Миф 3. Без опытов на животных медицинские исследования невозможны

Несколько десятилетий назад идеи об альтернативных методах вообще не было, еще не так давно нам объясняли, что токсикологический тест ЛД-50 на животных и аналогичные чудовищности абсолютно необходимы. Высокопоставленные ученые заявляли, что опыты на животных неизбежны, ибо только животное как целый организм может показать действие лекарства. Между тем люди стали осторожнее. Фармацевтическая индустрия спешит заявить, как много животных она уже заменила, как сильно сократилось их использование, и от теста ЛД-50 можно в значительной мере отказаться. Во многих областях происходит работа с альтернативными методами, клеточными системами, микроорганизмами и т.д., которые по своей достоверности значительно превосходят экспериментирование с животными и, в отличие от последнего, действительно дают результаты, применимые к человеку.
Почему вообще речь идет об альтернативных методах? Здесь царит полное непонимание. Ученые в индустрии и вузах охотно говорят об альтернативных методах, методах замены, методах дополнения, так как им понятно, что опыты на животных хоть и удобны, но вследствие критического мышления у обширных кругов населения при всем желании их уже нельзя отстаивать в прежнем стиле.
Когда используется такая терминология как «альтернативные методы», «методы замены», «методы дополнения», то опыты на животных предстают как полезная и осмысленная система, которую, однако, надо сократить. В этой связи возникла философия трех R, полагающая, что идею экспериментирования на животных можно спасти от вмешательства защитников животных через снижение количества используемых животных, совершенствование условий эксперимента и постепенную замену опытов. Когда используется идея альтернативных, заменяющих или дополняющих методов, то опыты на животных не попадают под сомнение, и их фатальное действие для современной медицины не принимается во внимание.
Многие защитники животных довольны этой разработкой. По их мнению, есть положительное изменение в том, что, по заявлениям Федерального союза фармацевтической индустрии, благодаря их совместным усилиям в 1977 году было использовано 2,2 миллиона подопытных животных вместо 4,2 в 1977 году. Их успокаивают объяснения, что во все большем количестве экспериментов используется наркоз. Для них порядок в мире восстанавливается, когда они узнают, что многие эксперименты можно провести не на живых животных, а на изолированных органах.
При этом они забывают, что ужасающие условия эксперимента – это лишь одна из причин, по которым требуется отменить опыты на животных. Их следует прекратить еще из-за их опасности для человека! Мы должны понять, что наша современная медицинская система с ее опытами на животных не только способствует излечению человека, но и являет собой интегральную и устойчивую часть нашего чахнущего мира. Каждое экспериментальное исследование, ставящее целью найти лекарство от радиоактивности, приближает нас к атомной гибели. Каждое исследование на мышах и крысах, утверждающее, что с помощью медикаментов можно предотвратить давно известное действие алкоголя на слизистую оболочку желудка, блокирует гораздо более важные стремления в области борьбы с алкоголизмом. Каждая попытка науки с помощью химических веществ лечить наши сердечно-сосудистые заболевания, четко обусловленные никотином, алкоголем, неправильным питанием и стрессом, отвлекает от объяснения причин этих массовых болезней. Каждая пересадка сердца пробуждает надежду, что проблемы нашего разрушительного образа жизни можно решить оперативным путем, и подрывает проекты здравоохранения, которые фокусируют внимание на изменении нашего суицидального образа жизни. Всякие дальнейшие попытки лечить травматические шоковые состояния при помощи лекарств, разработанных на животных, поддерживают циничное требование свободных граждан ездить без ограничений скорости. Каждое токсикологическое исследование на животных, которое объявляет безопасным какой-нибудь новый химикат, способствует еще большему отравлению нашей планеты, потому что таким методом опасность вообще нельзя оценить.
Опасность таких исследований не зависит от того, проводилась ли работа с использованием 1000 или только 100 животных, получали ли они наркоз или нет, использовались ли живые животные или только их органы.
Современная медицина с ее методами лечения, основанными на экспериментировании с животными, стабилизирует болезни нашего времени. Она сама все в большей мере превращается в болезнь нашей целостной экологической системы.
Решение этой проблемы не может заключаться в том, что мы откажемся от пары опытов на животных, введем некоторые более-менее альтернативные дополняющие методы, но в остальном сохраним неизменной нашу так называемую систему здравоохранения. Медицина должна идти по новому пути, по такому пути, который выведет из вивисекционной топи, по пути, который направлен на излечение, а не на новое и новое подавление и вытеснение симптомов, по пути предотвращения наших болезней, а не их видоизменение.
Необходимость медицинских исследований бесспорна, однако нам нужны новые методы, новые подходы. Вивисекционный подход был неверным, потому что люди там вторичны, и в рамках него можно было только перенести более или менее логические результаты с животных на человека. Предположительно, большинству медиков стало ясно, что экспериментальный метод в традиционном научном отношении достиг границ: надменные экспериментаторы пробудили множество надежд, связанных с лечением СПИДа, рака, сердечно-сосудистых заболеваний, эпилепсии и т.д., но дальше начала уйти не удалось.
В чем могут заключаться новые подходы к медицине? Миф о необходимости опытов на животных в медицинских исследованиях привел нас к в значительной мере однопутному образу мышления, но когда мы сходим с этого духовного запасного пути, то видим множество более перспективных возможностей.
Самая важная область современных медицинских исследований должна состоять в анализе истоков наших болезней и поиске возможностей профилактики. Разумеется, работа такого рода дольше и утомительнее, чем введение субстанции нескольким крысам. Но если мы примем во внимание то, что разработка нового медикамента, по данным фармацевтической индустрии, занимает примерно 6-8 лет и обходится примерно в 250 миллионов дойчмарок, то исследования, посвященные профилактике, представляют собой очень экономную и главное перспективную альтернативу. Примером современных исследований, посвященных профилактике, служит наблюдение за вегетарианцами – его проводили службы здравоохранения Берлина, немецкий центр онкологических исследований Гейдельберг и Институт диетологии  Гессенского университета.  Три научных исследования единодушно констатировали у вегетарианцев более благоприятные показатели давления, массы тела и частоты заболеваний. Гейдельбергское исследование констатировало, что у вегетарианцев выше продолжительность жизни и меньше подверженность раку (Studien mit Vegetariern, Echo-Verlag, Göttingen, 1987).
Об обширных возможностях эпидемиологии говорится в книге итальянского ученого П. Кроче «Вивисекция или наука». Эпидемиология исследует серьезность и распределение болезней, их причины и факторы риска у разных групп населения. На примере рака Кроче разъясняет важность тщательных эпидемиологических исследований – информация, получаемая в ходе них, может помочь пониманию того, насколько эту болезнь вызывают (или хотя бы благоприятствуют ей) жизненные привычки, условия жизни, внешние факторы, генетические или расовые факторы.
Типичная область медицинских исследований, где все больше происходит отказ от опытов на животных, - это диагностика. Различные методы, компьютерная томография, магнитно-резонансная томография, однофотонная эмиссионная компьютерная томография революционным образом  за непродолжительное время обеспечили колоссальные возможности для изображения костей, тканей, жидкостей организма и патологических изменений в них. Выводы на основе аналогии, посредством переноса с животных на человека никогда не могли обеспечить таких точных свидетельств о масштабах и ситуации, например, при изменении сосудов или опухолях.
В области диагностики туберкулеза за последние годы, благодаря давлению зоозащиты, произошел практически полный отказ от выявления туберкулезных бактерий на морских свинках. Теперь возбудителей туберкулеза с большой точностью диагностируют при помощи современных культуральных методов (культура жидкостей). При диагностике бешенства с февраля 1989 года вместо прежних опытов с мышами используют специальную культуру клеток (Information der Landesregierung NRW – 11.02.1989). Пситтакоз с 1987 года тоже диагностируют на основе культуры клеток.
Еще одной отраслью медицинских исследований, где современные технологии привели к бурному развитию, стала фармакология. Это можно показать на примере способа маркировки стабильными изотопами.  До сих пор проверяемое вещество дают животному, потом его убивают и смотрят распределение субстанции в разных тканях и органах. Вопрос о переносимости актуальности результатов остается открытым. При использовании метода маркировки стабильными изотопами нужные субстанции помечаются нерадиоактивными изотопами (атомами) и в минимальных количествах даются добровольцам или больным. Измерительные приборы с высоким разрешением дают возможность надежно, напрямую на человеке проследить путь субстанции, ее накопление в органах и выделение. Пока этот метод очень дорогой, но значимость его результатов для человека бесценна.
Другая область современной фармакологии, которая в последнее время сделала колоссальные успехи без каких-либо опытов на животных, – это клиническая апробация лекарственных средств, терапевтическое измерение концентраций медикаментов в жидкостях организма. С помощью отточенных аналитических методов можно выявить связь между концентрацией самых разных медикаментов в крови и их действием на пациентов, с побочными эффектами.
При разработке новых медикаментов все чаще используется компьютер, который заменяет прежде обычную проверку наобум, когда на животных испытывались самые разные субстанции: теперь на смену ей целенаправленный поиск «правильной» молекулярной структуры на экране. Ключевые слова «компьютерное моделирование молекул» (Computer Assisted Molecular Modelling) или «проектирование лекарств (Drug Design) означают, что при компьютерной имитации можно различать непригодные и перспективные субстанции и отфильтровывать их.
При разработке новых медикаментов современные медицинские исследования уже используют некоторые методы, которые носят ошибочное обозначение альтернативные, но в реальности не являются альтернативами и даже не представляют собой замены опытам на животных, потому что значительно отличаются от них по содержательности и существенности. Ведь способы предсказания погоды не называют альтернативами или заменой гаданию, хотя в обеих областях делается попытка получить пока еще неизвестную информацию о будущих явлениях. В дискуссии об этих новых методах было бы разумнее использовать понятие «инвитровые методы». Данное обозначение не имеет эмоциональной окраски и четко указывает то, о чем идет речь: исследование в пробирке медицинских, физиологических или биологических процессов.
В каких областях сегодня используются инвитровые методы, и где лежат их возможности? В принципе почти во всех медицинских дисциплинах наряду с животными используются системы ин витро. В некоторых областях такая работа еще только начинается, в других, как, например, в случае с исследованиями СПИДа, только инвитровые методы до сих пор и оказывались успешными. Возможности их использования уже практически необозримы. Они включают в себя изучение фармакологических механизмов действия, оценку токсикологического риска, проверку химических субстанций на тератогенное действие, исследование болезнетворных механизмов вирусов, получение вакцин, разработку тестовых моделей для иммунологических исследований и многое другое.
В ФРГ в 1986 году Министерство исследований и технологий поддержало около 60 исследовательских проектов, которые специализируются на использовании микроорганизмов, человеческих и животных культур клеток, субклеточных компонентах, биохимических методах, компьютерных моделях (документация Министерства исследований и технологий, сообщение обо всех проектах, поддержанных в 1986 году). Хотя инвестиции министерства в эти проекты (в 1986 году 16,6 миллионов дойчмарок, в 1987 году 10,5 миллионов, в 1988 году 9,6 миллионов, в 1989 году 6,6 миллионов) ничтожно по сравнению с тем, как фармацевтическая индустрия финансирует опыты на животных, они показывают многообразие возможностей для медицинских и биологических исследований.
Здесь эффективные для сердца препараты проверяются на изолированных клетках сердечных мышц, воздействие противораковых веществ исследуют на клетках опухоли, метаболизм лекарств прослеживают на клетках печени животных и человека, токсичность и механизм действия промышленных химикатов тестируют на животных клеточных культурах в форме выращенных печеночных и мышечных клеток, токсичность разных субстанций для плода оценивают с помощью культур органов, также в качестве токсикологической модельной системы используют подвижность сперматозоидов. В других проектах, которые получили поддержку, потенциальные лекарства против склероза артерий тестируются с помощью клеток мышц сосудов, действие медиаторов нервной системы – на культурах нервных клеток, изучается воздействие потенциальных медикаментов на размножение и рост мышечных клеток в культуре, создаются в лабораторных условиях моноклональные антитела для исследовательских целей, изучается, как определенные вещества оказывают противоязвенный эффект на клетки слизистой оболочки желудка.    
Другие проекты, которые получили поддержку министерства, исследуют на культуре нервных клеток то, как фармацевтические препараты действуют на метаболизм энергии в мозгу, противораковое действие химиотерапевтических лекарств на опухолевые клетки, в рамках этих проектов с помощью инвитровых тестов происходит разработка новых противовоспалительных, противопаразитарных субстанций, антидепрессантов. Наконец, исследования, получившие поддержку, также включали в себя изучение патогенности бактерий при помощи клеточных культур, разработку трехмерных растущих всасывающих клеток для того, чтобы анализировать взаимодействие между нормальными и дегенерировавшими клетками, изучение местной переносимости изолированных кожных препаратов или порой самого разного метаболизма субстанций при помощи печеночных клеток и их культур.
Для многих названных проектов требовалось убить небольшое число животных, и проблема переноса результатов с животных клеток на человеческие не исчезает. С другой стороны, использованию человеческих клеток, полученных из операционного материала, от донорских органов, из банков органов и т.д., противостоят только организационные проблемы. Здесь речь не идет о научной фантастике. А работа с человеческим материалом, скажем, в нейрофизиологии практикуется повсеместно (см. главу 2). Разумеется, здесь ни в коем случае не должно быть неправомерного использования человеческих эмбрионов или тканей эмбрионов, продажа которых, как известно, расширяется.
Еще одной важной областью, где возможности инвитровых методов еще совсем не исчерпаны, является токсикология, это мы подробно разберем в разделе про шестой миф.
Данное явление показывает два факта: (1) под давлением общественности отказ от опытов на животных происходит очень заметно; (2) очень многое из того, что еще недавно считалось неотъемлемой частью современных медицинских исследований, можно заменить за несколько лет. Между тем индустрия заявляет, что она очень старается сокращать число животных и дальше, но о полном отказе речи никогда не может быть. По моему глубокому убеждению, полный отказ возможен и произойдет в обозримом будущем, так как медицинская наука сама признает, что вивисекционный путь представляет собой роковой тупик.
Целый ряд медицинских дисциплин всегда успешно обходился без каких-либо опытов на животных: социальная и профилактическая медицина, эпидемиология, клинические исследования, психотерапия, реабилитация, гомеопатия, натуропатия. Исследования СПИДа служат типичным примером того, чего могут достичь современные исследования без опытов на животных. К этому мы потом еще вернемся. Здесь самые важные результаты были получены при работе ин витро, с выращенными системами клеток, без опытов на животных.
Наблюдения показывают, что для предотвращения трагедий, связанных с экспериментированием на животных, не годится постепенная «замена» отдельных опытов на животных на альтернативы. Надо изменить всю систему медицинских исследований! Для этого уже сейчас есть многообещающие основания. Наша общественность тоже нуждается в более понятных разъяснениях, что эти новые возможности сегодня необходимо продвигать более активно, чем прежде. Сущность медицинских исследований должна лежать в работе над профилактикой. А опыты на животных тут не нужны. Во вторую очередь нужно исследовать возможности лечения, и здесь нам также требуются новые медикаменты. Но разработка новых эффективных средств должна происходить в иной плоскости, где бы опыты на животных в качестве модели для человека считались непригодными и вредными.
Мы увидели, что медицинские исследования прекрасно могут осуществляться без животных. Тот факт, что вивисекторы до сих пор рассматривали тайны природы как магазин самообслуживания, а животных использовали в несметных количествах в качестве дешевых одноразовых измерительных инструментов, ни в коей мере не значит, что мы не сможем получить аналогичные и даже более осмысленные результаты без опытов на животных!  

Миф 4. Опыты на животных необходимы, потому что самые серьезные болезни до сих пор неизлечимы.

Один из главных аргументов за предположительную необходимость опытов на животных состоит в том, что примерно для двух третей от 30000 известных человеческих болезней еще нет эффективного лечения. Но именно тот факт, что самые серьезные болезни, невзирая на обширные вивисекционные исследования с использованием многих миллионов животных разных видов, не поддаются воздействию и тем более не излечиваются, свидетельствует о непригодности опытов на животных для борьбы с человеческими болезнями.
Несомненно, сегодняшняя медицина в лечении определенных острых заболеваний и состояний, угрожающих жизни, очень эффективна, по сравнению с другими лечебными системами, такими как гомеопатия или натуропатия. С помощью хирургических вмешательств врачи все время спасают людей, которые еще сто лет назад не имели ни малейшего шанса выжить. Жертвы дорожно-транспортных происшествий с многочисленными травмами как будто по волшебству преодолевают сложные переломы и повреждения внутренних органов, благодаря эффективной хирургической помощи. Острые инфекции, которые еще в начале ХХ века означали верную смерть в весьма длительных мучениях, утратили свой ужас.
Но судорожное удержание за опыты на животных препятствует истинному развитию медицины, прежде всего когда речь идет о хронических или психосоматических болезнях, то есть, значительных современных проблемах. Не говоря уж о том, что используемые техники и системы лечения появились отнюдь не через вивисекцию. Медицина разработала свои самые важные хирургические методы, практически не обращаясь к опытам на животных. Целенаправленная медикаментозная терапия, которая возникла в середине XIX века, основывалась прежде всего на самонаблюдениях и клинической практике, а не на работе с животными. Даже в первой половине ХХ века при поиске новых эффективных веществ в опытах использовали ничтожное, по сравнению с днем сегодняшним, количество животных. Интересно, тот факт, что объем действительно ценных для науки знаний обратно пропорционален числу используемых при этом животных – это ирония судьбы или логическое следствие неэффективной исследовательской системы?
Медицина достигла относительных успехов в исследовании и лечении ряда острых нарушений работы органов прежде всего потому, что она могла вызвать эти нарушения и повреждения в довольно жестоких условиях также и у животных, и ей не приходилось беспокоиться о последствиях, возникающих при лечении у пациентов, так как ее главная задача состояла в предотвращении состояния, угрожающего жизни. Но животных так же инфицировали большими количествами возбудителей, пока у них не возникала неизбежная болезнь, и для противодействия ей можно было исследовать разные химические вещества. У животных так же с помощью импульсов тока или токсических субстанций вызывают приступы, сходные с эпилептическими, и на них проверяют способности самых разных веществ подавлять судороги. Таким же образом всем возможным животным удаляют всевозможные органы или части органов, чтобы исследовать, могут ли они без данных органов или с чужими органами пережить представителей своего или иного вида. Вопрос о вреде антибиотиков, противоэпилептических препаратов или иммунодепрессантов всегда вставал позднее, после того, как эти субстанции уже в течение долгого времени использовались среди людей.
Кажется, что некоторые проблемы решить этими методами можно. Кажется – потому что проблема устойчивости самых разных возбудителей к столь многообещающим антибиотикам возникла лишь позже, потому что с проблемой отрицательных побочных эффектов, присущих всем химиотерапевтическим препаратам, люди столкнулись только впоследствии, потому что передовые технологии, вроде трансплантаций, отработанные на здоровых животных, в дальнейшем не подошли тяжелобольным людям, а о постоянной нехватке донорских органов можно и не говорить.
Большинство проблем данными методами решить нельзя. Хоть на так называемой животной модели и можно вызвать грубой силой самые разные нарушения, от рака до всевозможных хронических и дегенеративных изменений, но они не имеют ничего общего с болезнями человека, которые обусловлены множеством факторов и во многих случаях связаны прежде всего с тонким взаимодействием между телом и психикой.
До тех пор, пока традиционная медицина не признает, что опыты на животных не только не являются необходимым условием для излечения серьезных болезней, но и представляют собой непреодолимое препятствие для выявления совершенно иных психосоматических зависимостей, истинное развитие медицины будет маловероятно. Это особенно ужасно, потому что медицина сегодня уже могла бы посредством своего авторитета и влиятельности положить конец большинству болезней, которые сегодня кажутся неискоренимыми.
После спада инфекционных заболеваний в развитых странах кажется, что сегодняшние психические и психические болезни связаны с такими факторами, на которые можно повлиять принципиально.  Здесь речь идет преимущественно о воздействиях, которые зависят от каждого индивидуума – о курении, питании, физической активности, сидячем образе жизни, стрессе и т.д. Сюда же относятся воздействия, которые могут контролироваться обществом в целом, такие как вредные вещества в воздухе и в воде, опасности, связанные с облучением, и т.д. Логический вывод из того факта, что самые серьезные болезни до сих пор неизлечимы, должен заключаться не в дальнейшем совершенствовании вивисекционной методики, а в усилиях, направленных на профилактику и исследование причин наших болезней. По сведениям наших служб здравоохранения, примерно 85 процентов всех смертей происходят от сердечно-сосудистых заболеваний, рака, хронических болезней печени и органов дыхания, диабета и ревматизма. Спад сегодняшних массовых болезней сегодня возможен только через последовательное исследование здоровья и мероприятия, ориентированные на практику, направленные на выявление, ликвидацию и уменьшение внешних факторов риска и вредных привычек людей. 
Уже однозначно доказано и общепризнано, что мы сами вызываем большинство болезней посредством курения, алкоголя, неправильного питания, переедания, недостатка движения, стресса, а в большинстве случаев – через сочетание всех этих факторов. Мне бы хотелось подробнее остановиться на болезнях, связанных с курением, потому что, с одной стороны, именно в случае с онкологическими исследованиями звучат призывы проводить все больше и больше опытов на животных, с другой стороны, здесь во всех отношениях связь между причинами, заключающимися в неправильном образе жизни, и смертельным исходом наиболее очевидна. Несомненно, опухоли находили еще у скелетов из каменного века, но рак бронха впервые как серьезное заболевание появился в 1920 году – через два десятилетия после того, как началось триумфальное шествие такого изделия вкусовой промышленности как сигареты! В газете “Die Neue Ärztliche” (17 ноября 1988 года) можно прочитать шокирующую информацию как минимум для скептиков о том, что в Европе как минимум пятая часть всех случаев смерти связана с курением. Одновременно не вызывает сомнений тот факт, что курение способствует не только раку бронха, но также раку гортани, рта, пищевода, поджелудочной железы, мочевого пузыря, почек и, по новым данным, также матки. В исследовании американской организации “World Watch” даже говорится следующее: «В 1985 году главной причиной преждевременной смертности среди взрослых был не голод в Африке, не войны и не международный терроризм. Ею было курение сигарет» (“Die Neue Ärztliche”, 17 ноября 1988 года). Ни один авторитетный медик теперь не сомневается в том, что у человека, в течение 30 лет выкуривающего 20-30 сигарет ежедневно, на 90 процентов повышается возможность стать жертвой практически смертельного рака легких. Несмотря на это, у нас допускается такое положение вещей, когда на каждом углу нам пудрит мозги реклама, которая изображает молодого бравого ковбоя или модельной девицы с изречением «Я люблю курить». А серьезные вроде бы газеты, такие как Frankfurter Rundschau (7 июля 1987 года), печатают рекламы табачной индустрии, и в них можно прочитать глупые, но с претензией на интеллект изречения, типа: «Право курить это тоже проявление индивидуальности. Человек имеет право и на него тоже. Кто его отнимает, тот  выступает в защиту равенства и нивелирования голосов, враждебных к свободе и прогрессу, которые встречались нам во многих областях». Год спустя та же самая газета отметила в большой статье о вреде курения (Frankfurter Rundschau, 10 декабря 1988 года), что цифра 140 тысяч ежегодных смертей в ФРГ от табакокурения соответствует цифрам потерь, которые получались бы, если бы каждый день происходило крушение полного широкофюзеляжного самолета. Далее газета спрашивает, как общественность отреагировала бы, если бы единственной ответной мерой было бы требование печатать на каждом авиабилете надпись «Курение может быть опасным».
Из процессуально-правовых соображений было бы довольно опасно называть управляющих и сторонников табачной индустрии массовыми убийцами и киллерами. Кажется, что государство и его органы не слишком заинтересованы в изменении  нынешнего положения вещей, потому что налог на табак представляет собой надежный источник дохода. Поэтому мы лучше будем разбазаривать огромные суммы на онкологические исследования с животными. Животные не кричат при всем честном народе, максимум – в огороженных ото всех лабораториях. Но как минимум мы должны закричать об этом безумии.
С другой стороны существует также  доказанная связь между ограничительным поведением и улучшением здоровья. Многочисленные наблюдения с участием вегетарианцев показали, что более здоровое питание снижает риск рака, сердечно-сосудистых заболеваний и повышает продолжительность жизни (Studien mit Vegetarien, Echo-Verlag Göttingen, 1987). Такой же смысл имело заявление, сделанное в марте 1989 года тремя медицинскими профессиональными обществами (немецким обществом исследования атеросклероза, лигой по исследованию жиров и немецким обществом ангиологии) перед прессой: согласно современным данным, питание, бедное холестерином и жиром, зато богатое балластными веществами, является важной предпосылкой для предотвращения сердечно-сосудистых заболеваний, например, инфаркта миокарда, инсульта и периферических облитерирующих заболеваний (Die Neue Ärztliche, 7 марта 1989). Американский ученый Л.А. Кохен в обозрении «Питание и рак», опубликованном в журнале “Spektrum der Wissenschaft” (январь 1988, 108-114), приводит сведения о взаимосвязи между питанием и раком, собранные на основе эпидемиологических данных и биологических результатов. Даже когда для каждого отдельного человека индивидуальная польза пока еще не доказана, автор считает нужным разработать указания по питанию ввиду пугающе высокой заболеваемости раком в развитых странах.
Другие исследования могут показать, что даже минимум регулярных физических упражнений уже существенно понижает опасность инфаркта. Большую часть сердечно-сосудистых заболеваний можно предотвратить, они всего лишь являются следствием нашего нездорового образа жизни.
Исследования калифорнийского эпидемиолога Леонарда Сагана указывают на связь между эмоциональным и физическим здоровьем. Он установил, что чувство защищенности и отсутствие мыслей о доходах служат лучшей предпосылкой к хорошему здоровью и большой продолжительности жизни. «Люди, которые растут в обстановке, повышающей их чувство собственного достоинства и веру в себя, оказываются здоровее, выносливее, интеллигентнее и счастливее, поэтому они живут дольше (Psychologie heute 8/88). Те же тенденции выявлены психонейроиммунологией.  Это направление исследований, которое занимается взаимосвязями между психосоциальными факторами и функциями защитной системы организма, смогло за кратчайшее время однозначно доказать, что на аллергии, инфекционные заболевания, инфекции и рак влияют эмоции и психическое состояние.
Миф о необходимости все новых и новых опытов на животных в борьбе с болезнями, пока что не имеющими лечения, базируется на поистине иррациональной фантазии о всемогуществе врачей – она имеет мало общего с реальностью. Антибиотики ассоциируются с победой над инфекционными болезнями. Почти не учитывается тот факт, что с одной стороны, на нее повлияли прежде всего такие факторы как гигиена, питание, ослабление вирулентности возбудителей, с другой стороны, излишне частое использование этого орудия привело к возникновению у вирусов опасной устойчивости. Пересадки органов будят надежду у миллионов, но лишь относительно малое число людей могут воспользоваться этим сегментом современной медицины из-за колоссальной стоимости и ограниченного количества органов для пересадки – и это при серьезнейших побочных эффектах, практически не ведомых неспециалистам. Избыточная лабораторная медицинская диагностика, которая фиксирует все, кажущееся хоть в какой-то мере доступным, от электрокардиограммы, рентгенограммы, компьютерной томограммы, выявления состояния коры головного мозга, до всевозможных показателей крови и мочи, скрывают тот факт, что примерно треть пациентов, посещающих врача, страдают стрессовыми заболеваниями, такими как аллергия, астма, бессонница, болезни желудочно-кишечного тракта, и их органические причины найти нельзя. Интенсивная медицина с дорогой аппаратурой и сложными измерительными приборами при этом скрывает, что во многих случаях она могла бы избавиться от отчаянной борьбы со смертью, если бы обращала больше внимания на явные причины и профилактику болезней.
Маккеон (Die Bedeutung der Medizin, Зюркамп, 1982) указывает на то, что для контроля за сегодняшними массовыми заболеваниями точное знание о процессах болезни не требуется. Он подтверждает это примерами из истории: снижение смертности от инфекций началось задолго до открытия микроорганизмов. Талидомид и многие другие медикаменты были изъяты из продажи или запрещены, хотя человек мало знает о механизме образования уродств у плода. Соответственно, заявление о том, что работа с животными может способствовать решению наших болезней,  с самого начала следует оценить как безответственное.
До тех пор, пока экспериментальная медицина будет смотреть на человеческое тело как на биологическую машину  и будет себя рассматривать чисто как систему починки здоровья со складом запасных частей, полностью игнорируя психосоциальные факторы, ее возможности будут ограничены в лучшем случае лечением симптомов и иногда продлением жизни (из чего делают сенсацию), и истинный прогресс в направлении лечения, ориентирующегося на истоки, и, следовательно, на подлинную победу, будет закрыт.
В корне неправильно предполагать, что мы можем воспроизвести последствия нашего самоубийственного образа жизни на животных, чтобы потом их вновь ликвидировать химическими способами. Попытка исследовать на животных такие болезни как инфаркт, рак, ревматизм обречена на провал.
Надежда с помощью экспериментов на животных взять контроль над нашими болезнями напоминает апорию греческого философа Зенона, где речь идет о соревновании между Ахиллом и черепахой. Ахилл представляет наши болезни, прежде всего болезни цивилизации. Черепаха – это наши медицинские исследования, упорядоченные на естественнонаучный манер. Ахилл и черепаха устраивают соревнование, и превосходство оказывается за черепахой. Гонка начинается. Через пару прыжков Ахилл, самый быстроногий воин, достигает того места, откуда черепаха отправлялась. Но между тем черепаха тоже продвинулась и находится на шаг впереди Ахилла. Разумеется, Ахилл достиг и того места в мгновенье ока. Но за то короткое время черепаха опять чуть-чуть продвинулась вперед, и Ахилл снова остался позади. Эта игра «попробуй меня поймать» должна происходить бесконечное число раз, когда Ахилл в какой-то момент должен догнать черепаху – но потому так и не может этого сделать. Зенон по крайней мере теряется в догадках, почему Ахилл все же может обогнать черепаху. Напротив, мы явно убеждены, что черепаха своими маленькими шагами может убежать от Ахилла. Ошибка! Черепаха под названием «медицинские исследования», разумеется, со своим каузально-аналитическим началом имела преимущество перед зарождающимися болезнями цивилизации. Но позиция, что через бесконечно огромное количество шагов она может победить болезнь, неправильна, потому что болезни не статичны – они могут идти вверх и распространяться, и потому что шаги черепахи по имени «биомедицинские исследования» становятся все короче. Ахилл уже давно убежал от черепахи, но она не хочет этого признать.
Несмотря на самые разные исследования, которые проводятся для успокоения, мы наблюдаем тревожный рост целого ряда болезней, и в случае с ними медицина мобилизует весь свой инструментарий – но безуспешно!
В течение многих десятилетий на подъеме находятся онкологические заболевания. Наверняка это связано в том числе с изменением возрастного состава нашего населения, но многие их виды стремительно идут в гору, независимо от возраста! Согласно последним имеющимся у меня сообщениям Федерального ведомства по статистике, с 1986 по 1987 год смертность от рака повысилась на 2 процента и составила 166500, что соответствует 24 процентам всех случаев смертей. Пугающий рост рака легких в последние 60 лет обсуждается с другой позиции. Там упоминается только статистика Всемирной организации здравоохранения за 1988 год, и в ней упоминается смертность женщин от рака легких, которая колоссально увеличилась: она стала в три раза больше, чем была 35 годами ранее (Die Neue Ärztliche, 28 февраля 1989). Распространенность рака груди, самого распространенного онкологического заболевания женщин, на протяжении десятилетий медленно возрастает, и прежде всего среди женщин более молодого возраста (Die Neue Ärztliche, 18 апреля 1988). Эту болезнь вытесняет с передовой позиции прежде всего рак толстой кишки – онкологическое заболевание, одинаково распространенное у мужчин и женщин (Die Neue Ärztliche, 8 марта 1988 года). Становится все более понятно, что этот рост обусловлен прежде всего изменениями в питании, прежде всего сокращением балластных веществ. Это предположение подтвердилось в ходе разных исследований с участием вегетарианцев, у которых риск рака толстой кишки оказался снижен (Die Neue Ärztliche, 20 апреля 1988). Профессор Брайтбарт из Университетской клиники Гамбург-Эппендорф сообщил на Первой ганзейской встрече дерматологов, что ни один другой вид онкологических заболеваний не возрастал так быстро, как рак кожи (злокачественная меланома). В 1970 году в его клинике был всего 21 случай, а в 1986 году уже 325случаев (Die Neue Ärztliche, 19 ноября 1987). Все чаще опасность угрожает молодым людям, средний возраст которых составляет от 30 до 40 лет.  Благодаря статистике, которую процитировал кельнский профессор Г. Д. Папе, участник рабочей группы немецкой организации по борьбе с раком и федерального отделения зубных врачей, Всемирная организация здравоохранения стала серьезно относиться к раку рта и лица. В 1965 году только у 2,4 мужчин и 1 женщины на 100000 человек имелись злокачественные новообразования во рту и в зеве. В 1985 году этот показатель составил 8,0 для мужчин и 1,9 для женщин. Несмотря на совершенствование методов лечения, существенного повышения процента выживаемости зафиксировано не было (Die Neue Ärztliche, 27 февраля 1989).
Несмотря на все уравновешивающие исследования, сегодня точно известно, что лейкемии и опухоли мозга встречаются чаще в местностях близ зданий, связанных с ядерной энергией. На это указывает официальное исследование британского Управления по переписи и проверке населения (Office of Population Censuses and Survey, Die Neue Ärztliche, 8 марта 1988).
На конференции по детским болезням уха, горла и носа (г. Эрланген) профессор Фляйшер-Петерс сообщала о явном росте частоты такого уродства как полная расщелина губы и неба (Die Neue Ärztliche, 1 декабря 1988). Возможной причиной повышения их распространенности считается повышенное принятие вредных веществ во время беременности.
Пороки развития и уродства плода, связанные с употреблением алкоголя во время беременности, сейчас встречаются в 1 случае на 300 рождений и получили в наши дни большую распространенность, чем синдром Дауна. Эти цифры обнародовал в 1989 году профессор Бирих из Тюбингена на педиатрической конференции в Майнце (Die Neue Ärztliche, 22 февраля 1989).
На Интернациональном конгрессе по аллергологии и клинической иммунологии в Монтрё (Швейцария) эксперты сошлись во мнении, что за два десятилетия в индустриализованных странах распространенность аллергии заметно возросла (Die Neue Ärztliche, 27 октября 1988 года). Причиной этого подъема они видят загрязнение воздуха.
На 16-м осеннем семинаре-конгрессе профессионального объединения немецких педиатров профессор Штёгман из Вены указал, что сегодня нейродермитом, в высшей степени мучительной кожной аллергией, страдают уже 3 процента всех детей, в то время как в старых публикациях речь шла всего о полутора процентах (Die Neue Ärztliche, 20 октября 1988 года). Хоть аллергены остались прежними, но признано, что из-за имеющихся в окружающей среде химикатов они стали более агрессивными.
Франкфуртский аллерголог Шульце-Вернингхаус сообщил в Бонне в третий День по борьбе с аллергиями, что за 50 лет заболеваемость астмой в индустриальных странах возросла в 10 раз. Он считает, что решающую роль в учащении приступов удушья сыграло изменение условий нашей жизни (Stuttgarter Zeitung, 30 мая 1988). По его подсчетам, от них страдает, к сожалению, почти каждый третий житель ФРГ.
В настоящее время в западных индустриальных странах частота психосоматических кожных болезней резко увеличивается. На 18-й ежегодной конференции Европейского общества дерматологических исследований в 1988 году профессор Коттерил подчеркивал, что раньше кожные болезни связывали прежде всего с грязью, а сегодня их приходится все больше рассматривать как «аллергическую реакцию» на внешний мир, переполненный конфликтами (Die Neue Ärztliche, 23 июня 1988 года).
Диабету способствуют неблагоприятные жизненные условия в форме богатого углеводами, но бедного балластным веществом питания вкупе с психическим напряжением и недостатком движения. Соответственно, в индустриальных странах диабет, по меньшей мере второго типа, составляющий 95 процентов всех случаев этой болезни, неуклонно идет в гору. Предпосылкой считается генетическая предрасположенность, но вероятность ее запуска в значительной мере зависит от питания. Возникающие нарушения можно временно устранить уколами инсулина, но в долгосрочной перспективе, несмотря на инсулиновые инъекции, болезнь приводит к проблемам с сосудами, некрозу конечностей, слепоте. Соответственно, решение этих проблем должно заключаться в грамотной профилактик, а не в медикаментозной терапии (Gen-Ethischer Informationsdienst, 34: 18-20, 1988).
Согласно сообщению Gen-Ethischer Informationsdienst (41: 23-25, 1989), сегодня 300 миллионов человек в год заболевают малярией, а 2-3 миллиона умирают от нее. Исследования малярии длиною в десятилетия практически не увенчались успехом. Программа по уничтожению переносчика болезни, малярийного комара, инсектицидом ДДТ привела только к тому, что у комаров сформировалась устойчивость к яду, а ко всем несчастьям добавилось еще и то, что возбудитель болезни, Plasmodium falciparum, становится все более устойчивым к используемым лекарствам (хлороквину и другим).
Мы еще отдельно поговорим о пугающем росте СПИДа в последние годы и о значительном бессилии нашей медицины перед лицом этого явления.
Возможности искусственного оплодотворения (в пробирке), которые непрерывно совершенствуются, тоже небесплатны. Врач Г. Кентених из университетской клиники Берлин-Шарлоттенбург на 47-м гинекологическом конгрессе в Мюнхене подверг жесткой критике сегодняшнюю идею «Дети любой ценой» (Frankfurter Allgemeine Zeitung, 21 Zeitung, 21 сентября 1988). Оплодотворение в пробирке не только психически очень тяжело для матери, потому что вероятность успеха составляет 25%, и каждая третья-пятая беременность кончается выкидышем – также все более очевидны становятся опасности для ребенка. В 20% случаев беременность бывает многоплодной, в 40-50% требуется кесарево сечение, после искусственного оплодотворения чаще приходится сталкиваться с внематочной беременностью и пороками сердца у ребенка, чем после естественного оплодотворения. А американские исследования в этой связи указывают на неоперабельные повреждения мозга при многоплодной беременности вследствие современных репродукционных технологий (TIME, 2 мая 1988 года).
Причины роста самоубийств среди молодежи не ясны (Die Neue Ärztliche, 8 марта 1988). Согласно американским данным, уровень самоубийств с 1950 по 1980 годы увеличился втрое, и при этом как минимум в США суицид стал второй по частоте причиной смерти молодежи.
Повышение средней продолжительности жизни требует дани. Вследствие изменения возрастной структуры определенные болезни пожилого возраста возросли в пугающих масштабах. Согласно обзору на тему болезни Альцгеймера, особенно серьезной формы старческого слабоумия (авторы – У. Шрейтер и С. Блерт, Nervenarzt 59: 73-84, 1988), в ФРГ около четверти миллиона человек страдают этой ужасной формой слабоумия (деменцией), и тенденция усиливается! В сообщении, опубликованном в Neuen Arztlichen Zeitung (24 июня 1988 года), эту болезнь даже называют «самым медленно ползущим бичом» нашего времени. Несмотря на огромные инвестиции в исследования, медицина не располагает  каузальным (направленным на причину) способом лечения этой болезни, которая встречается только у людей.
На подъеме находится целый ряд серьезных болезней. Многие болезни, на причины которых повлиять можно было бы относительно просто, до сих пор неподвластны медикаментозному лечению. С помощью лекарств можно в лучшем случае повлиять на симптомы человеческих болезней, но чаще всего они только перемещаются на другие органы. Таким образом, неизлечимость самых серьезных болезней, не свидетельствует в пользу опытов на животных, равно как и угроза новых болезней. И тут мы подошли к пятому мифу.