему проверки мяса. В этих отчетах Академия настаивает на том, чтобы СХДА разработал новую научно-обоснованную систему проверки, способную выявить бактерии, заражающие мясо, не видимые невооруженным глазом. Согласно НАН, такие бактерии, как E.coli 0157:Н7 и сальмонелла подвергают людей огромной опасности и их нельзя обнаружить на ощупь, по запаху или невооруженным глазом.

"Не возможно выявить эти микроорганизмы теми методами, которые сейчас используют в мясной инспекции", предупреждает НАН. Более того, НАН утверждает, что методы проверки инспекторов СХДА могут привести к тяжелым заболеваниям населения.

"Мы спешили закончить отчеты, так как понимали на сколько это важно. Мы считаем, что наши рекомендации должны быть воплощены в жизнь", сказал один из членов Академии.

Так как количество заражений бактериями увеличилось, три отчета НАН были настоятельно рекомендованы СХДА. Научные методы выявления микроскопичных бактерий должны быть внедрены как можно скорее. Инспектора могут продолжать выявлять признаки заражения визуально, но все же научное тестирование микроскопических бактерий тоже должно проводиться.

В СХДА изучили рекомендации НАН и начали разрабатывать систему проверки мяса на наличие микроорганизмов, но результаты оказались совершенно не такими, которые ожидались.

Увеличилось количество людей, умерших от зараженного мяса. Появились новые виды еще более опасных бактерий. СХДА не выполнил рекомендации НАН.

Вместо этого СХДА предоставил свою "модернизированную " программу 21 века, в которой было снижено количество инспекторов, и требования к бойням были ослаблены. Все права по контролю над микробиологическими заражениями были предоставлены СХДА.

Мой врач посоветовал, чтобы я относилась ко всему философски. Мне нельзя было нервничать. Друзья говорили, что мне нужно отдохнуть и не работать так усердно. Я поехала в Мэриленд на пляж Истен Шо.

Истен Шо, в Мэриленд, является основным регионом по производству продукции из мяса птицы. Я знала о процессе работы мясоперерабатывающей промышленности, но я еще не сталкивалась с тем, что происходит на птицефабриках. Раз я уже попала в Истен Шо, я не могла не посетить птицефабрику.

"Фабрика" представляла собой нечто вроде склада размером с футбольное поле. Я приблизилась, чтобы посмотреть поближе. Внутри содержались "бройлеры" - цыплята, которых специально выращивают на мясо.

Внутри воздух был очень тяжелый от пыли и запаха экскрементов. Все это разъедало глаза. Я увидела целое море из 40 тысяч цыплят, которые находились в огромное клетке, но их было там так много, что они не могли даже пошевелиться.

Я читала, что во время таких операций производят около 500 фунтов куриного мяса в день. Так что я не была удивлена, когда увидела, что по всюду лежат тушки мертвых цыплят. Когда я спросила у птичника об этом, он ответил, что раньше требовалось четыре месяца, чтобы вырастить птицу весом в 3 фута. Сейчас же благодаря генетике и стимуляторам роста, нужно только 6 недель. Скелет птицы не выдерживает такого веса, и она умирает от сердечного приступа.

Возле птицефермы я увидела целую гору мертвых цыплят, распространяющую вокруг ужасное зловоние.

В тот день я так и не пошла на пляж.

В следующий раз я посетила фабрику по производству яиц. Она тоже не была похожа на традиционную ферму. Внутри я увидела ряды клеток, стоящие в четыре яруса. Здесь помещалось 375 000 птиц. В каждой маленькой клетке находилось четыре курицы.

Птицы живут в тесных проволочных клетка, раня ноги о проволоку. Их ноги все в порезах и шрамах. Как-то я наблюдала, как такую фабричную курицу выпустили в естественные условия, погулять по травке. Но птица была на столько покалечена, что не могла даже стоять.

В клетках птицы не могут не то, чтобы расправить крылья, а даже устроиться поудобнее, когда несут яйца. Это вполне типично для этой индустрии.. куры сражаются за место в клетке в буквальном смысле. И никто из рабочих не предотвратит эту бойню, когда птицы забивают друг друга до смерти. Многие куры были все в крови, у некоторых практически не было перьев.

К тому времени, когда я посетила фабрику, в "куриной" индустрии в день производился убой большего количества птиц, чем за весь 1930 год. Как же удается убивать так много животных так быстро? СХДА любезно предоставил мне статистику, показывающую, как развивалась "куриная" индустрия.

Однажды выйдя из своей клетке и попав на конвейер, курица начинает путешествие по главной национальной бойне. И таких как она в день проходит 25-30 миллионов. Так как легче пустить кровь птице, которая не шевелится, то головы живых птиц окунают в емкость с водой, через которую пропущен электрический ток, который парализует их, а не оглушает. В других цивилизованных странах существуют требования, чтобы цыплят убивали и ошпаривали в бессознательном состоянии. Но здесь, в США, на птицефабриках все еще придерживаются того мифа, что если животное мертво, то кровь не сможет стечь правильно - силу электрического тока снизили на 1/10, что не достаточно, чтобы цыплята были оглушены правильно.

На конвейере, перевозящем не до конца оглушенных и парализованных птиц на большой скорости, им перерезают горло. До тысячи птиц в час. Кровь стекает около минуты, затем птицу окунают в котел с кипящей водой, чтобы было легче удалить перья, а затем ее пропускают через специальную машину, в которой тысячи резиновых "пальцев" выдергивают перья из тушек. После того как птице удалят голову и перья, ее подвешивают к специальному потрошащему конвейеру. Там специальная машина автоматически разрезает тушку и достает внутренности. После того как инспектор их СХДА осмотрит ее, тушку кладут в специальный холодильник - огромный чан с ледяной водой, в котором одновременно можно заморозить тысячу птиц. Сегодня, благодаря полной автоматизации в промышленности, на частных птицефабриках могут убивать и перерабатывать 340 000 птиц в день.

Благодаря технологическим нововведениям 1970-х годов, стал возможным скоростной и высококачественный убой домашней птицы.

Все это было одобрено СХДА, но это также привело к тому, что мясо стало более грязным на таких фабриках. В кипящем чане фекальные загрязнения, прилипшие к перьям птиц, растворяются в воде. Горячая вода раскрывает поры на коже птицы, и отравляющие вещества проникают вовнутрь. Фекальные загрязнения также могут попасть в тушку во время потрошения.

С 1978 года инспектора СХДА должны изымать каждую птицу, у которой в теле обнаруженынечистоты. В 1978, решая эту проблему, владельцы птицефабрик предложили СХДА переквалифицировать фекальные загрязнения из опасных отравляющих веществ в "косметические недостатки", чтобы рабочие могли просто смывать их. В результате инспектора стали изымать лишь половину испорченой птицы, а покупатели употребляли в пищу остальное.

Это нововведение по смыванию фекальных загрязнений с птицы назвали "санитарной реформой". В результате тушки стали выглядеть более презентабельно, но бактерии глубже проникали в мясо.

С 1978 года ученые СХДА установили, что подобное промывание мяса цыплят не удаляет все бактерии.

Вскоре был обнаружен еще один вид загрязнения мяса - во время замораживания туш в чане с ледяной водой. "Воду в этом чане называют "фекальный суп", так как там плавают экскременты", сказал мне Том Девайн. "Мясо здоровых птиц, попадая в такое чан заражается".

В то время как на птицефабриках Европы и в Канады используют систему охлаждения воздухом, которая снижает риск загрязнения мяса, в птицеперерабатывающей промышленности США охлаждение при помощи воды используется до сих пор.

"Когда туши птиц снимают с конвейера, то они такие грязные, как если бы их окунули в туалет", сказал бывший микробиолог СХДА Джеральд Куестер.

До начала 1980-х инспектора СХДА, не только тщательно осматривали каждую птицу на предмет выявления болезней и заражений, они также отвечали за удаление нечистот. Если такие повреждения, как сломанные ноги, синяки, водянки, струпья и язвы, встречаются у птицы, инспектор указывает на них рабочему, что бы тот удалили все это. А затем инспектор экзаменует все снова, чтобы убедиться, что тушки соответствуют стандартам. Проверяющий останавливает конвейер, если замечает, что что-то не в порядке. В обязанности инспектора входит проверять тушки на предмет загрязнения, останавливать конвейер и перепроверять продукцию, если он заметит, что что-то не в порядке.

Когда во главе правительства стала администрация Рейгана, все изменилось, и инспекторам уже не нужно было останавливать конвейер из-за того, что они обнаруживали нечистоты и загрязнения на тушках. Я прочитала официальные отчеты правительственных учреждений, и теперь хотела узнать, что же думают по этому поводу работники птицефабрик. Я позвонила проверяющему мясо птицы из СХДА, другу моего друга.

"На птицефабрике, на которой я работал, на конвейере проходило 99 птиц в минуту. Их проверяли всего три инспектора. Никто не может должным образом проверить 30-35 птиц в минуту".

В Atlanta Journal Constitution журналистом Скоттом Бронштейном была опубликована серия статей, включающих интервью с 84 инспекторами мяса птицы СХДА с 37 фабрик. Многие из них говорили о том, что потерпели полную неудачу, в своих попытках следовать закону. Как пишет Бронштейн, каждую неделю миллионы цыплят "истекают желтым гноем, пачкаются зелеными испражнениями, содержащими опасную бактерию или же они поражены заражением легких или сердца, имеют раковые опухоли".

В добавлении, в GAP получили свидетельства от многих работников птицефабрик и от инспекторов, в которых описаны условия работы на этих фабриках. Бывший работник Пердью Донна Бейзмор дважды предоставляла на рассмотрение Конгресса жалобы об условиях работы на птицефабрике. "На фабрике очень грязно", писала она в своей первой жалобе:

"Пол на фабрике покрыт жиром, пылью, песком. По стенам ползают тараканы, летают огромные мухи. Мы шутили, что они такие большие, что на них можно надеть ошейник и пойти с ними гулять.

Рабочие, жующие табак, выплевывают его прямо на пол. На полу так много куриного помета, что он проникает через швы на ботинках и поражает ступни рабочих. Некоторым приходилось даже удалять ногти на ногах из-за заражения. Но отходы здесь не только куриные. Руководство компании не позволяет работникам покидать рабочее место, даже чтобы сходить по нужде. Обычно люди терпят, но иногда облегчаются прямо на пол.

Большие проблемы и в процессе убоя (как, в общем-то, и на всех бойнях). Бывает, что птица падает с конвейера прямо в сток, через который смывают грязь, испражнения, пораженные болезнью части тел птиц, кровь. Этот сток находится в антисанитарном состоянии. Но начальство приказывало нам поднимать упавших в сток цыплят и снова вешать на конвейер".

Пердью отклонил жалобу Бейзмор. СХДА провел "расследование" и заявил, что ничего противозаконного обнаружено не было.

Вскоре после этого бывший работник Пердью и два инспектора СХДА предоставили на рассмотрение GAP свои заявления.

"Мисс Бейзмор права по поводу антисанитарных условий работы", писал бывший работник фабрики:

"Я работал в ночную смену и часто видел, как тараканы бегали туда сюда по стенам, летали мухи и москиты. Я видел, как куры падали в грязный сток, и бригадир говорил рабочим повесить их обратно, не помыв.

Я знаю, что птицы, имеющие раковые опухали проходили проверку и их отправляли на конвейер. Во время проверки качества я снимал с конвейера птиц с повреждениями, но сразу после того, как я снимал их, бригадир приказывал рабочим вешать их обратно".

Один из инспекторов СХДА сказал, что "тараканы там были до 4 дюймов длиной. Однажды мы посветили фонариком в дырку, в которую они заползали и увидели, что там просто кишмя кишит тараканами и их личинками".

Другой инспектор писал:

"Любой человек, читая эти строки, удивится, почему инспектора не делают ничего, чтобы решить эту проблему. Управление Сельскохозяйственного департамента не позволяет нам…были изменены стандарты. Теперь "современный" означает "грязный". Чтобы все убрать и почистить нужно, остановить конвейер на несколько часов. Но каждого, кто пытался это сделать, увольняли. В итоге и я прекратил придерживаться закона. Я просто выполнял указания".

Через два года после того, как Бейзмор давала свидетельские показания в Конгрессе, она писала:

"Рабочие все так же бросают крыс и тараканов в котел с водой, куда опускают цыплят для охлаждения. Женщинам все так же приходится ходить по нужде прямо на пол цеха, так как им нельзя выходить на перерыв. Птицы все так же падают в грязь, а их поднимают и вешают на конвейер. Если проверяющие из СХДА поймают рабочего, делающего это, то Пердью сделает из него козла отпущения. Но, если рабочие не будут вешать цыплят обратно, то у них опять будут проблемы. Больных птиц все так же вешают на конвейер".

GAP недавно провел исследования условий на 6 фабриках, которые показали, что условия на этих фабриках очень похожи.

"Там было много крыс, змей, тараканов и личинок", сказал один рабочий "Я видел как мухи облепляли цыплят на конвейере, как в ящиках с упаковочными пакетами для курей было полно личинок".

Рабочий с другого завода сказал, что "небезопасно есть фабричных курей. Я видел цыплят черного, зеленого цвета, они воняли, были все в испражнениях. Таких цыплят должны снимать с конвейера, но их не снимают".

Третий рабочий сказал: "Лично я много раз видел, как испорченное старое мясо, в котором ползали черви, смешивали со свежим мясом и продавали для изготовления детского питания".

Когда в официальном отчете СХДА было объявлено что 20% куриного мяса поражено сальмонеллой, то департамент предпринял попытки доказать обратное. Это длится с начала 80-х годов и по сегодняшний день. В самых ранних исследованиях, решили провести эксперимент на фабрике в Пуэрто Рико в 1997 году, но число зараженных птиц, попадающих в котел с холодной водой достигло 76%. Когда тест повторили снова, было уже 80%..

В 1992 году СХДА провел 5 фабрик на юго-востоке и там уровень заражения сальмонеллой был 58% прежде, чем куры попадали в котел, и 72% после.

Бывший микробиолог СХДА доктор Джеральд Квестер, один из членов комиссии, проверяющую фабрику в Пуэрто Рико, подытожил свои исследования.

"Собственно говоря, эта статья вовсе не то, что хотело бы видеть мое агентство", сказал позже Квестер, давая свидетельские показания в Конгрессе. Он признался, что его начальник приказал ему изменить показания отчета.

Отравление мясом является результатом увеличения скорости конвейера и новых технологий, повышения уровня хлорина, при добавлении в воду для охлаждения.

Обеззараживание домашней птицы хлорином не разрешено в Европейском Союзе. Если подобное обнаруживают там, то продукт изымают.

Здесь, в США, хлорин используют, добавляя в воду для охлаждения, при мытье тушек и так далее.

Исследования показали, что сальмонелла поражает 48% здорового мяса, когда тушки попадают в котел с водой.

Другая бактерия,Campylobacter, которая в два раза более опасная, чем сальмонелла, вызывает гастроэнтерит в основном среди молодежи, и приводит к сотням смертей ежегодно.

В 1991году микробиолог и лучший специалист по Campylobacter обнаружил, что эта бактерия присутствует в 98% мяса курей, купленных в магазинах. Согласно Национальной Академии Наук, 82% базарных курей поражены Campylobacter.

Даже, "Food Safety Review", издаваемое СХДА, писало, что несколько процентов зараженных курей в конце процесса переработки заражают все 100% мяса. Даже после обработки мяса хлорином и другими средствами Campylobacter обнаружена в 100% куриных тушек, попавших в котел с водой.

ГЛАВА 14
Священная Корова СХДА

СХДА создал успешную и расширенную программу по убою крупного рогатого скота. Для эксперимента были взяты 5 самых больших боен страны, где производилось приблизительно 20% всей говядины в США. На этих бойнях было сокращено количество проверяющих и был упразднен финальный осмотр туш на предмет обнаружения на них грязи, волос, фекалий и жира. Закон все еще требовал удаления таких загрязнении, но, теперь этим будут заниматься не инспектора СХДА, а сами рабочие.

Вместо того, чтобы удалять загрязнения и повреждения вручную, как раньше, теперь их будут смывать сильным напором воды, чтобы в итоге туши имели здоровый вид.

Вот что пишет один из инспекторов:

"Инспекторы называют такую операцию "распространением дерьма". Таким образом, опасность перекрестного загрязнения увеличивается".

Требования к стандартам продукции были снижены. Например, 5 видов загрязнений теперь определяются как одно. 4 волоса на туше уже не являются дефектом, а 14 считается как один. Кровяные тромбы не классифицируются как дефекты, если они менее 2 см. СХДА установил лимит - на туше может находиться не более 35 дефектов.

"СХДА нарушил основные общечеловеческие принципы", сказала Мэри Херсинк, основатель организации "STOP", во время телефонного разговора со мной. "Люди давным-давно поняли, что экскременты следует удалять с туш. Но сейчас, в конце второго тысячелетия, когда появилась новая бактерия-мутант E.coli, тогда когда Национальная Академия Наук занимается микробиологическими тестами, когда СDС бьет тревогу, СХДА решил, что пришло время установить новые стандарты, позволяющие оставлять фекальные загрязнения на мясе.

Пока эпидермиологи устанавливали, что один маленький кусок фекалий может содержать миллионы микробов E.coli 0157, и что 10 таких микробов могут убить ребенка, бюрократы из СХДА подсчитывали, сколько различного рода загрязнений можно допустить при проверкие мяса".

Только 1/10 одного процента мяса, отправляемого на продажу, тщательно проверено правительственными инспекторами, но печать "США. Проверено и одобрено" ставят на всем мясе.

"Проверки, проводимые нами, бесполезны", писали инспектора Секретарю Сельского Хозяйства Клейтону Йоттеру "Нам не разрешено проводить тщательную проверку, и мы не уверены, что грязный и зараженный продукт не поступит в продажу. Нам не позволяют тщательно осматривать туши, и даже если мы пытаемся это сделать, все равно это не возможно, так как конвейер работает слишком быстро. Если мы остановим его, чтобы изъять грязные куски мяса, то будем наказаны нашим начальством. Вместо того, чтобы оказать нам поддержку, наше начальство наказывает нас, за то, что мы выполняем свою работу"

Том Девайн сказал: "Инспектора, которые пытались остановить конвейер, получали строгий выговор. Их даже могли уволить с работы".

"Крыса начала бегать по комнате туда-сюда", было написано в жалобе одного инспектора.

Инспектор остановила конвейер после того, как крыса пробежала у нее по ногам. "Нужно осмотреть все ящики", сказала она, "нет ли там еще крыс, так как они могли попасть в чан, где смешивают мясо. Но ветеринар лишь рассмеялся и разрешил пустить конвейер снова через 10 минут. После этого охота на крыс стала для инспекторов как спорт. Работники компании жаловались, что крысы залезают по ночам в котлы с мясом, бегают по нему и поедают".

Можно с уверенность утверждать, что контроль над загрязнениями был потерян. Ветеринары говорили нам: "Вы больше не проверяете мясо на наличие в нем дерьма, только патологий". И вот результат, животные все в дерьме; у них глисты, поражающие печень; личинки проникают под кожу коров; абсцессы; вросшие волосы.

Жалобы поступали от инспекторов со всех 5 боен, на которых проходил эксперимент.

"Менеджеры компании говорили, чтобы рабочие надрезали абсцессы на телах животных и гной вытекал на здоровое мясо, вместо того, чтобы полностью вырезать пораженный кусок. Гной, волосы, жеваный табак попадают на продукт, который должен быть чистым. Бывает, что туши коров, умерших в пути, тоже разделывают. Когда рабочие думают, что мы не смотрим, они прикрепляли к туше этикетку, свидетельствующую о том, что она прошла осмотр и отправляли ее дальше по конвейеру. Мясо, содержащее опасные бактерии, смешивали со "здоровым" мясом. Одна бойня отправила на продажу мясо, которое было зеленое от старости".

Один инспектор из Небраски тайно вынес с завода мясо, чтобы подвергнуть его тщательной проверке. Он обнаружил, что "24% поверхности этого куска мяса были покрыты шерстью, грязью, остатками кожи и пищи". Если такой кусок попадет в чан с мясом, произойдет перекрестное поражение и все мясо будет заражено. Это мясо предназначено для производства гамбургеров.

"Каждый день туши падают на пол и их снова вешают на конвейер, даже не помыв. Пол грязный, весь в крови, жиру, испражнениях, гное и грязи. Если туша упадет на пол, то все это проникнет в мясо…"

Другой инспектор говорил: "Это настоящий пир для грызунов и тараканов. Они здесь повсюду. Компания обрызгивает помещение специальным раствором против насекомых и личинок. Эта жидкость часто попадает и на туши, висящие на конвейере".

ГЛАВА 15
Маленькую свинку везут на базар

На первый взгляд человек, вошедший в мой офис, был совершенно не похож на мясного инспектора. Ему было за 40. Он носил именной костюм и дорогие туфли. У него были седые волосы. Он был скорее похож на конгрессмена или на лоббиста, чемна человека, который каждый день сталкивается с кровью и кишками животных.

Дейв Корней вел двойную жизнь. Если он не занимался инспекцией мяса для СХДА на заводе в Огайо, то давал интервью для СМИ, водил дружбу с сенаторами, и еще возглавлял торговый союз 6 тысяч инспекторов пищевой промышленности. Корней работал две декады как инспектор мясной промышленности, и теперь был председателем Национального Комитета Местной Пищевой Промышленности, Федерального Союза Мясных Инспекторов.

Корней был против конвейерной инспекции. Я договорилась с ним о встречи, чтобы обсудить жестокую сторону закона о Гуманном Убое. Узнаю ли я , что инспектора смотрят сквозь пальцы на этот "ненужный" закон? Или же я узнаю, что бюрократия на самих бойнях не позволяла этому закону воплотиться в жизнь?

Я приготовила нам кофе и предложила ему сесть. Затем спросила его о том, как СХДА внедрял закон Гуманного Убоя на бойнях.

"Что вы знаете о том, что происходит на бойнях?", спросила я.

"Кое-что", ответил он. "Есть одна специфическая проблема с внедрением закона Гуманного Убоя. Это связано с тем, что крупные операции по убою связаны с продуктивностью и выгодой. То, как это отражается на животных никого не волнует. Создается впечатление, что животных здесь используют как неодушевленные предметы, как сырье.

Часто животным засовывают электрические провода в рот и задний проход, ломают им кости, выкалывают глаза, иногда просто забивают до смерти, еще до того как они попадут на конвейер. Многие животные проходят некоторые стадии процесса убоя и переработки, находясь в полном сознании", следующие несколько минут он рассказывал о том, как мучают животных.

Я уже слышала все это раньше.

"Но, если вы знаете об этой жестокости, то почему же инспектора ничего не предпринимают по этому поводу?", спросила я.

"Прежде всего, инспектора часто даже не видят конвейера со своего рабочего места. Просто не возможно одновременно следить за конвейером и определять наличие болезней и повреждений на тушах".

Я знала, что закон Гуманного Убоя дает инспекторам право остановить конвейер. если они увидят, что с животными обращаются жестоко.

"Скажите, как часто кто-то из инспекторов все-таки наблюдал за процессом убоя?", спросила я.

"И покинул бы свое рабочее место? Если бы инспектор сделал это, то получил бы выговор за то, что нарушил свои обязанности. Если инспектор остановит конвейер, то у него будут большие неприятности".

"В чем заключается процедура проверки гуманного убоя?", спросила я.

"Таковой не существует", ответил он.

"Продолжайте. Вы говорили о том, что инспектора имеют право остановить конвейер, если увидят проявление жестокости по отношению к животным, но в действительности, им даже не разрешено следить за процессом убоя?"

"Правильно", ответил он "Инспектора должны внедрять закон о Гуманном Убое лишь на бумаге. Кроме того, они очень перегружены работой, связанной с проверкой мяса".

Но постойте! Это же не освобождает их от обязанностей!

"Довольно справедливо, но многие рабочие говорили мне, что инспектора видят жестокость, но закрывают на нее глаза", сказала я.

"Во время моей работы в профсоюзе я часто с этим сталкивался. Если вы остановите конвейер, на котором занято 60,70, а то и 100 рабочих, которые будут стоять без дела, то ваш начальник, ветеринар СХДА, превратит вашу жизнь в ад. Он отвечает за потерю производительности перед компанией. Он просто загрызет вас. Горько осознавать, что инспекторам не оказывают никакой поддержки".

"Но ветеринары не должны отчитываться перед индустрией. Почему бы просто не следовать закону?", спросила я.

Корней выпил кофе и улыбнулся: "Многие ветеринары шутят, что они как пенсионеры, не выполняют никакой физической работы. В основном они заняты бумажной волокитой. Присутствовать при убое животного, истекающего кровью - не очень приятное зрелище. Ветеринары редко ходят туда".

"Позвольте мне спросить у вас, почему вы, человек с высшим образованием, который многие годы учился, как спасать животных, работаете на систему, которая мучает и убивает их". Я так же спросила у Корнея о том, как часто жестокость, которую он описал, происходит на бойнях.

"Инспектора, с которыми я разговаривал, были со всей страны. Это происходит постоянно. Со свиньями, коровами, телятами, овцами. Со всеми", объяснил он.

Итак, Закон о Гуманном убое существует лишь на бумаге. Дейв Корней взял меня на встречу со своим предшественником в отеле, в котором профсоюз проводил конференцию. Роберто Масиас, бывший председатель Национального Объединенного Совета Местной Инспекции Пищевых Продуктов, проработал мясным инспектором 29 лет.

"Если вы спросите официальных представителей, существует ли Закон о Гуманном Убое", сказал он "они ответят, что да. Но в действительности это не так. Закон о Гуманном Убое не действует".

Корней кивнул.

"Чья в этом вина?", спросила я.

"Вы не должны осуждать инспекторов", ответил он "На бойнях за все это отвечает только контролирующий ветеринарный офицер. А все эти мясные инспектора всего лишь стадо овец. Им говорят, что нужно делать, и они делают. Но в основном им говорят, что не надо делать".

"Как же инспектора СХДА направляли это "стадо", что в итоге оно сбилось с пути?", спросила я.

"Давайте представим, что вы ветеринар", сказал Масиас. "Если какой-то инспектор рассказывает обо всех этих вещах, то вам придется отвечать за его действия перед менеджером завода. И тогда вы думаете: с кем мне лучше решить эту проблему? С инспектором, для которого начальник я, или же с менеджером, моим непосредственным начальником, который может сделать мне выговор? Скажите, каким образом вы поступите?"

"Мы выполняем то, что диктует на система индустрии", добавил Корней.

В итоге, Масиас сказал, что 90% ветеринаров не эффективно выполняют свою работу по проверке мяса. "И я не могу даже предположить, что инспектор остановит конвейер из-за человеческой жестокости", сказал он, "потому, что это не понравится его начальнику. Это было бы дисциплинарным нарушением".

"Это как-то связано с увеличением скорости конвейера?", спросила я.

"Понимаете, они увеличивают скорость конвейера совершенно безнаказанно. Как руководство СХДА может убедить людей, что мясо безопасно и что животные были убиты гуманным способом? Работники бойни вынуждены выполнять больше работы за меньшее количество времени, и они совершенно не думают о качестве.

Возьмем, к примеру, Конвейерную Инспекцию. СХДА говорит, что это самая лучшая система. Меньшее количество инспекторов выполняют больше функций.

Когда СХДА хочет внедрить какую-то свою новую программу, то представляет ее как "новый эффективный способ" инспектирования. Но это не правда. Конвейерная Инспекция не является лучшей системой инспектирования, а наоборот, самой худшей".

Масиас повернулся ко мне.

"Я бы хотел, чтобы вы поработали месяц в качестве инспектора на мясоперерабатывающем заводе в Канзасе. Я уверен, что по истечении срока вы придете ко мне со слезами на глазах и скажете: "Теперь я понимаю, через что вы прошли, чувствуя теперь вину пред теми инспекторами".

Масиас и Корней также были представителями тысяч инспекторов, работающих на фабриках по производству продуктов из куриного и индюшиного мяса.

"На птицефабриках Закон Гуманном убое полностью отсутствует, не так ли?", спросила я.

"Да, это так", ответил Корней "Это вовсе не гуманный убой. Птицы попадают в котел с кипящей водой живыми".

Масиас кивнул: "Большинство птиц все еще живы, когда попадают в этот котел. В их легкие попадает вода. И это одна из причин заражения".

"Если птицу экспортируют в Канаду, то к товару обязательно должен прилагаться сертификат о том, что эта птица была убита гуманно. Мы должны контролировать убой. Но этого не происходит".

"А по поводу экспорта мяса животных?", спросила я.

"Абсолютно никакого контроля", ответил Корней.

"Значит, СХДА предоставляет фальшивые сертификаты о том, что животные были подвержены гуманному убою?"

"Вы правильно сказали", ответил Масиас.

"Это мошенничество", сказал Корней.

"Тогда, разве не мошенничество то, что здесь, в США, американцы едят мясо животных, полагая, что они , эти животные, были убиты по всем правилам Закона о Гуманном Убое (HSА)?"

Масиас кивнул: "Да. Это так".

"Это часть нашей ответственности, которую мы не выполняем", сказал Корней.

"Есть еще некоторые вещи, которые мы не выполняем", добавил Масиас.

"Мы исполнительные офицеры", продолжал Масиас. "Мы должны выполнять наши обязанности". Корней познакомил меня с другими инспекторами, сказав им, что они могут быть со мною откровенны, не опасаясь за последствия.

"У умерших животных сломаны ноги ребра", сказал инспектор из Иллинойса "Проработав инспектором какое-то время, понимаешь, как плохо обращаются со свиньями. Но сам, лично, ты этого не видишь, поэтому ничего не можешь сделать. Ты не можешь находиться в нескольких цехах завода одновременно"

"Мы не видим 95% происходящего на заводе", сказала инспектор одного маленького завода в Огайо.

"Из-за расположения цехов на заводе мы не видим и половины происходящего", сказал инспектор из Индианы. "Да, мы должны наблюдать за процессом убоя. Но как это можно сделать, если нам не разрешают покидать наше рабочее место?".

"Коров тащат на цепи и поднимают при помощи вил", рассасывает инспектор большого завода в Небраске.

Он рассказал мне о корове, которая убежала с завода. В пятницу днем менеджер и еще несколько рабочих увидели, как корова убегает, они погнались за ней. Они выстрелили в нее из ружья и ранили, но она продолжала бежать. Тогда они сделали еще несколько выстрелов, и она упала.

"Для них это было развлечение", сказал он. "Они тащили ее обратно, стреляя в воздух и смеясь. Им было весело".

"А что же ветеринар?"

"Наш ветеринар давно работает здесь и позволяет вещи, которые не должны происходить. Прав ли он? Намного легче просто делать вид, что не замечаешь происходящее.

Однажды я остановил конвейер. Один из работников кричал, обзывал меня. Я позвал бригадира и сказал, что если это повторится снова, то я остановлю конвейер и соберу собрание. И это повторилось. На меня кричали и обзывали меня. Но мой начальник сказал, что это относилось не ко мне, что может быть, в цеху был еще кто-то с таким же именем как у меня".

Я спросила одного инспектора СХДА, работающего на заводе с современным оборудованием в Техасе, видел ли он когда-нибудь не выполнение закона о Гуманном Убое и жестокое отношение к животным.

"Да. Например, у одной коровы нога застряла между досками. Рабочие не хотели терять время и при помощи паяльной лампы отрезали живой корове ногу".

"Другие проявления жестокости?", спросила я.

"Животных избивали. Их оглушали не правильно, и они бились в агонии. Их должны были оглушить снова, но не делали этого, и животные подвергались дальнейшему процессу в полном сознании. Я лично видел это много раз".

"Может быть, это была просто мускульная реакция?", спросила я.

"Животные тяжело дышали, смотрели по сторонам. Иногда они падали с конвейера и были все еще живы. И рабочие, как могли, подвешивали их обратно. Им надевали цепи и снова поднимали вверх. Животным ломали ноги, шеи. Можно было слышать, как трещат кости".

"И это происходит на каждом заводе", сказал он. "Я работал на 4 крупных и на нескольких маленьких заводах. Все одинаково. Если были люди увидели, что там происходит, то не думаю, что они бы чувствовали себя хорошо. Но работники заводов так привыкли к происходящему, что уже ни на что не обращают внимание".

Очень много людей не согласны с Законом о Гуманном Убое. Они говорят, что должны убивать животных. Все ветеринары, говорят, что этих животных нужно убить, а как не имеет значения. Уверен, что вы слышали об этом".

Я спросила инспекторов, работающих на большой свинобойне в Мидвест о ветеринарах, с которыми они работали.

"Большинство ветеринаров иностранцы", сказал один инспектор "У них никогда не было такой хорошей и высокооплачиваемой работы, как эта. И они не хотят неприятностей".

"Они никогда не заходят в убойный цех, не интересуются процессом убоя", сказал еще один инспектор.

"Наши ветеринары носят галстуки и рубашки", добавил другой.

Лютер Джонсон много лет проработал мясным инспектором на свинобойне в Мидвест, где убивали старых, больных или раненых животных. "Большинство этих животных не были старыми", рассказывает он. "Они были просто измученные, голодные, обмороженные, раненые. Большинство были "мертвы по прибытию". Свиньи со сломанными тазобедренными костями, передвигались при помощи передних конечностей. Их называли "самокатами". Мясо этих калек использовалось для изготовления сосисок, ветчины. Если мясо животного заражено, то оно использовалось для корма другим животным, в косметике и т.д.

Однажды я видел, как два рабочих забили 20 маленьких свинок до смерти металлическими палками. Было видно, что этим парням очень весело.

Я пошел к ветеринару, моему начальнику, с жалобой. Он сказал: "Эти животные не имеют никакой ценности". Итак, согласно словам моего начальника нет ничего предосудительно в том, что этих маленьких свинок забили до смерти. Их били так же, как и маленьких морских котиков на Аляске".

"Вы работали только на этом заводе", спросила я.

"Я работал на дюжине различных заводов. Не задерживаясь на долго ни на одном. Только неделю или две. Я видел покалеченных свиней, которых тащили на веревках. Я видел, как живым коровам отрубают ноги, чтобы те не поранили рабочих копытами. Я видел много ужасов.

На этом заводе покалеченных свиней заставляют двигаться при помощи садового трактора и цепей - только так".

"Почему вы считаете, что ветеринары игнорируют происходящее?", спросила я.

Казалось, что он меня не слышит. Такое поведение я наблюдала у многих работников бойни и СХДА. Они начинали говорить о том, что видели и делали, чтобы облегчить свою душу.

"На прошлой неделе одна свинья застряла в воротах, и рабочие сломали ей две ноги, пытаясь вытащить", сказал он. "И, так как, она не могла идти, ей к пятачку привязали веревку и потащили.

Я видел, как, пытаясь оглушить свинью, ей в голове пробили 20 или 25 дырок, а она все еще пыталась встать. Ее голова была похожа на кусок голландского сыра".

"Что происходило, когда вы пытались бороться с жестокостью?", спросила я.

"Один парень угрожал мне пистолетом, когда я увидел, что он подвешивает живых животных, и попытался остановить его. На некоторых заводах я имел влияние, на некоторых нет. В основном ветеринары имеют власть и не хотят, чтобы кто-то указывал им что делать. Они говорили: "Я здесь начальник. Я сам знаю, что мне делать". В правилах не указывалось, что ветеринары должны следить за процессом убоя.

Ветеринары и контролеры выполняли свою работу минимально и в основном на бумаге. В своих отчетах они старались, чтобы все выглядело хорошо. Большинство из них пошли на правительственную службу потому, что они слишком ленивы, чтобы открыть собственную практику. Здесь они сидят в своем кабинете, читают газеты, разгадывают кроссворды и пьют кофе…

Признаюсь, что были случаи, когда я видел, что происходит что-то не хорошее. Я знал, что не могу ничем помочь и что даже, обратись я к своему начальнику, он бы ничего не предпринял. Поэтому я отворачивался и уходил, так как не мог смотреть на происходящее. Нет, я не поворачивался к этому спиной. Я просто ничего не мог сделать. Я не мог смотреть на то, как свинья бьется в конвульсиях или на что-то подобное этому. Ветеринары только поджимали губы, глядя на это, а инспектора только порицали".

ГЛАВА 16
Ветеринарные ренегаты

"Животное ревело, после того, как ему разрезали лодыжку", записал ветеринар СХДA (Сельскохозяйственный Департамент США) в докладной записке к своему окружному начальнику.

"Конвейер был остановлен, чтобы эта корова была заново оглушена. Животное, по причине того, что оно не было оглушено должным образом или заколото таким образом, чтобы правильно стекла кровь, испытало следующее:

(1) удары током от стимулятора; (2) его шкура была разрезана сначала от живота до прямой кишки, затем до ног, чтобы снять шкуру с лодыжек; (3) обе передние ноги были отрезаны резаками; (4)затем отрезали лодыжку и хвост; (5) остальная шкура была снята с его правой задней ноги ножами.

Этот процесс занял около 9 с половиной минут".

Эта записка, представляющая один из редких случаев, когда ветеринар СХДA сообщил о нарушении Акта Гуманного Убоя, попала ко мне через внутренний источник в СХДA.

Том Девайн сказал: " Часто инспектор может думать, что ветеринар ответствен за незаконные действия, потому что именно он объявил об этом. То же самое с неприменением регулирования - это выглядит, как будто это ветеринары поступают не по правилам. В некоторых случаях, ветеринары становятся свидетелями, чтобы поддержать предприятия, о которых инспекторы сообщили им".

Согласно Девайну, ветеринары на заводе и их непосредственные начальники окружные наблюдатели - часто имеют подобные точки зрения на то, как закон должен быть предписан. Их боссы в Вашингтоне почти всегда ставят интересы агробизнеса выше безопасности потребителя и благополучия животных.

" Мощное лоббирование мясной промышленности обычно начинается от районного уровня и заканчивается в штаб-квартире," сказал Девайн. " Эти должностные лица, в большинстве своем, являются бюрократами, которые разрабатывают регулирующую политику. От уровня округа и ниже, персонал работает на мясных заводах ".

Я договорилась о встрече с доктором Лестером Фридлэндером, ветеринаром СХДA, который инспектировал несколько боен в штате Пенсильвания. В тот уик-энд я поехала на восток Пенсильвании, где доктор и его семья присутствовали на соревнованиях по борьбе в одной средней школе. После матча первого дня, Фридлэндер, привлекательный, колоритный мужчина ростом приблизительно пять футов пять дюймов, пригласил меня поговорить в его комнату в мотеле. Он работал с агентством в течение девяти лет, получив много благодарностей за отличную работу, и был однажды представлен к званию Тренера Года за его преподавание патологии новым ветеринарам.

"Я не думаю, что слишком много ветеринаров СХДA разговаривать с вами" сказал он "Они не хотят попасть в мою ситуацию, беспокоя агентство. "Фридлэндер, откровенный критик СХДA, снискал на себя возмездие Вашингтонских наблюдателей в ответ на его жалобы относительно методов агентства. " С точки зрения моей карьеры это нисколько меня не беспокоит, " сказал он, "потому что я знают, что СХДA ошибается. Я видел, как они работают, как они обманывают и лгут".

Он говорил относительно плохого мяса и опасностей для здоровья человека. Я спросил о соблюдении Акта Гуманной Резни.

"Ветеринары СХДA действительно могут свободно ходить по заводу," объяснял он, "но они не занимаются нарушениями HSA (Акта Гуманного Убоя). Их главная работа - патология. Работа инспектора состоит только в том, чтобы поставить отметку о том, что ветеринар уже исследовал это. Ветеринар изучает степень состояния животного, осматривая лимфоузлы и органы. Он совмещает все вместе подобно паззлу, чтобы определить то, какое состояние имело животное, тогда он идет к туше и делает заключительный вывод".

"Ветеринары или инспекторы, в этом отношении когда-либо ищут нарушения HSA?" - спросил я.

"Если у ветеринара достаточно времени, он должен пойти в убойный цех, чтобы смотретькак убивают животных. Он должен это контролировать. Но Вы не можете ничего проконтролировать, когда вы должны работать на конвейере."

"На большинстве заводов от инспекторов требуется только смотреть за 5-10 процентами [живых] животных. С другой стороны, инспекторы находятся обычно в несколько сотнях футов от области оглушения, и между ними так много оборудования, что они едва могут видеть, что происходит там.

"Предположим, что семь инспекторов работают на конвейере, " продолжал он. " Конвейер перемещается, и каждый инспектор имеет определенную работу. Один из инспекторов, кто, как предполагается, обнаружил нарушение, дает указание диспетчеру завода вызвать вас, ветеринара, и сообщает Вам, что с животными обращаются негуманно. Как супервизор, первая вещь, которую вы спросите это "Как вы узнали, что что-то случилось? Если Вы видели это, то кто же тогда делал вашу работу?" Это уже пренебрежение режимом работы.

"Следующая составная проблемы - то, что много заводов не имеют мобильных инспекторов. Некоторые заводы обычно настолько неукомплектованы персоналом, что мобильные инспекторы должны работать на конвейере".

"На каждой инспекционной станции в убойном цеху имеется кнопка остановки. " объясняет Фридлэндер. "Если инспектор видит что-нибудь неладное, он имеет полномочие нажать на эту кнопку. Он - единственный, кто может давать разрешение компании включить конвейер снова. Если он видит животное, которое не оглушено должным образом или бегает с разрезанной шеей, - он имеет право остановить все и удостовериться, что недостаток исправлен.

" Но, " продолжил он, " Ветеринары и инспекторы иногда поступают по-другому. В маленьком городе, подобно тому, где я живу, завод - самый большой работодатель в округе. Супервизоры СХДA и служащие завода ходят в кино вместе, они вместе играют в боулинг, общаются различными способами. Если Вы пробуете сделать кое-что на заводе как инспектор, и вы - друзья с начальником завода, и он говорит, "Почему бы нам не замять это дело", что Вам остается делать? Это случаетсяпостоянно. Вместо принятия правильных решений, инспекторы смотрят на все сквозь пальцы.

"И никто не регулируеть это. Вы принимаете решения. Как часто ваш окружной начальник приходит? Он, как предполагается, приходит один раз в месяц, чтобы проверить Вас. Но, потому как округа настолько большие, то если нет ЧП, он главным образом посещает заводы, самые близкие к дому. В некоторых из этих мест, супервизоры округов не приходят даже раз в каждые два или три месяца.

"Тем временем компания делает все в пользу. Меньше инспекторов меньше хлопот, суть этой промышленности - рентабельность. Многие из этих упаковщиков действуют на свое усмотрение, не давая СХДA знать об этом. Всегда идет игра в кошки-мышки с упаковщиками. И мы - всегда в менее выгодном положении, потому что завод всегда пытается что-то скрыть, мы должны вычислить то, что было неправильно."

"Сгустки крови - это дополнительная работа, " объяснил он, ", потому что они классифицируются как дефект и должны быть удалены. Если завод нуждается в большем количестве рабочих, которые бы удаляли сгустки крови, управление говорит: " Как мы можем исправить это? Хорошо, давайте экспериментировать. Мы предпримем некоторые вещи, о которых не будем сообщать СХДA. Мы изменим давление воздуха. Мы не будем использовать большой патрон. Мы будем использовать маленький и увидим, что из этого выйдет. И если это сработает, мы будем придерживаться этого независимо от того, если инструкции требуют гуманногоубоя".

"Другой пример, когда рабочие удаляют грязь с мяса, то они часто отрезают по полфунта мяса. И затем представители компании говорят: "Черт возьми, половина фунта по пятнадцать сотен раз, это - большое количество мяса, которое мы потеряли." Таким образом, когда там нет инспектора, они берут брандспойт и вымываютгрязь. Когда Вы используете брандспойт для удаления грязи, вы лишь распространяете ее."

"Также, заводы действуют по правилам, когда они знают, что приезжает инспекция СХДA, " продолжил Фридлэндер. " Это - игра угадывания, потому что многие рабочие имеют карманные рации. Так, когда они видят, что кто - то направляется в какой-то отдел, они передают по радио: " Эй Джо, ветеринар идет в вашем направлении." Упаковщики имеют подавляющее преимущество над нами. Мы же просто играем в прятки. "

"Я слышал, что ветеринары часто не спускаются в убойный цех " сказал я.

"Некоторые иногда ходят туда один раз в месяц. Некоторые не ходят вообще. Они не хотят пропахнуть всей этой гадостью. Им достаточно того, что инспектор уведомляет их о нарушении, так что они могут "повесить" его на инспектора и держатся на расстоянии от проблемы. И это позволяет им выглядеть немного лучше. В случае, когда окружной супервизор узнает об этом, он может поднять скандал, а ветеринар ответит ему: "Так это тот инспектор сказал мне об этом." Также обстоит дело с заводом. Когда администратор завода бросает вызов ветеринару СХДA, ветеринар говорит, "Это инспектор упомянул об этом. Сам я этого не видел."

"Никто не хочет связываться с. И потом, если Вы имеете дело с ветеринаром-иностранцем, то начальник говорит,' Эй, вы работаете в моей стране, это - мой бизнес, не указывайте мне, как поступать, иначе я пожалуюсь вашему начальству, и у Вас не будет работы. ' Иностранные ветеринары всегда боятся, что их могут лишить работы.

"Но это не только ошибка ветеринаров СХДA. Мы не получаем поддержку наших супервизоров в округах, районах, и в Вашингтоне. Мы получаем наши распоряжения от супервизора округа. Они не хотят портить всю карьеру, так что они оставляют Вас там на произвол судьбы. Они говорят: "Если Вы не можете справиться с этим и у вас так много жалоб относительно завода, тогда я предлагаю вам заняться другой работой".

"Аналогично, когда СХДA издал закон в 1979, чтобы поручиться потребителю, что животные были убиты гуманно, это все осталось лишь на бумаге. В действительности это - только прикрытие.

"Все это вершки, " сказала я. "А где же корешки? " Фридлэндер засмеялся. "Некоторые из ветеринаров ленятся выполнять свою работу, потому что они знают, что после того, как они оставят СХДA, они могут получить высокооплачиваемую работу как промышленные консультанты. Наши супервизоры тоже.

"Существует два федеральных закона, которые запрещают прежним правительственным служащим представлять ранее регулируемую ими промышленность перед их прежними агентствами. Первый, " устав пост-занятости " (18USC § 207), запрещает федеральным служащим защищать регулируемую ранее промышленность сроком на два года. Второй правительственное распоряжение 12834 1993 года, налагает подобные ограничения на высокопоставленных федеральных назначенцев сроком на пять лет. Согласно федеральному руководству по этике, нарушение этих законов, предназначенных "предотвращать служащих от 'переключения сторон,' " тянут за собой тяжелые уголовные наказания. Однако, когда это касается СХДA, эти уставы пост занятости исполняются факультативно".

"Ветеринар, которого я знал в Далласе, работал на СХДA несколько лет. Вскоре после того, как он уволился, он стал консультантом нескольких самых больших заводов, по которым он имел юрисдикцию. Теперь он материально обеспечен, он получает консультантскую плату намного большую чем его пенсия от СХДA."

Фридлэндер назвал четырнадцать прежних чиновников СХДA, которых он лично знал, и кто недавно перебрался непосредственно на работу в промышленности. "Не только ветеринары," объяснил он. "Инструкторы, областные супервизоры, региональные директора, администраторы агентства, чиновники штаб-квартиры в Вашингтоне."

Было уже заполночь. Дети доктора Фридлэндера спали в соседней комнате. У меня больше не было вопросов к нему, но ни один из нас не был удовлетворен, тем, что он сказал все, что он был должен сказать. Он согласился закончить наш разговор утром.

В 5:30 утра он постучал в мою дверь. Я включил диктофон.

"Имеется другая вещь, которая действительно беспокоит меня," он сказал. "Летом, когда температура девяносто, девяносто пять градусов, они транспортируют рогатый скот от двенадцати до пятнадцать сотен миль на трейлере, переполненном сорока-сорока пятью головами скота, и некоторые животные умирают от жары в пути. Прошлой зимой было минус пятьдесят градусов. Вы можете представить, что задняя часть фургона открыта, ветер снижает температуру еще на 50 градусов, и этот трейлер едет со скоростью пятьдесят-шестьдесят миль в час? Животные испражняются в трейлерах, и через некоторое время отходы дефекации и мочеиспускания замерзают, и их копыта находятся прямо во всем этом. Вы можете вообразить, что с ними происходит, когда они находятся там в течение десяти часов. Но USDA не вмешивается и не говорит, "Эй, прекратите это. Погода, слишком холодная. Вы не можете транспортировать этих животных".

Он, казалось, сказал все. Я поблагодарил его за уделенное мне время и за риск, которому он подвергнул себя, говоря со мной.

ГЛАВА 17
Явная ложь

Вооруженная доказательствами, я решила сделать еще одну попытку с программой "60 минут". Я была уверена, что в сотрудничестве с несколькими инспекторами из СХДА и по крайней мере одним ветеринаром из СХДА, которые хотели бы попасть на национальное телевидение с рассказом о внедрении федерального закона на бойнях, у меня есть шанс.

"У меня нет времени снова впутываться в это", сказал продюсер.

"Но вы и мистер Воллес думали, что это хорошая история", говорила я "У меня с собой интервью с представителем союза инспектором по мясу. По крайней мере, посмотрите кассету".

Продюсер напомнил мне, что исполнительный продюсер посчитал сюжетную линию моей истории "слишком отвратительной" с самого начала. Он уже пошел против воли босса, когда встретился со мной в Сиоукс Фоллз. И сейчас, не смотря на мои отчаянные аргументы, он не думал, что может создать передачу с моей историей, которую его босс не поддерживал. "Извините", сказал он. Я встретилась с предыдущим сенатором штата и кандидатом в президенты Полом Тсонгасом, который пытался воздействовать на Конгресс по вопросам защиты животных. Пока он был очень занят документацией и предлагал различные пути решения вопросов. Он чувствовал, что единственный способ внушить Конгрессу, что в отношении к животным нужно что-то изменить, это рассказать об этом по национальному телевидению.

Я вновь обратилась к продюсеру передачи "20/20" и он вновь ответил мне, что он не хочет заниматься этой историей. Главному продюсеру эта история понравилась, но исполнительный продюсер был категорически против. Его доводами было то, что предмет истории был слишком очевиден, чтобы выставлять на показ.

Я пробовала обратиться с моими материалами еще в две программы новостей, но получала все тот же ответ.

Однажды вечером я сидела перед телевизором и смотрела новости - полчаса о голоде, о войне и геноциде. Далее показали криминальные новости: несколько перестрелок, одно изнасилование, показ о кровосмешении. Это было шоу, в котором главный герой, полицейский, выбивает признание у заключенного. И подобное показывают по телевидению с утра до вечера.

И это транслируют для людей, которые слишком слабые, чтобы услышать правду о том, что они употребляют в пищу. Не зная куда пойти, чтобы рассказать мою историю, я продолжала собирать документы о нарушениях, убежденная, что если бы у нас было достаточно доказательств, мы могли бы как-нибудь повлиять на Конгресс. Наобум я выбрала бойню Монфорт, за которой, как оказалось, не было никаких правонарушений. На этой бойне были внедрены высокоскоростные технологии, что позволяло убивать 350 голов скота в час. По этому заводу не было никаких жалоб, и я не знала, найду ли я что-нибудь на них. Работники профсоюза бойни Монфорт хотели познакомить меня с бывшим мясником Мигелем Фернандесом. Он жил вместе со своей семьей. "С работниками, занимающимися оглушением, всегда были проблемы", сказал он "В основном у них было не достаточно силы, чтобы оглушить быка и приходилось делать 7-8 ударов".

"Вы когда-нибудь жаловались?", спросила я.

"Постоянно. Бригадиру".

"Это все еще продолжается?", спросила я.

"У меня есть друг, который тоже работает здесь. Он отрубает ноги. К нему пригоняют неправильно оглушенных коров и ему приходится отрубать им ноги, хотя они в сознании. Животные оглядываются, мычат, пытаются увернуться от удара".

"Как потом перегоняют этих калек?"

"На шею такой корове привязывают длинную цепь и тащат до места назначения. Обычно корова умирает от удушья".

"Это противозаконно", сказала я.

"Да. Инспекторам из СХДА это не нравится. Но все это повторяется снова, когда рядом нет представителей СХДА. Бывало, что коровам отпиливали ноги пилой".

"Перед тем как их оглушат?".

Он кивнул.

"Сколько времени положено, чтобы корова истекла кровью?"

"Нисколько".

"То есть как?"

"Ну, максимум 10 секунд. Только одни парень закалывает все эти три тысячи коров в день. Много раз я слышал, как мычали коровы, с которых живьем снимали шкуру. Это очень жестоко по отношению к животным, ведь они обречены на мучительную медленную смерть".

"Представители СХДА видели это?", спросила я.

"Да. Живых коров, смотрящих по сторонам в поисках спасения".

"Не собирались ли они остановить конвейер?"

"И потерять деньги? Поймите, в этом месте время - деньги".

"Но, ведь, это деньги не СХДА", сказала я.

Фернандес пожал плечами: "Было множество прецедентов, чтобы СХДА остановили конвейер. Но это никогда не происходило". В конце концов, мое расследование сфокусировалось на бойнях, и на жестоком отношении к сельскохозяйственным животным, на условиях их содержания, которые влекут за собой образование бактерий, влияющих на состав мяса.

Одна свиноферма оказала пагубное влияние на окружающую среду. В ближайший водоем попала бактерия, отравляющая рыбу и вызывающая у человека воспаления и потерю памяти. Все произошло из-за выброса большого количества навоза в воду.

Я знала, что на производственных фермах, убивают и перерабатывают миллионы свиней в год. Племенные свиньи, особенно самки, проводят свои жизни в тесных металлических клетках, в которых не могут даже пошевелиться. Такая практика из-за жестокости была запрещена в некоторых европейских странах. Свиньи вынуждены есть, спать, ходить в туалет, рожать потомство в этих тесных клетках. Они вдыхают испарения собственных испражнений. Из-за это у них серьезные дыхательные проблемы.

Я договорилась о встречи с работниками свинофермы. Первый рассказал мне, что рабочим приходилось надевать респираторы, чтобы работать иначе они просто задохнутся от вони. Другая рабочая, женщина 30-ти лет, рассказала, что свиньи очень страдают от боли в ногах. Животные не в состоянии даже добраться до кормушки с едой и умирают от голода.

"На ферме, где я работаю", сказала она "если свинья не в состоянии передвигаться самостоятельно, ей к уху или к ноге привязывают проволоку и тащат через все здание. Животное кричит от боли. Таких животных сбрасывают в кучу на заднем дворе, и они могут лежать там, полуживые, недели две, пока их не везут"

На этой бойне рабочие, а не ветеринары, вводят инъекции больным свиньям. Дозировка производится на глаз.

"Я пользовался одной и той же иглой, делая уколы сотням свиней, пока она не сломается. Кстати, продаваемое мясо может содержать эти лекарства".

Мне рассказали, как избивали свиней. Если беременные свиньи вот-вот родят, их пересаживают в другие клетку. Их бьют, так как те не хотят выходить из клеток. Это их единственный шанс размять ноги, а они не хотят идти", сказал один рабочий.

Другой рабочий рассказал, что свиней избивают до крови железными палками.

Так как для владельцев важны размеры производства, то поросят, которые не достаточно быстро растут, убивают.

"В день мы забиваем около 120 свиней", сказал рабочий со свинофермы в Миссури "После того, как забьешь свинью, то относишь ее в специальное помещение. Бывало, что свиньи были еще живы и когда я заходит в то помещение, то видел, как они метались с выпученными глазами, крича, как сумасшедшие"

"Животные могут выжить после первого оглушения, но тогда мне нужно было пойти и сделать всю работу снова", сказал рабочий с другой фермы.

"Они называют это легкой смертью. Я видела, как избиением занимался ветеринар компании", сказала жена одного рабочего с фермы в Миссури.

"Некоторые парни становятся свиньям на глотку ногами и ждут пока они умрут. Животные защищаются и им ломают ребра", сказал ее муж.

"У меня была своя ферма, там я выращивал лошадей, свиней. Конечно, у меня с ними были проблемы, но я никогда не обращался с ними жестоко, не забивал до смерти. Они как дети. Мы не можем так обращаться с детьми", сказал еще один рабочий.

ГЛАВА 18
Ангел хранитель

Когда я была на среднем Западе, я позвонила маме Стива Перриша, чтобы установить его местонахождение. Сейчас, выйдя из тюрьмы, он работал на бойне возле Южного Бенда, штат Индиана.

Он пригласил меня. Я приехала в Южный Бенд тем вечером. Стив жил в старом доме. Он встретил меня возле двери, улыбнулся и пожал мне руку, затем представил меня своей девушке. Заплакал ребенок и она ушла.

"Я знаю один маленький бар, в котором мы можем спокойно поговорить", сказал Стив.

Мы поехали. Когда мы вошли в бар, то там очень громко играла музыка. На маленькой сцене девушка танцевала стриптиз.

"Здесь слишком шумно. Мы не сможем нормально поговорить. Давайте уйдет отсюда", сказала я.

Мы сели в машину. Немного проехав, мы увидели небольшой бар с ирландским называнием. Мы вошли туда, сели за столик и заказали пиво.

"Что вы собираетесь делать?", спросила я.

"Держаться подальше от проблем. А как ваши дела?"

Я рассказала ему о своих исследованиях и о тех трудностях, с которыми мне пришлось столкнуться.

"Я знаю, Гейл, через что вам пришлось пройти. Я хочу помочь вам. Я хочу стать вашим ангелом хранителем".

Он был самой неподходящей кандидатурой на роль моего ангела-хранителя. Но, тем не менее, его слова глубоко меня поразили.

"Хорошо", сказала я.

"Я могу снять для вас на видеокамеру происходящее на бойне", сказал он.

Мы вышли из бара, сели в машину и поехали в мой гостиничный номер за видеокамерой. Я поехала на бойню, на которой, по моим сведениям, убою подвергались неоглушенные коровы. Там мне разрешили фотографировать, я использовала несколько пленок, снимая голову каждой коровы в разных ракурсах не менее 5 раз.

Фотографируя больших коров, висящих передо мной, я заплакала, но вскоре упокоилась. Меня окутало какое-то мрачное чувство.

Вернувшись в Вашингтон, я позвонила Стиву Перришу, который обещал помогать мне, но никто не брал трубку, что продолжалось в течение следующих недель. Последний раз, когда я звонила, я услышала, что этот номер временно не обслуживается. Проклятье! Я доверяла этому парню. Наверное, он продал мою видеокамеру, чтобы купить наркотики.

Через неделю мне позвонила БетЭнн, женщина, которая навещала Стива в тюрьме, и сообщила, что мой ангел-хранитель получил 50 ударов ножом.

ГЛАВА 19
Нет дыма без огня

Я шла, по цеху где убивают свиней. Бригадир схватил меня за руку и бросил меня на холодный цементный пол, надел мне на ногу цепь и поднял вверх. Вокруг меня весели свиньи. Конвейер повез меня к рабочим, перерезающим горло. "Помогите!", закричала я изо всех сил, но меня никто не услышал. Когда я приблизилась к этому месту, я проснулась вся в холодном поту, сердце буквально выпрыгивало из груди. Я читала доклад врача о моей болезни: "Она утверждает, что ночью боится, что не сможет дышать и из-за этого она постоянно просыпается. Поэтому она чувствует себя уставшей в течение дня. В процессе своей работы она узнает много ужасных вещей, которые происходят с животными. Она упомянула, что человек, работающий с ней, имел те же симптомы болезни и поэтому подал в отставку" "В моей семье ни у кого не было рака груди", сказала я своему коллеге "Но у меня была такая депрессия, что я удивляюсь, как я не заболела раком". Я никогда в своей жизни серьезно не болела, но я знаю, что есть тесная связь между стрессовым и состоянием раком. Я чувствую, что я не в лучшей форме. К этому времени Тимоти Уолкер был безработным почти год. С помощью юристов из Government Accountability Project я приготовила жалобу, подводящую итоги той жестокости, которую Тимоти Уолкер наблюдал работая у Каплана во Флориде. Я привела список 14 видов жестокого отношения человека к животному, начиная с неправильного оглушения скота и до снятия шкуры с живых животных. Я упомянула также тот факт, что животные часто падают с конвейера и представляют серьезную угрозу жизни рабочих.

Находясь под защитой федерального Закона защиты свидетелей, Тимоти Уолкер написал заявление, которое он отправил в OSC, с просьбой рассмотреть дело о его увольнении. Согласно этому заявлению СХДА должно расследовать это дело и написать отчет. OSC был учрежден, для того чтобы расследовать жалобы и предоставить свидетелям защиту от коррупции. Но фактов, подтверждающих написанное в этой жалобе никогда не обнаруживалось. К нашему удивлению OSC начало действовать в пользу Уолкера. СХДА направил двух проверяющих на бойню Каплана, чтобы провести расследование. Вместо того, чтобы задать вопросы Уолкеру и его коллегам, эти проверяющие устроили ревизию на заводе и произвели опрос рабочих, которые так и не сказали правду.

Согласно издательству "Tampa Tribune" Каплан являлся одним из самых больших производителей мясной продукции на юго-востоке США и имел ежегодный доход 70 миллионов долларов, и планировал еще повысить производительность. После проведения исследований СХДА и обнародования их результатов, Caplan Industries загадочно прекратил свою деятельность и вышел из бизнеса. 260 человек остались безработными без выходного пособия.

Два месяца спустя после расследований, проведенных СХДА и закрытия этого завода, министр Сельского хозяйства Эдвард Медиган огласил результаты расследований СХДА не в пользу Уолкера. Эдвард Медиган предоставил , Caplan Industries отчет, в котором он сообщает о том, что ни одна из 14 жалоб Уолкера не соответствует действительности.

"Основываясь на результатах этого расследования,", подводит итог министр Сельского Хозяйства "мы пришли к выводу, что служащих СХДА принудили подписать закон Гуманного Убоя".

Из всех злоупотреблений СХДА - это было самое бесстыдное. Человек, возглавлявший это расследование, был не просто служащий, а высокодолжностным лицо в сельском хозяйстве, который отчитывается только перед президентом США. Он подписал документ, который состоит из сплошной лжи. Согласно Закону о Защите Свидетелей, Уолкеру была дана последняя возможность письменно опровергнуть результаты министерской проверки. Так как завод был неожиданно закрыт, что помешало дальнейшим расследованиям, и служащие СХДА мало знали о том, что у нас уже была масса неопровержимых доказательств, подтверждающих жалобы Уолкера. В своем письменном опровержении Уолкер был в состоянии предоставить агентству 35 страниц свидетельских показаний, подтверждающих неточности министерского отчета, состоящего из 5 страниц. Но это было не все, что он мог сделать. В его опровержении мы могли также увидеть попытку министра Сельского Хозяйства Эдварда Медигана защитить СХДА, но вместо этого он случайно зафиксировал, что СХДА нарушало закон.

Но в ответ на жалобы Уолкера о том, что работники СХДА подвергаются опасности в убойном цеху, министр Сельского Хозяйства Эдвард Медиган ответил, что работники СХДА не работают там.

Нам оставалось только гадать, куда же направит министр Сельского Хозяйства своих подчиненных, если они не работают в убойных цехах.

"Тот факт, что убойные цеха считаются закрытыми для инспекторов", гласит обвинение Уолкера "подтверждает мои жалобы, что Закон Гуманного Убоя не действовал на бойне Каплана.

Я писал в своей первой жалобе, что оборудование завода устарело, хотя, согласно результатам министерской проверки, завод Каплана является примером для подражания"

Уолкер и я с нетерпением ждали момента, когда средства массовой информации расскажут общественности о жестокости на бойнях. Почти два года, после того как уволили Уолкера, служащие СХДА лишь раз рассмотрели его жалобу и во избежании судебной волокиты, предложили Уолкеру не подавать дело в суд. Они не только предложили снова восстановить Уолкера в должности, но и повысить в должности, предоставить оплачиваемый отпуск, больничный и т.д.

Снова поступив на эту работу, Уолкер продолжал борьбу с злоупотреблениями на бойнях и предупреждал работников, какие условия труда их там ожидают.

В фильме "Чужой" кто-то сказал: "В пространстве никто не услышит твой крик". Тимоти Уолкер был восстановлен в должности, но животным от этого лучше не стало, а в мясной промышленности не наблюдалось никаких изменений.

Сохранить книгу в формате doc (zip-архив. 145Kb)