«ВИТА» центр защиты прав животных
Главная страница / Home    Карта сайта / Map    Контакты / Contacts


RUS        ENG
РАЗВЛЕЧЕНИЯ ЭКСПЕРИМЕНТЫ ВЕГЕТАРИАНСТВО МЕХ СОБАКИ ГУМАННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
Видео Фото Книги Листовки Закон НОВОСТИ О нас Как помочь? Вестник СМИ Ссылки ФОРУМ Контакты

ВЕГЕТАРИАНСТВО
История
Этика
Веганство
Здоровье
Экология
Еда - этичная пища
Потребление мяса и голод в мире
Человек - не хищник
Беременность и дети
Мясо - не еда
Рыба чувствует боль
Молоко жестоко
Яйца убивают цыплят
Трансген
Почему веганы не едят мёд
Религия
Cпорт
Знаменитые вегетарианцы
Этичные товары
Цитаты
Часто задаваемые вопросы
Книги
Листовки и плакаты
Сайты
Видео


О нас
Наши принципы
Как нам помочь?
Вкусное предложение: Веганская кухня
Условия использования информации
Волонтерский отдел
Часто задаваемые вопросы
Вестник Виты
Цитаты
Календарь
Как подать заявление в полицию
Форум
Контакты



ПОИСК НА САЙТЕ:

БИОЭТИКА - почтой


ПОДПИСКА НА НОВОСТИ "ВИТЫ" | RSS
Имя:
E-mail:
yandex-money
№ нашего кошелька: 41001212449697

youtube   youtube   vkontakte   Instagram
     

Листовки:

Формат Doc. 180 Kb
Формат doc. 180 Kb

Плакаты:
Плакат. Формат jpg. 180 Kb
Формат jpg. 180Kb

ЭТИКА ПИЩИ,

или

НРАВСТВЕННЫЕ ОСНОВЫ БЕЗУБОЙНОГО ПИТАНИЯ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА

Собрание жизнеописаний и выдержек из сочинений выдающихся мыслителей всех времен

Хауарда Уильямса


ОГЛАВЛЕНИЕ:

Первая ступень
Вступление
I. Гезиод
II. Пифагор
III. Сакиа-Муни
IV. Платон
V. Овидий
VI. Музоний
VII. Сенека
VIII. Плутарх
IX. Тертуллиан
X. Климент Александрийский
XI. Порфирий
XII. Златоуст
XIII. Корнаро (Cornaro)
XIV. Сэр Томас Мор (Sir Thomas More)
XV. Монтень (Montaigne)
XVI. Лессио (Lessio)
XVII. Гассендди (Gassendi)
XVIII. Франциск Бэкон (Francis Bacon)
XIX. Рей (Ray)
XX. Коулей (Cowley)
XXI. Эвелин (Evelyn)
XXII. Мильтон (Milton)
XXIII. Боссюэт (Bossuet)
XXIV. Трайон (Tryon)
XXV. Экэ (Hecquet)
XXVI. Бернар де Мандевиль (Bernard de Mandeville)
XXVII. Гей (Gay)
XXVIII. Чайн (Cheyne)
XXIX. Поп (Pope)
XXX. Томсон (Thomson)
XXXI. Гартлей (Hartley)
XXXII. Честерфильд (Chesterfield)
XXXIII. Вольтер (Voltaire)
XXXIV. Дженинз (Jenyns)
XXXV. Галлер (Haller)
XXXVI. Кокки (Cocchi)
XXXVII. Руссо (Rousseau)
XXXVIII. Линней (Linne)
XXXIX. Бюффон (Buffon)
XL. Хоксуэрт (Hawkesworth)
XLI. Пэли (Paley)
XLII. Прессавен (Pressavin)
XLIII. Бернарден де Сен-Пиерр (Bernardin de St. Pierre)
XLIV. Франклин, Говард, Сведенборг, Веслей и Гиббон (Franklin, Howard, Swedenborg, Wesley, Gibbon)
XLV. Купер (Cowper)
XLVI. Освальд (Oswald)
XLVII. Шиллер (Shiller)
XLVIII. Бентам (Bentham)
XLIX. Синклер (Sinclair)
L. Гуфеланд (Hufeland)
LI. Ритсон (Ritson)
LII. Никольсон (Nicolson)
LIII. Абернети (Abernethy)
LIV. Ламбе (Laambe)
LV. Ньютон (Newton)
LVI. Глейзе (Gleizes)
LVII. Шелли (Shelley)
LVIII. Байрон (Byron)
LIX. Филлипс (Phillips)
LX. Ламартин (Lamartine)
LXI. Мишле (Michelet)
LXII. Каухерд (Cowherd)
LXIII. Меткальф (Metcalfe)
LXIV. Грехем (Graham)
LXV. Струве (Struve)
LXVI. Даумер (Daumer)
LXVII. Циммерман и Гольтц (Zimmermann and Goltz)
LXVIII. Шопенгауер (Shopenhauer)
LXIX. Юстус Либих (Justus Liebig)

XXXIV

ДЖЕНИНЗ

1704-1787

Он писал в разных периодических изданиях и, кроме того, напечатал два тома поэм. Его главная книга носит название «Свободное исследование происхождения зла». В ней он своими оптимистическими воззрениями старается примирить наличность зла в мире. Джонсон, бывший всей своей ортодоксальности пессимистом, строго критиковал эту апологию теизма. В ярком противоречии с индифферентизмом громадного большинства людей его класса, в Дженнизе обнаруживается в значительной мере чувство справедливости и гуманности. Ряд рассуждений в его энергичных нападках на различного рода жестокости, совершавшиеся, санкционировавшиеся или извинявшиеся английским обществом или английским законом последнего столетия, но большей частью существующие и до сих пор, — логически приводит к необходимости уничтожения боен, этого источника и рассадника зла.

«Как сумел человек как кровавый тиран оправдаться перед всеобщим Отцом в бесчисленных жестокостях, учиненных им над бедными тварями, предоставленными его власти и попечению? Не малая часть человечества находит свое главное удовольствие в смерти и страдании низших животных. Еще большая часть видит в них лишь машины, полезные в разных занятиях и производствах. Возчик погоняет свою лошадь, как плотник вгоняет свой гвоздь, целым рядом ударов, и пока последние производят желаемое действие, ни тот ни другой не рассуждают о том, есть ли какое-нибудь сознание или чувство в том, на кого попадают эти удары.

Мясник опускает топор на голову быка с не большим состраданием, чем кузнец, вбивая гвоздь в подкову, и вонзает нож в горло невинного ягненка так же спокойно, как портной, продевая иглу в воротник пальто1. Если немногие, имеющие более мягкое сердце, с жалостью смотрят на страдания этих безвинных существ, то вряд ли найдется человек, которому пришла бы в голову мысль, что они имеют право на справедливость и благодарность за оказываемые ими услуги.

Смирный и ласковый пес, защищая личность и собственность своего хозяина, нечаянно разбудил его своим лаем, — и его безжалостно гонят со двора; благородный конь, носивший на себе столько лет своего неблагодарного владельца, состарился, и какая же судьба этого верного слугу? Он принужден влачить жалкие дни, запряженным в мусорную телегу, где, чем больше он напрягает остаток своих сил, тем больше ему приходится выносить ударов, чтобы избавить своего тупоумного погонщика от труда хлестать другого коня, менее послушного бичу. Иногда манежная лошадь, наученная множеству неестественных и бесполезных фокусов, продается, наконец, извозчику, который ежедневно муштрует ее за проделывание тех штучек, которым она выучилась за время продолжительной и суровой манежной дисциплины. Прибавьте к этому заключительные ужасы, ожидающие состарившихся лошадей на живодерне.

Неповоротливого медведя для развлечения толпы учат, вопреки его природе, танцевать, подкладывая под ноги раскаленное докрасна железо. Величественного быка мучают всевозможными способами лишь потому, что он отказывается нападать на своих безжалостных диких палачей2. Эти и иные бесчисленные акты жестокости, несправедливости и неблагодарности совершаются ежедневно не только безнаказанно, но даже не вызывая ни малейшего осуждения, ни даже замечания...

Если есть люди, (их очень много и в наше время), вкусы которых настолько извращены, и сердце настолько очерствело, что они находят удовольствие в бесчеловечных жертвах (мучительстве боен и кухонь) и питаются ими без угрызения совести, то на них следовало бы посмотреть, как на демонов в человеческом образе, и ожидать, что их возмездием будут такие же мучения, каким они подвергали невинных тварей ради своих развращенных и неестественных вожделений.

Страсти гнева и мщения настолько сильны в человеческом сердце, что, к сожалению, нет ничего удивительного в той жестокости в том озлоблении, с какими люди преследуют своих действительных или мнимых врагов. Но казалось бы совершенно невероятным наличие в природе такого существа, которое находило бы удовольствие в самом акте причинения боли, если бы мы на основании печального опыта не знали, что таковых не только много на свете, но что это необъяснимая склонность некоторым образом присуща природе человека3.

Мы видим, как дети смеются над страданиями, которые они причиняют попавшемуся в их руки несчастному животному. Все дикари мастера на изобретения самых ухищренных мучений, и толпа во всех странах нив чем не находит такого удовольствия, как в бое быков, кулачных поединках, казнях и вообще всяких жестоких и ужасных зрелищах… Человек вооружает петухов искусственным оружием, которого природа благодушно лишила их, и с криками торжества и ободрения смотрит, как они вонзают его в тело друг друга. Он с наслаждением следит за тем, как трепещущая лань или беззащитный заяц по целым часам, вне себя от страха и отчаяния, продолжают свой бег, пока истомленные не пожираются своими безжалостными преследователями. Он с радостью смотрит, как красавец-фазан или невинная куропатка, пораженные на лету, падают, обливаясь собственной кровью, или, может быть, погибают от ран и голода под защитой гостеприимной чащи, в которой они тщетно искали своего спасения… Вдобавок ко всему этому, люди не жалеют ни трудов, ни издержек для сохранения и разведения этих невинных животных, с единственной целью увеличить число своих жертв.

Каким именем мы бы назвали то высшее существо, все старания и желания которого были бы направлены на то, чтобы устрашать, мучить, ловить и губить род человеческий; коего высшие способности направлялись бы на раздувание вражды между людьми, на изобретение орудий разрушения, на поощрение их к уродованию и умерщвлению друг друга, коего власть над ними употреблялась бы на помощь грабящим, обманывающим доверчивых, угнетающим невинных? Как назвать того, кто без всякого повода или выгоды продолжал бы изо дня в день, не чувствуя ни жалости, ни угрызений совести, мучить подобным образом человечество, всячески стараясь в то же время сохранить жизнь людей и помочь их размножению только ради увеличения числа жертв своей злобы? Какое достаточно презрительное имя могли бы мы придумать для такого существа? Между тем если мы беспристрастно рассмотрим поведение людей, то должны будем признать, что их положение по отношению к животным как раз такое».


XXXV

ГАЛЛЕР

1708-1777

Основатель новейшей физиологии родился в Берне. В 1723 году он поехал в Тюбинген изучать медицину, а впоследствии переселился в Лейден, где в ту пору гремела слава знаменитого Бергаве. Двенадцать лет спустя Галлер получил место врача при госпитале в Берне, но вскоре после этого был приглашен курфирстом ганноверским на кафедру анатомии и хирургии в Геттингенский университет.

Галлер оставил необыкновенно много ученых сочинений. С 1727 по 1777 г. он издал около 200 трактатов. Его большой труд «Основы физиологии человеческого тела» есть важнейшее из сочинений по медицине или, по крайней мере, по анатомии и хирургии, какое существует до сих пор. Его же «Анатомические фигуры» представляют изумительно точные, превосходно гравированные изображения различных органов человеческого тела. Сочинения Галлера вообще отличаются необыкновенной ясностью слога и точностью, а равно и глубиной исследований.

Мы желали бы на этом остановиться, но уважение к истине заставляет нас прибавить, что слава этого ученого, как ни велик блеск ее в науке, запятнана, по крайней мере, в наших глазах, страшными муками, которым он подвергал невинных существ, приносимых им в жертву на алтаре эгоистичной и бессердечной науки.

Одно только можно сказать в оправдание бесчувствия, с которым он относился к страданиям животных: это то, что в его время бесполезность этих чудовищных экспериментов не была еще доказана долгим опытом, как она доказана в наше время; и понятия о высшей нравственности не были еще так распространены, как теперь. Между тем, и в настоящее время, после всех гуманных учений, которые проповедывались за последнее столетие, со времени смерти Галлера, десятки тысяч лошадей, оленей, собак, кроликов и других животных хладнокровно подвергаются самым ужасным пыткам во всех европейских анатомических кабинетах. Научная жестокость Галлера не мешает нам сослаться на следующее его свидетельство как физиолога, которое должно иметь известный вес в глазах его современных последователей и представителей:

«Описанная мною пища, говорит он, не заключающая в себе мяса, полезна для здоровья; она вполне питательна, содействует продлению жизни и предупреждает или исцеляет болезни, берущие свое начало в едкости или других вредных свойствах крови».


XXXVI

КОККИ

1695-1758

Может показаться очень странным, что в Южной Европе (где и климат, и почва, по выражению Виргилия, соединились, чтобы сделать гуманный способ питания более доступным, чем в наших холодных краях) последователей проповедников вегетарианства было необыкновенно мало. Между тем, если опыт и наука достаточно доказали, что растительная пища полезна для здоровья даже в холодных странах, то очевидно, что она должна быть тем полезнее для народов, живущих ближе к экватору.

Италия, давшая Сенеку, Корнаро и Кокки, менее заслуживает упрека в этом отношении, чем западный полуостров; тем не менее, и этому «раю Европы» остается еще заслужить достославный титул «рая мира» и загладить (если это возможно) жестокое и бесполезное проливание невинной крови.

Антонио Кокки, знаменитый профессор медицины и хирургии, был в свое время известен и как физиолог. Он родился в Беневенто и, прежде чем избрать медицинское поприще, посвятил несколько лет на изучение древних и новейших европейских языков. Знание английского языка помогло ему вступить в сношение со многими из английских ученых, и с некоторыми из них он встретился при посещении своем Лондона. По возвращении в Италию он сделался профессором медицины в Пизе, но вскоре перешел оттуда во Флоренцию, где получил кафедры анатомии и философии. Флоренция обязана ему своим ботаническим сообществом, которое он учредил с содействием Микели. Кокки оставил много сочинений.

В его труде «О греческих хирургических книгах» заключаются весьма ценные извлечения из греческих научных сочинений, нигде дотоле не напечатанных. Из других его трудов заслуживает внимание «Трактат об употреблении холодных бань в древности». Трактат этот дает своему автору право на место в нашем труде. Он был напечатан во Флоренции под заглавием «Пифагорейская пища». Д-р Кокки начинает этот небольшой трактат похвалой и защитой самосского реформатора и его радикальной реформой пищи. Он цитирует греческих и латинских писателей, а в особенности древнеримские законы, фаннийские и ликинийские и затем прибавляет:

«Истинная и прочная сила тела есть результат здоровья, которое лучше сохраняется сочной, растительной умеренной и мягкой пищей, чем спиртуозной, обильной и жесткой, как мясо; а самыми ценными плодами здорового тела бывают ясный ум и желание подавлять в себе вредные наклонности и обуздывать неразумные страсти».

Кокки ссылается на примеры греков и римлян в доказательство того, что растительная пища не уменьшает в человеке мужества и силы:

«Зная, как неосновательно общепринятое мнение, будто для здоровья полезна животная пища, а растительная вредна, я всегда считал нужным восставать против этого мнения, основываясь как на опыте, так и на тонком знании естественных условий, почерпнутом мною в науке и в беседах с великими людьми. Убедившись теперь, что это твердое мое убеждение разделяется авторитетными учеными и медиками, я счел своим долгом ознакомить публику с основаниями пифагорейской системы питания, которую медицина признает полезною, как лекарство, и в то же время благоприятствующей чистоте нравственности, умеренности и здоровью человека. Растительная пища допускает вместе с тем и гастрономические удовольствия, если к выбору и приготовлению ее будет приложено надлежащее искусство и знание; а плодородие и естественное богатство нашей прекрасной страны уже сами собою приглашают нас к такой пище. Меня побудило избрать этот предмет также и желание послужить реформаторам пищи, которые, наверное, не нашли бы, насколько мне известно, ни одной книги, написанной исключительно на эту тему и объясняющей с надлежащей точностью и полнотой происхождение и доказательство пифагорейского учения о пище».

Впрочем, существенным мотивом издания этого трактата было желание доказать право самосского реформатора на признательность людей: «Я желал показать, — говорит автор, — что Пифагор, великий проповедник растительной пищи, был вместе с тем и великим физиком и медиком, что ни в ком чувство гуманности не было так тонко развито, как в нем; что он был мудрый и опытный человек, и мотивы его усилий изменить образ жизни людей вытекали не из суеверия, а из желания улучшить здоровье и обычаи человечества».


XXXVII

РУССО

1712-1778

Немногие биографии знаменитых писателей известны нам так полно и подробно, как жизнь Руссо, этого красноречивейшего из французских писателей. Действительно, никто из вожатых мысли, за исключением великого отца латинской Церкви, св. Августина, не открывал нам так полно своей внутренней жизни, со всеми ее ошибками и слабостями (подчас поразительными), а равно и лучших сторон своего характера, как Руссо; и мы не знаем, оплакивать ли слабости или восхищаться искренностью автобиографа.

Жан-Жак Руссо, сын женевского купца, имел несчастье лишиться матери в очень раннем возрасте. Недостаток материнских забот и попечений, быть может, и был источником его позднейших заблуждений. После короткого пребывания в школе он был отдан в учение к граверу, грубый характер которого подействовал как нельзя вреднее на нервный темперамент чуткого ребенка. Побои принудили его к побегу, и он нашел себе убежище у г-жи Варенс, швейцарской католички, занимающей видное место в первой части его «Исповеди». Под влиянием ее расположения и красноречивых аргументов учителей Туринской гимназии, куда она поместила его, молодой Руссо отрекся от протестанства и принял, по крайней мере формально, учение католицизма. Исключенный из гимназии за то, что отказался от поступления в духовное звание, он поступил в услужение в частный дом, т. е., в лакеи. Но он не долго оставался в этом положении, возвратив себе протекцию г-жи Варенс, жившей в Шамбери. С 1740 г. и по 1745 г. он вел скитальческую и нельзя сказать, что примерную жизнь. Он был учителем в Лионе, а потом служил секретарем во французском посольстве в Венеции. В 1745 г. он приехал в Париж, где стал зарабатывать себе средства к жизни перепиской нот. Около того времени он познакомился с Луизой Левассер, дочерью своей квартирной хозяйки, и вступил с ней в прочную, но несчастную связь.

В 1748 г., будучи уже 36 лет, Руссо познакомился в доме г-жи Д’Эпине, с издателями «Энциклопедического словаря», Даламбером и Дидро, которые пригласили его писать статьи о музыке и о других предметах в этой первой из популярных энциклопедий. Первым его самостоятельным вкладом в литературу был этюд по вопросу: «Благоприятствует ли прогресс наук и искусств человеческой нравственности?» Он отвечает на этот вопрос отрицательно. За это произведение он получил премию Дижонской академии. Следующим его произведением была «Речь о неравенстве между людьми». В этом труде, служившем прелюдией к его более обширному «Общественному договору», Руссо отстаивает мнение натуралистической школы, если можно так назвать ее, утверждавшей, что идеалом, к которому должно стремиться человечество, есть первобытное состояние. Гораздо легче было защищать тот тезис, что все люди родятся с одинаковыми правами. В этой «Речи» за родом пищи признается важное значение в связи с общим благосостоянием.

В 1759 г. вышел роман «Юлия, или Новая Элоиза», возбудивший необычайный интерес. Важнейшее же из сочинений Руссо, «Эмиль, или Воспитание», вышло тремя годами позже. В нем он излагает свои взгляды на интереснейший из вопросов, занимающих умы людей: на воспитание юношества. Первая часть этой книги почти безусловно превосходна и полезна; последняя же более доступна критике, но не в том отношении, в каком она преследовалась тогдашними властями, несправедливо признававшими это сочинение безнравственным и противорелигиозным.

Руссо начинает с изложения нового и более разумного способа ухода за младенцами, соглашаясь во многих частностях с методом своего предшественника Локка; и протест его против неразумного воспитания детей не остался напрасным, по крайней мере, в некоторых отношениях. В высших сферах общества матери начали сознавать зло, причиняемое обычаем отдавать детей кормилицам, вместо того, чтобы кормить их собственной грудью, и стали также покидать нелепый обычай пеленать их. Не остался без действия и протест его против бесчеловечной строгости родителей и школьных учителей, хотя надлежащие плоды он начал приносить лишь гораздо позже. Руссо восстает и против неисчислимого вреда, приносимого юношеству почти всеобщим обычаем прививать ему в детстве суеверные понятия и представления, которые укореняются с возрастом, как бы в силу естественного развития. Но важнейшим и самым еретическим из всех его нововведений в воспитание, несомненно, был совет кормить детей растительной пищей.

Издание этого трактата о воспитании навлекло на автора бурю презрений и гонений. Появившийся вскоре «Общественный договор» еще подлил масла в огонь. Наши, что он подкапывается под политические и общественные традиции, как «Эмиль» подкапывался под педагогические предрассудки почтенного прошлого. Руссо был принужден бежать из Парижа и искать убежища на женевской территории. Но тамошние власти, забыв старинную репутацию страны свободы, отказали ему в нем, и он должен был бежать в Невштатель, находившийся в ту пору под прусским владычеством. Там его приняли хорошо. Из Невштателя он отвечал на нападки архиепископа парижского и написал письмо женевским правителям, сложив с себя звание гражданина этого города. Он издал также «Письма с горы», в которых строго осуждал гражданскую и церковную администрацию своего родного кантона. Все эти поступки не могли расположить в его пользу правителей народа, у которого он нашел себе приют. Восстановив, наконец, против себя все правительства европейского материка, он охотно принял предложение Давида Юма искать убежища в Англии, прибыл в Лондон в 1766 г. и поселился в деревне, в Дербишире. Однако он недолго пробыл в этой стране.

Следующие восемь лет своей жизни Руссо провел в сравнительной безвестности, переезжая из одного места в другое в окрестностях Парижа. Большая часть его досугов этом уединении посвящалась садоводству и ботанизированию. В это время он познакомился с Бернарденом-де-Сен-Пьером, своим восторженным поклонником, обессмертившим себя романом «Павел и Виргилия». Конец жизни Руссо наступил внезапно. Лишь за нисколько месяцев перед тем, он поселился в деревенском домике, подаренном ему одним из его многочисленных аристократических друзей и поклонников. Однажды утром, почувствовав себя дурно, он попросил жену отворить окно, дабы он мог «в последний раз взглянуть на зеленые поля», и, выражая свой восторг при виде прелестного пейзажа и голубого неба, вдруг упал ничком и испустил дух. Согласно его желанию, тело его было предано земле на островке среди озера, в Вермонвильском парке, самом подходящем месте для последнего успокоения красноречивейшего из поклонников природы.

Характер этого человека вполне открывается нам в его «Исповеди», написанной отчасти во время его кратковременной эмиграции в Англии. В этом, как и в других своих произведениях, он выказывается человеком с необыкновенно чуткой душой.

Что бы ни говорили против Руссо его многочисленные враги, все согласны с тем, что он был человеком с хорошими импульсами и природной» наклонностью к гуманности, развитою чтением и размышлением.

В своей теории воспитания юношества он красноречиво доказывает важность растительной пищи:

«Как на одно из доказательств того, что мясная пища не свойственна человеку, можно указать на равнодушие к ней детей и на предпочтете, которое они всегда оказывают овощам, молочным блюдам, печеньям, фруктам и т. п. Чрезвычайно важно не искажать этого природного вкуса и не делать детей плотоядными, если не ради их здоровья, то хотя бы ради их характера, потому что, чем бы это ни объяснялось, а достоверно, что большие охотники до мяса вообще бывают людьми жестокосердыми. Наблюдение это подтверждалось во всех странах и во все времена. Дикари вообще жестоки, и эта жестокость имеет своим источником не природу их, а пищу. Они ходят на войну, как на охоту, и поступают с людьми, как с медведями. Важные преступники, готовясь к убийству, пьют кровь, чтобы закалить себя5. Гомер представляет циклопов, евших мясо, страшными чудовищами, а лотофагов (питавшихся лотосом) — таким приятным народом, что всякий, кто имел с ними дело, тотчас забывал все, даже свою родину, и оставался жить с ними».

Здесь Руссо приводит в вольном переводе значительную часть «Опыта» Плутарха. Он особенно настаивает на том, чтобы дети с раннего возраста приучались к простой пище.

«Чем более мы удаляемся от природного состояния, тем более утрачиваем свои естественные вкусы; вернее, привычка делается нашей второй натурой, которою мы так хорошо заменяем первую, что никто из нас не может уже разобраться в этой первой. Из этого следует, что самые естественные вкусы должны быть также и самыми простыми потому именно, что они изменяются всего легче; тогда как, изощренные и раздраженные нашими прихотями, они облекаются в форму, которая более не изменяется. Человек, не принадлежащей ни к какой стране, без труда применится к обычаям какой бы то ни было страны; но человек, принадлежащей к одной стране, не может привиться к другой. Первою нашею пищей бывает молоко; мы только постепенно приучаемся к острой пище; вначале она нам противна. Пиры первых людей состояли из плодов, овощей, трав и, наконец, жареного мяса без приправ и соли. Дикарь, пробующий в первый раз вино, делает гримасу и выплевывает его: и даже из нас, кто не пробовал до двадцати лет спиртных напитков, тот не может потом приучиться к ним. Никто из нас не стал бы пить водки, если бы нам не давали в детстве вина. Словом, чем проще наши вкусы, тем легче применяемся мы ко всякой пище; отвращение обыкновенно возбуждают в нас составные кушанья. Видано ли, чтобы кто-нибудь чувствовал отвращение к воде или хлебу? Вот вам указание природы! Вот что должно быть нашим правилом! Постараемся как можно долее сохранять первобытные вкусы ребенка. Пускай пища его будет самая простая и несложная, дабы он не приучался к приправам, не вырабатывал себе исключительного вкуса... Я наблюдал иногда за людьми, для которых вкусный обед был делом важным; просыпаясь утром, они уже думали о том, что они будут есть в этот день, и описывали обед с большею точностью, чем Полибий описывает битву. Я находил, что все эти так называемые взрослые люди были сорокалетними детьми, лишенными бодрости и устойчивости. Жадность есть порок сердец, лишенных содержания. Душа обжоры вся заключается в его нёбе. Он живет для того только, чтобы есть: при тупости своих способностей, он только за столом бывает на своем месте; он умеет судить только о блюдах. Оставим за ним эту роль без сожаления; для него, как и для нас, лучше, чтобы он занимал эту роль, нежели всякую другую».

В «Юлии, или Новой Элоизе», описывая свою героиню, он говорит, что она предпочитала невинную пищу:

«Хотя обеды ее были роскошны, но она не любила никакого мяса.Обычный стол ее состоял из превосходных блюд из овощей, яиц, сливок, фруктов; и, если бы не рыба, которую она любила, то она была бы настоящей пифагорейкой».

Хотя Руссо и не придерживался строгого воздержания от мяса, но он с восторгом говорит о своих простых обедах, из которым мясо бы, по-видимому, почти исключено; хотя он ел его на пышных пирах у своих великосветских поклонников.

«Кто может описать, кто может понять прелесть этих обедов, состоящих из ломтя хлеба, вишен, сыра и немного вина. Какою чудною приправою служили к этому дружба, доверие и благодушие!»


XXXVIII

ЛИННЕЙ

1707-1778

Карл Линней, знаменитый шведский натуралист, достиг своей бессмертной славы главным образом наперекор своим близким и условиям своего положения. Пророчества не всегда сбываются. Ярким примером тому служат мнения учителей Линнея, считавших его безнадежным «тупицей» и предсказывавших, что он останется ничтожеством в умственном отношении. Они советовали даже его родителям отдать его в обучение какому-нибудь ремеслу.

Прослушав в продолжение одного года лекции в Лундском университете, где он имел доступ к хорошей библиотеке и к естественноисторическим коллекциям, он перешел в Упсальский университет. Там, будучи вынужден удовлетворять все свои желания и потребности на получаемую ежегодно от отца субсидию в размере около 70 рублей, он отчаянно боролся против почти непреодолимых препятствий, которые ставила перед ним крайняя нищета, часто позволявшая ему есть не более одного раза в сутки. Ему было в ту пору двадцать лет. Наконец, благодаря гостеприимной дружбе профессора ботаники и небольшому заработку уроками, Линней получил возможность посвятить себя великому делу всей своей жизни. Планы важных трудов, которые впоследствии он напечатал, были набросаны им в доме этого друга, профессора Рудбека. В 1731 году университет командировал Линнея на исследование лапландской флоры. За пять месяцев он прошел, один, с небольшим запасом провизии, около 4000 миль. Плодом этой многотрудной экспедиции была его книга «Лапландская флора».

Три года спустя Линней с какими-нибудь полутораста рублями в кармане, накопленными с большим трудом, отправился искать университет, где бы можно было получить степень доктора медицины, чтобы иметь возможность зарабатывать практикой средства к жизни. Он нашел то, чего искал, в Голландии, где ему был сделан радушный прием. В это же время он посетил Англию, где осмотрел ботанические коллекции Оксфорда и Эльтгэма, по-видимому, не удовлетворившие шведского ученого. По возвращении в Швецию, будучи уже тридцати одного года, он начал свою врачебную практику и в то же время был назначен правительством лектором ботаники и минералогии в Стокгольме. Имя его получило европейскую известность. Он вел переписку с некоторыми из первейших светил науки. Книги и коллекции присылались к нему со всех сторон; ученики его сообщали ему результаты своих исследований в самых разнообразных странах. Упсальский университет предложил ему кафедру медицины, и вскоре после того к его действительным достоинствам и отличиям прибавилось еще пустое, чисто внешнее отличие: он получил дворянское достоинство.

Плоды его гения и трудолюбия в продолжение двадцати лет, с 1740 г., были весьма обильны. Кроме « Systema Naturae » и « Species Plantarum » , двух своих важнейших сочинений, он написал множество диссертаций, которые собрал впоследствии под общим заглавием « Amoenitates Academicae »(«Академические наслаждения»). Все, что он писал, принималось ученым миром с величайшим уважением. После его смерти весь Упсальский университет явился отдать последний долг его памяти. Шестнадцать докторов медицины, его бывших учеников, держали кисти покрова, и вся страна оделась в траур.

Научными заслугами Линнея была точность и сжатость классификации. Он привел в некоторого рода порядок хаотические и педантические системы своих предшественников, чересчур многословные и обремененные классами и названиями. Если ботаника и до сих пор носит характер излишнего педантства, то виновен в этом не Линней, а его преемники. Свидетельство этого ученого в пользу вегетарианства коротко, но сильно:

«Этот род пищи (плоды и мучнистые) наиболее соответствует потребностям человека, что подтверждается сравнением с дикарями, питающимися растительной пищей, обезьянами, некоторыми четвероногими, по устройству тела наиболее аналогичными с человеком, и, наконец, подтверждается самим строением человеческих рук, рта и желудка».


XXXIX

БЮФФОН

1707—1788

Замечательный пример извращения логики (кстати сказать, нередкий в истории человеческой мысли) представляет нам этот знаменитый французский ученый в своей «Естественной Истории»,— произведении в высокой степени интересном по красоте слога и по подробному и вообще точному описании характера и привычек различных видов животных; но в строго научном отношении, небезусловно, авторитетном. Ярко изобразив низкое положение плотоядных в природе и немаловажное зло, проистекающее из плотоядности человека, Бюффон, тем не менее, по странному извращения фактов сравнительной физиологии, записывается в число защитников этого противоестественного для человека способа питания. Но факты сильнее предрассудков, и наивные признания самого Бюффона, который мы приводим ниже, достаточно говорят сами за себя:

«Человек, говорить он, мастерски умеет пользоваться своею властью над животными. Он выбрал из них тех, мясо которых находит вкусным, и сделал из них своих домашних рабов. Он расплодил их более, чем сделала бы это природа. Он развел бесчисленные стада и своими заботами о расположении их как бы6 приобрел право приносить их в жертву себе. Но он заходит в этом праве гораздо далее своих нужд, так как независимо от тех видов животных, которые он подчинил себе и которыми располагает по произволу, он ведет войну также и с дикими животными, и с птицами, и рыбами. Он не ограничивается даже животными того климата, в котором обитает, а ищет себе пищи и в других странах, и даже в отдаленнейших морях. Для удовлетворения его невоздержности, его требующих разнообразия аппетитов как будто мало всей природы.

Человек, один, потребляет и, поглощает более мяса, чем все остальные животные вместе. Стало быть, он величайший истребитель, ине столько по необходимости, сколько по злоупотреблению. Вместо того, чтобы пользоваться своими средствами умеренно и распределять их равномерно; вместо того, чтобы восстановлять соразмерно разрушению, созидать соразмерно уничтожению, богатый человек полагает всю свою славу в потреблении, всю свою пышность в уничтожении в один день, за своим столом, более даров земных, чем сколько необходимо для пропитания нескольких семейств. Он злоупотребляет своею силой в отношении не только животных, но и существ одного с ним рода, которые голодают, томятся в нищете и работают лишь для удовлетворения ненасытных аппетитов и еще более ненасытного тщеславия одного человека, который, губя других голодом, самого себя губить излишествами.

А между тем человек мог бы питаться растительностью, как и другие животные. Мясо не питательные зерен или хлеба. Истинно-питательное вещество, — то, которое содействует питанию, развитию, росту и поддержанию жизни в теле, —заключается не в сыром материале, из которого, по-видимому, состоит мясо или растение, а в органических молекулах, которые содержатся в том и другом; ибо бык, питаясь травой, приобретает столько же мяса, сколько и человек или животные, питающаяся мясом и кровью... Существенный источник питания один и тот же: быка, человека и всех животных питает одно и то же вещество, одни и те же органические молекулы... Из того, что мы сказали, следует, что человек, желудок и внутренности которого не обладают большою силой сравнительно с размерами его тела, не может питаться просто травой. Но доказано фактически, что он вполне, может существовать, питаясь хлебом, овощами и зернами растений, так как мы знаем целые народы и классы людей, которым религия воспрещает употреблять в пищу каких бы то ни было живых существ».

Изо всего этого, казалось бы, прямой вывод должен быть тот, что пища, которой придерживаются более богатые классы общества, вовсе не необходима человеку. Но, к несчастью, Бюффон почему-то считает себя обязанным стать, в конце концов, на сторону потребителей мяса, и, вопреки своим вышеприведенным признаниям, которые должны казаться простому уму убедительными доводами в пользу отречения от мясной пищи, — он прибавляет, противореча самому себе: «Но примеры эти, хотя бы и подкрепленные авторитетом Пифагора (и многими позднейшими, не менее авторитетными голосами,— мог бы он прибавить) и восхваляемые иными медиками, слишком склонными к преобразованию пищи, не убеждают меня. что человеческое здоровье и распространение человеческого рода выиграли бы от питания одними овощами и хлебом. Тем более есть причины сомневаться в этом, что бедное сельское население, вынуждаемое к такому питанию роскошью и безумной расточительностью городов, хиреют и умирают раньше, чем люди среднего класса, которым равно неизвестны, как и недостаток питания, так и излишества7».

Клеймя в последующих словах жестокость хищных животных, Бюффон, сознательно или нет, клеймит и плотоядного человека:

«После человека величайшими истребителями являются животные, питающиеся только мясом. Они в одно и то же время враги природы и соперники человека».


XL

ХОКСУЭРТ

1715-1773

Хоксуэрт наиболее известен как издатель «Авантюриста», газеты, выходившей два раза в неделю в 1752- 54 г. Джонсон Уортон и другие были его сотрудниками в этой газете, первом из периодических изданий, решившемся восстать против варварства «спорта». Статьи Хоксуэрта об этом предмете представляют поразительный контраст с обычным тоном и практикой его современников, да, кстати сказать, и наших.

В 1761 г. он издал сочинения Свифта с его жизнеописанием, заслужившим одобрение Джонсона, и в этой именно книге заключаются мысли, дающие издателю ее право на место в нашем труде. В 1773 году английское правительство поручило ему составить историю путешествия капитана Кука. Он же перевел «Приключения Телемака» Фенелона. Редко кто осуждал с такой силой грубость общепринятой системы питания, как Хоксуэрт. Он выражает свое отвращение совершенно в духе Плутарха:

«К числу ужасных и отвратительных образов, с которыми мы так часто свыкаемся, принадлежат те, которые связаны с животной пищей. Люди, с отвращением отворачивающиеся от трупа животного, обглоданного птицами или червями, должны сознаться, что только привычка делает их способными выносить вид разрубленных кослей и мяса трупов, ежедневно подаваемых им на стол. Человеку не мешало бы спросить себя, размышляя о множестве жизней, загубленных ради поддержания его жизни, выфкупает ли он чем-нибудь эти жертвы, уравновешивает ли их своими добрыми делами, своим содействием высшему счастью более разумных существ?


XLI

ПЭЛИ

1743-1805

За исключением Джозефа Бутлера, Пэли едва ли не наиболее интересный и талантливый из английских католических теологов. Он заслуживает внимания социальных реформаторов как один из очень немногих писателей этого многочисленного класса, серьезно задумывающийся над трудностью согласовать общепринятую диететику с высшими нравственными и религиозными инстинктами; и, как моральный философ он имеет право на место в нашем труде.

Сын сельского учителя, Пэли начал свою карьеру учителем в Гринвичской академии. Потом он поступил в Кембриджский университет и был избран впоследствии студентом высшего класса в своей коллегии. Лекции о моральной философии, читанные им в университете, заключают в себе зачатки полезнейших их его сочинений. Пройдя обычные предварительные стадии, он был назначен, наконец, архиепископом.

Важнейшим из трудов Пэли были «Основы нравственной и политической философии». Он основывает нравственные обязательства на началах пользы. на том дже многозначительном соображении он основывает и в политике обязанности правителей и управляемых и, руководствуясь этим принципом, утверждает, что, если оказывается правительство подкупным или пренебрегает общественной пользой, то управляемые должны сменить его, хоты бы законность происхождения его власти никем не оспаривалась. «Конечная цель государственной политики, говорит он, должна бы состоять в достижении счастью наибольшего числа людей». Относительная смелость некоторых из предъявляемых им требований к правительству немало встревожила политических и церковных сановников его времени, а сочувствие к программе Клэксона и «фанатиков», как называлась в ту пору ничтожная кучка реформаторов, домогавшихся отмены невольничества, было мало способно смягчать впечатление, произведенное его политической философией.

В «Естественной теологии», лучшем из его богословских произведений, он старается доказать благую цель творения, основываясь на наблюдении различных явлений природы и жизни. Каков бы ни был результат его попыток, но нельзя отрицать его искусства и красноречия в защите своих тезисов; по меньшей мере, книга его свидетельствует об огромном запасе физиологических и анатомических знаний. Сэр Дж. Мэкинтош справедливо называет ее «изумительным трудом человека, который на седьмом десятке изучил анатомию, чтобы писать о ней».

Но для нас представляет наиболее интереса его «Основы нравственной и политической философии». Пэли справедливо полагает, что личная нравственность человека находится в большой зависимости от установленных обычаев; «образ жизни, как он выражается, зависит от того, как сложились наши привычки».

«Право есть мясо животных — это совсем другое дело, чем то право, о котором мы выше говорили (есть растительные продукты земли). Необходимо найти какое-нибудь оправдание страданий и потерь, которые мы причиняем живым существам, лишая их свободы, увеча их тела и, наконец, отнимая у них жизнь ради нашего удовольствия или удобства. Мотивы, обыкновенно приводимые в оправдание этого обычая, следующие: многие рода животных созданы таким образом, что должны питаться другими животными9; а отсюда, по аналогии, можно вывести заключение, что и человеческой расе предназначено питаться другими животными; они заполонили бы землю, если бы им было предоставлено плодиться неограниченно, и вытеснили бы человека10; и, наконец, они вознаграждаются за свои страдания нашими попечениями о них.

На это можно возразить, что предполагаемая аналогия представляется очень спорной. Плотоядные животные не имеют возможности поддерживать свою жизнь другим способом, мы же имеем такую возможность, так как весь человеческий род мог бы существовать, питаясь исключительно фруктами, стручковыми растениями, травами и кореньями, как питаются ими многие индийские племена11. Два другие мотива, которые еще бы могли иметь некоторое основание, если бы не было несомненно, что употреблении людьми исключительно растительной пищи большая часть тех животных, которые погибают теперь ради нужд нашего стола, никогда не рождалась бы12, и, во всяком случае, эти соображения не дают нам права на жизнь других животных в той мере, в какой мы присваиваем его себе. Какая может быть, например, конкуренция между нами и рыбами в их стихии, и в чем состоят наши попечения о них?

Трудно было бы подыскать в законах природы какие-нибудь аргументы в защиту нашего права на мясную пищу. В подтверждение этого права нам необходимо сослаться на Библию. При создании Адама, ему и его потомству было предоставлено в пищу «всякое зелие травное» и более ничего. Впоследствии первоначальный дар был распространен и на мясо животных: «И всякое движущееся, еже есть живо, вам будет в снедь: яко зелие травное дах вам все»; но это было уже после потопа. Допотопным же людям, насколько вам известно, не давалось такого позволения, но воздерживались ли они от мясной пищи, — это другой вопрос. Писание говорит, что Авель был пастух, а к чему могли служить ему его овцы, кроме как к пище, — это трудно решить (если только не для жертвоприношений). Не было ли между допотопными людьми таких сект, которые строго воздерживались от мясной пищи, и не принадлежал ли к ним Ной со своею семьей? Невероятно, чтобы Бог разрешил обычай, который никогда никем не оспаривался»13.

Все это относится к нравственной стороне вопроса. Что же касается до социальной и экономической, то здесь Пэли, не стесняемый более своим званием, говорить решительнее. В главе «0 населении и продовольствии» мы читаем:

«Благодаря тому, что религия запрещает туземцам Индостана употреблять другую пищу, кроме растительной (да и той они требуют мало, за исключением риса, который страна производить в изобилии) и благодаря еще тому, что в жарком климате люди почти не имеют других нужд, кроме пищи, — эти страны густо населены, несмотря на несправедливости деспотического правительства и на волнения непрочно установленного порядка. Если бы какое-нибудь преобразование или так называемая «утонченность нравов» породили у этих пародов вкус к мясной пище, какой господствует, например. среди аравийских орд; превратили бы в пастбище рисовые поля; научили бы их считать мясную пищу необходимой для жизни, — то от одной этой перемены население поредело бы в несколько лет, и продолжало бы редеть, невзирая ни на каше законы, ни на какие даже улучшения в его гражданском положении. В Ирландии только простота народной жизни поддерживает населенность страны, несмотря на все недостатки полицейского, промышленного и торгового ее положения... Рядом с образом жизни, следует принимать в расчет количество требуемых съестных припасов, местного ли производства или привозных, так как мы взяли эти условия в основание, приступая к рассмотрению причин более или менее густого народонаселения. Если мы будем измерять количество припасов по числу людей, здоровье и силы которых они должны поддерживать, то количество это, при данном качестве и пространстве почвы, которая должна произвести его, будет в значительной мере зависеть от рода провизии. Участок земли, способный прокормить мясною пищей всего десять человек, прокормить зерном, кореньями и молоком, по меньшей мере, вдвое большее число.

Первым ресурсом дикаря служило мясо диких животных; а так как этот род пищи добывается в наименьшей пропорции сравнительно с другими родами, то земли, принадлежащие диким племенам, бывают относительно малонаселенны. Следующим шагом было скотоводство, значительно увеличившее запасы провизии. Последним же и важнейшим улучшением было земледелие, или искусственное разведение хлебных зерен, съедобных растений и кореньев. Это открытие, изменив качество человеческой пищи, увеличило в то же время в огромной мере ее запасы. В виду того, что населенность страны подчиняется количеству доступных ей съестных припасов, ничто не влияет так на положение народа, как род и качество пищи, введенной в страну случаем или обычаем. В Англии, несмотря на значительное расширение в последнее время площади пахотной земли разработкою пустошей, и па успехи, сделанные землепашеством, незаметно соответственного увеличения народонаселения; и причину этого, мне кажется, следует искать в более обще-распространенном потреблении мяса в этой стране. Многие классы народа, питавшиеся в прошлом столетии почти исключительно молоком, кореньями и овощами, требуют в настоящее время ежедневной и значительной порции мяса. В виду этого, большая пасть плодороднейшей земли обращена в пастбища. С другой стороны, большое количество хлеба, потреблявшееся непосредственно людьми, идет теперь на откармливание овец и быков. Количество жизненных припасов таким образом уменьшилось, и выгода от улучшения почвы теряется, вследствие свойства продуктов.

Это соображение учит нас, что вообще землепашество более, чем скотоводство, заслуживает быть предметом государственных забот и поощрений, потому что плоды первого способны поддерживать жизнь большего числа людей, нежели продукты второго. Другое соображение, говорящее в пользу землепашества, состоит в том, что оно дает занятие гораздо большему числу рук. Вообще, скотоводство свойственно нациям или мало цивилизованным, как среднеазиатские племена, или же таким, которые, как испанская, приходят в упадок, вследствие роскоши и праздности».

В другом месте Пэли замечает, что «роскошь в одежде и домашней обстановке предпочтительнее роскоши в пище, потому что предметы первой бывают более продуктами человеческого искусства, и труда, нежели предметы второй».


XLII

ПРЕССАВЕН

1750

Выдающийся хирург в Лионе, где он профессорствовал при медицинской хирургической академии и где собрал обширный анатомический музей. Когда разыгралась революция 1789 г., он сделался горячим сторонником ее и занимал пост муниципального офицера и прокурора коммуны в день лионских казней, назначенных по распоряжению трибуналов 9 сентября 1792 г. Прессавен вмешался в дело и успел спасти нескольких из осужденных. В национальном конвенте, в который он был избран депутатом, он подал голос за казнь короля; в других случаях он восставал против чрезвычайных мер крайних революционеров и в сентябре 1793 г. был исключен из общества якобинцев. В 1798 г. он был назначен членом совета пятисот от департамента Роны. День его смерти остался, по-видимому, невыясненным.

Главные его сочинения следующие:

«Трактат о нервных болезнях»; «Трактат о венерических болезнях, в котором указывается новее средство»; последнее и самое важное, — «Искусство продолжить жизнь и сохранить здоровье». Оно было переведено на испанский язык и издано в Мадриде.

Прессавен следующим образом высказывает свои убеждения относительно роковых последствия мясоедения:

«Мы не может сомневаться в том, что, если бы человек всегда ограничивался употреблением в пищу того, что назначено для его органов, то теперь бы ему не пришлось сделаться жертвой тех бесчисленных болезней. которые сводят в могилу столь многих людей в то время, когда, судя по возрасту, им остался бы еще долгий срок жизни. Другие животные, напротив, почти все доживают свой век, не испытывая никаких болезней. Я говорю о тех, которые живут на воле; потому что животные, закабаленные нами для наших потребностей (действительных или мнимых) и называемые нами домашними, разделяя с нами наказания за наши злоупотребления, испытывают почти то же изменение в своем телосложении и подвергаются бесчисленному множеству болезней, от которых избавлены дикие животные.

Выйдя из рук природы, люди долго жили, не думая об уничтожении живых существ для утоления своего голода. Это, без сомнения, были те счастливые времена, когда древние поэты описывали нам под названием золотого века. В действительности, человек, будучи от природы кроткого нрава и питаясь растительной пищей, должен был первоначально иметь мирные наклонности, способствующие тем добрым отношениям между людьми, которое составляют благоденствие общества. Зверство, повторяю, свойственно плотоядным животным, оно поддерживается в них кровью, которой они питаются.

Но если разум снабдил человека такими обширными средствами к умножению своих наслаждений и увеличению своего благосостояния, то с другой стороны, сколько зла навлекли на него многочисленные злоупотребления его этими средствами? И в том числе злоупотребления в пище составляют далеко не последнюю причину его как физического, так и нравственного упадка…

Как на одно из доказательств этого можно указать на деревенских жителей, лишенных мясной пищи; они избавлены от множества болезней, причиняющих порчу кровяных соков, каковы: катар, гнилой тиф и злокачественная лихорадка, — от апоплексии, худосочия, подагры и т. д. и т. д.; они достигают весьма преклонного возраста, не зная тех недугов, которые уде довольно рано постигают наших старых сибаритов. Напротив того, обитатели городов, питающиеся по преимуществу мясом, становятся жертвой всех этих болезней, которые поэтому можно считать свойственными такому образу жизни.

Другим весьма наглядным доказательством, что мясо не составляет естественной пищи для человека, служит тот факт, что если воздерживающийся в течение известного времени от этой пищи снова перейдет к ней, то в большинстве случаев это переход становится в нем источником болезни, которая бывает тем сильнее, чем полнее было воздержание. Мы имеем случай наблюдать это после католических постов на большинстве людей, строго воздерживающихся от мяса».

Прессавен допускает, что могут быть организмы, пищеварительные органы которых настолько испорчены продолжительным употреблением мяса, что быстрая перемена могла бы оказаться для них небезопасной; зато постепенный переход всегда приносит пользу.

«Я не сомневаюсь в том, что апоплексии, этой роковой и столь обычной среди богатых горожан болезни, можно избежать совершенным воздержанием от мяса. Всегдашней предрасполагающей причиной этой болезни бывает полнокровие или чрезмерное обилие соков в организме. Внезапное разжижение крови или жидкостей в сосудах составляет ее ближайшую причину; это разжижение происходит только от предрасположения телесных соков к порче».

Значительную часть своего трактата Прессавен посвящает доводам из сравнительной физиологии. Твердо убежденный в неестественности и неизбежном вреде мясной пищи14, он выражает полное сомнение в скором торжестве разума и гуманности, возможном лишь при коренном и всеобщем преобразовании в деле питания.


XLIII

БЕРНАРДЕН ДЕ СЕН-ПИЕРР

1737-1814

Сен-Пиерр известен главным образом как автор прелестной идиллии-романа «Павел и Виргиния». Он начал свою карьеру гражданским инженером, но потом перешел в армию. Столкновение с начальством побудило его искать другого занятия, и он поступил в русскую службу, где его научные знания нашли себе справедливую оценку. Поощряемый уважением, которое он успел снискать себе, он задумал основать колонию по каспийскому берегу и ввести в ней справедливые и равноправные законы. Он представил этот план на одобрение русского министерства, которое отнеслось к нему не совсем благоприятно. Тогда Сен-Пиерр отправился в Польшу, в тщетной надежде помочь этой стране сбросить с себя чужеземное иго. Не успев и в этом предприятии и обескураженный на время за дело свободы, он отправился на время в Берлин и в Вену. Но перед тем он посетил Голландию, эту страну свободы, где нашел себе радушный прием. В Париже, по возвращении его во Францию, его проект свободной колонии нашел себе лучший прием, чем в Петербурге, благодаря, быть может, не совсем бескорыстному сочувствию французского правительства к возмутившимся английским колониям в Америке. Чтобы осуществить свой план, Сен-Пиерр принял официальный пост в Иль-де Франсе, намереваясь проехать оттуда при случае на остров Мадагаскар и там осуществить свою давно лелеянную мечту. Дорогой он открыл, что компаньоны его питают совсем другие цели, чем он сам, а именно — намереваются заняться торговлей невольниками. Отделившись от таких несочувственных ему спутников, он высадился в Иль-де-Франсе и прожил там два года. Этому пребыванию его в тропической стране мы и обязаны его романом «Павел и Виргилия», действие которого происходит на этом тропическом острове.

По возвращении оттуда в свое отечество, Сен-Пиерр познакомился с Даламбером и другими руководящими парижскими писателями, а в особенности с Руссо, своим философским учителем. Во время великой революции 1789 года Сен-Пиерр потерял свое место главного смотрителя королевских ботанических садов, которое он занимал при прежнем бурбонском правительстве, и впал в нищету. Несмотря на его сочувствие, если не радикальной, то конституционной партии, жизнь его при господстве крайних революционеров (1792-94) подвергалась некоторой опасности вследствие его известных деистических убеждений. После реакционного переворота первой империи Сен-Пиерру был возвращен его первый пост и вместе с тем он был пожалован орденом Почетного Легиона. Сверх этой пустой чести, он получил более существенную награду пенсией и другими окладами. Сочинения его были избраны и изданы в двух томах. Самым популярным из них, после его знаменитого романа, была «Индийская хижина»; другими же главными произведениями его признаются «Этюды природы», «Мечты пустынника», «Поездка на Иль-де-Франс» и «Аркадия». Достоинства признаются их состоят в известной утонченности чувства, в красноречивом описании красот природы и в гуманном духе, которым дышат все его произведена. По поводу его романа «Павел и Виргиния» он говорит: «Я приступил к этому небольшому произведению с широкими замыслами... Мне хотелось соединить с красотами тропической природы нравственную красоту небольшого общества человеческих существ. Я намеревался доказать таким способом некоторые великие истины, между прочим ту, что счастье паше состоит в том, чтобы жить согласно законам природы и добродетели».

Он уверяет, что главные из описанных им характеров и событий вовсе не вымышлены. Действительно, трудно было бы поверить, что гений автора придал такой изумительно-жизненный характер чисто вымышленным сценам. Роман этот разом снискал себе популярность, как во Франции, так и во всей Европе, и был последовательно переведен на английский, итальянский, немецкий, голландский, польский, русский и испанский языки. У матерей вошло в моду давать своим детям имена героя и героини этого романа; но еще лучше сделали бы они, если бы и воспитывали своих детей в правилах той чистой и невинной жизни, в которой заключается истинная, хотя и далеко не всеми признанная тайна чарующей прелести этой книги. Вот, например, в каких красноречивых словах вспоминает автор о простых и естественных обедах своих юных героя и героини: «Милые дети! Так проходили в невинности ваши первые дни. Как часто, на этом самом месте, ваши матери, держа вас в своих объятиях, благодарили небо за утешение, которое вы готовили их старости, и за счастье видеть вас вступающими в жизнь при таких благоприятных предзнаменованиях! Как часто я разделял, под сенью этих скал, ваши обеды под открытым небом, не стоившие жизни ни одному животному! Меха, полные молока, только что снесенные яйца, рисовые лепешки на банановых листьях, блюда с картофелем, манго, апельсинами, гранатами, бананами, финиками, ананасами, блистая красотою красок, представляли в то же время самую здоровую и сочную пищу. И все эти тонки и приятные блюда приправлялись таким же разговором».

Гуманность обитателей этой прелестной и мирной гавани, которую они устроили для себя, привлекала к ним всякого рода красивых птиц, прилетавших за ежедневным кормом и за ласками к своим покровителям.

Излагая свои взгляды на народное воспитание, Сен-Пиерр приглашает законодателей и воспитателей обратить серьезное внимание на важность приучения юношества к той пище, которая предписывается человеку природой. «Они (истинные воспитатели народа) приучат детей к растительной пище. Народы, живущие на такой пище, бывают красивыми и сильными, менее подверженными болезням и страстям, и более долговечными. Такова, в Европе, большая часть швейцарцев. Большинство крестьян, которые в каждой стране образуют самую сильную часть народа, потребляет в пищу очень мало мяса. Русские, несмотря на долгие и частые посты, в течение которых даже солдаты не едят мясного, тем не менее, отличаются большою выносливостью. Негры, тяжелым трудом которых так злоупотребляют в наших колониях, питаются только маньоком, картофелем и маисом. Индийские брамины, нередко доживающее до ста лет, употребляют одну растительную пищу. Пифагорейская секта дала Эпаминонда, славившегося своими добродетелями; Архитаса, гениального математика и механика, и Милона Кротонскаго, отличавшегося физическою силою. Сам Пифагор был красивейший мужчина своего времени и, бесспорно, самый просвещенный, так как он был отцом греческой философии. Так как растительная пища создает много добродетелей и не исключает никаких хороших качеств, и так как она имеете благотворное влияние на красоту тела и спокойствие духа, то было бы полезно воспитывать на ней юношество. Такая диета способствует продолжительности детства, а, следовательно, и самой жизни.

Я видел пример, подтверждающий это, на одном 15-ти-летнем английском мальчике, который на вид казался 12-ти-летним. Он отличался чрезвычайно интересным лицом, крепким здоровьем и самым кротким характером. Он имел привычку делать дальние прогулки. Никогда никакие неприятности не выводили его из терпения.

Отец его, м-р Пигот, говорил мне, что он воспитал сына по чисто пифагорейской системе, полезные плоды которой он уже испытал на самом себе. Он задумал употребить часть своего значительного состояния на устройство в англо-американских владениях общества сторонников безубойного питания с тем, чтобы они воспитывали по той же системе детей колонистов и обучали их всем искусствам, имеющим связь с земледелием. Дай Бог, чтобы этот план, достойный лучших и счастливейших времен древности, удался!»


1 Кто истинный виновник этого зла? Невежественный, необразованный бедняк, принужденный так или иначе добывать себе кусок хлеба, или те, кому вверено, или кто сами взяли на себя руководство общественной совестью? Без сомнения, почти вся вина лежит и будет всегда лежать на этих последних.
2 Травля быков у нас (в Англии) запрещена несколько лет тому назад, но одним из столь же необъяснимых, как и обыкновенных явлений непоследовательности представляется то обстоятельство, что моралисты и другие писатели, гордясь уничтожением этой народной забавы, умалчивают о столь же варварских, хотя и более фешенебельных спортах, как охота на оленя и пр.
3 «То есть», замечает Ридсон, «присуща состоянию общества, находящегося под влиянием суеверия, гордости и множества столь же неестественных, как и нелепых предрассудков».
4 Из предшественников Кокки, заслуживающих внимания как приверженцев вегетарианства, назовем Рамацини (1633- 1714 г.), которого соотечественники прозвали «Гиппократом III», и французского врача и члена академии Лемери.
5 Можно себе представить, как взглянул бы французский апостол смягчения нравов на новейший метод французских и других врачей посылать своих пациентов на бойню, чтобы пить там свежую кровь быков.
6 Слово «как бы» здесь, как и во многих других случаях, имеет важное значение и заслуживает быть подчеркнутым.
7 Бюффон совершенно игнорирует в этом случае истинную причину недостатка питания бедных классов. Причина эта кроется в недостатке не мясной, а вообще питательной пищи, хотя она и находится в изобилии в складах природы, в различных странах растительного мира. Знай бедные, как добывать и как полезнее употреблять самые питательные виды мучнистых растений, фруктов и овощей, поставляемых местными и иностранными рынками, мы никогда и не слыхали бы о позорных сценах голодания, которые в настоящее время составляют обычное явление среди нас. Такие примеры как питание ирландцев несколькими картофелинами и пахтаньем или как питание шотландских крестьян, — примеры, на которые указывает Адам Смит, — ясно свидетельствуют, как достаточна могла бы быть пища, доставляемая растительным миром при умелом выборе из его богатств. Если ирландцы при таком скудном питании существуют и обладают физическими качествами, вызвавшими в прошлом столетии удивление автора «Богатства природы», то тем легче могли бы существовать бедные классы, например, в Англии, где они могли бы пользоваться более обильной и питательной растительной пищей, если бы не изумительное равнодушие правящих классов этому вопросу.
8 Каноник Сидней Смит, известный весельчак и остряк, писал в конце своей жизни своему другу, лорду Моррею: «Я слышу, что вы начинаете соблюдать диету. Если вы желаете пользоваться некоторым счастьем в пятом акте вашей жизни, то ешьте и пейте около половины того, что вы могли бы съесть и выпить. Передавал ли я вам когда-нибудь мои вычисления относительно пищи и питья? Вычислив вес того количества пищи, которое я потребил, я нашел, что между 10 и 70 годами моей жизни я съел и выпил припасов на 44 груженых вагона более, чем столько было нужно для поддержания моих жизни и здоровья. Эта масса пищи, переложенная на деньги, составила бы 7000 фунтов стерлингов. Из этого вычисления следует, что я уморил голодной смертью ровно сто человек. Страшная. но математически точная истина!» Это наивное сознание не требует комментариев. Если есть между богатыми классами люди, съедающие меньшее количество живых существ в продолжение своего более или менее продолжительного существования, то все же в сумме оно должно быть достаточно поразительно для всякого, кто решится поразмыслить об этом воистину ужасном предмете. При этом настойчиво напрашивается и другая мысль: какая доля человеческих жизней., поддерживаемых такой ценой, приносит действительную пользу миру?
9 В возражение на это оправдание можно спросить: разве образ питания плодоядных и травоядных животных, образующих значительную часть млекопитающих, не должен приниматься в расчет?
10 Против этого общепринятого заблуждения необходимо возразить, что природа, по всем вероятиям, сумела бы поддержать равновесие; да, наконец, и на самом человеке лежит обязанность регулировать, на сколько у его силах, различные условия жизни и поддерживать в них гармонию;, но — не таким способом, который удовлетворял бы только его эгоистические наклонности, а — принимая на себя роль благотворной и милосердной власти. Прибавим, в подкрепление нашей мысли, что человек выступил на сцену в сравнительно позднейший геологический период, и что земля, по-видимому, прекрасно обходилась без него в продолжение бесчисленного ряда веков.
11 Фактически, по меньшей мере, две трети всего населения земного шара.
12 Со своей стороны прибавим, что здесь опровергается самый слабый и неостроумный из всех соображений, приводимых в защиту мясной пищи. Может ли одно дарование жизни вознаградить жертв человеческого эгоизма и жестокости за все ужасные и разнообразные страдания, которые им причиняются? Скольким известным и неизвестным мукам изо дня в день подвергаются на бойне живые существа? Ведь слишком хорошо известно, что огромное большинство из них ведет от рождения до смерти такую жизнь, в которой отсутствие страданий той или иной формы — от недостатка ли пищи или от душных жилищ или от дикой жестокости погонщиков, — составляет скорее исключение, чем правило.
13 Нельзя не пожалеть, что таких людей как д-р Пэли, у которых хватает искренности, честности и чувствительности, чтобы оспаривать такое установленное понятие, как право людей убивать животных, встречается между христианским духовенством лишь самое ничтожное меньшинство. Достаточно красноречив уже тот факт, что честность и любовь к истине побуждают его отказаться от обычных уловок и предлогов, приводимых в оправдание мясоедения, и прибегнуть к предполагаемому свидетельству Библии. Для всякого мыслящего человека ясно, что такой способ защиты равняется отказу от защиты мясоедения, и представляется даже удивительным, что Пэли, при своем уме и чистосердечии, не понял, что, защищая креофагию на основании Библии, пришлось бы, чтобы быть последовательным, защищать и рабство, и многоженство, и самые варварские войны и пр.
14 В числе просвещенных медицинских авторитетов наших дней д-р Б. В. Ричардсон, быть может, самый выдающийся из находящихся в живых гигиенистов и санитарных реформаторов Англии, категорически высказывается за превосходство безубойной пищи. В своем недавнем сочинении Salutiland он изгоняет бойни со всеми их ужасами из этого образцового государства. См. также его Hygieiea.
15 См. подобное же наблюдение у Флуранса, секретаря французской академии наук, в его «Трактате о продолжительности человеческой жизни». Он цитирует Корнаро, Лессио, Галлера и других авторитетных сторонников безубойного питания.


Наверх


ВАЖНО!

Гамбургер без прикрас
Фильм поможет вам сделать первый шаг для спасения животных, людей и планеты
Требуем внести запрет притравочных станций в Федеральный Закон о защите животных<br>
ПЕТИЦИЯ РАССЛЕДОВАНИЕ
ЗАПРЕТ ПРИТРАВКИ

История движения за права животных в России
История движения
за права животных

Всемирный день вегана: эксклюзивное интервью с основателями веганского движения в России
Интервью с основателями
веганского движения

Петиция против использования животных в цирках
ПЕТИЦИЯ
ЗАКРОЙ
ПРЕСТУПНЫЙ ЦИРК
ЭКСТРЕННО! Требуем принять Закон о запрете тестирования косметики на животных в России
Петиция за запрет
тестов на животных

Безмолвный ковчег. Джульет Геллатли и Тони Уордл
Разоблачение убийцы
Требуем внести запрет притравочных станций в Федеральный Закон о защите животных<br>
ПЕТИЦИЯ
Требуем ввести
жесткий госконтроль
за разведением
животных-компаньонов
в стране!

О "священной корове" "Москвариуме", неправовых методах и китовой тюрьме
О "священной корове" Москвариуме
неправовых методах
и китовой тюрьме

Цирк: иллюзия любви
Цирк: иллюзия любви

За кулисами цирка - 1
За кулисами цирка
За кулисами цирка - 2
За кулисами цирка 2

Самое откровенное интервью Ирины Новожиловой о цирках
Самое откровенное интервью
Ирины Новожиловой
о ситуации с цирками

Российские звёзды против цирка с животными (короткий вариант) ВИДЕО
Звёзды против цирка
с животными - ВИДЕО

О страшных зоозащитниках и беззащитных укротителях
О свирепых зоозащитниках
и беззащитных укротителях

Автореклама Цирк без животных!
Спаси животных
- закрой цирк!

Звёзды против цирка с животными - 2. Трейлер
Звёзды против цирка
с животными - 2

Открытое письмо Елены Сафоновой Путину
Открытое письмо
Елены Сафоновой
президенту

«ГУНДА» ВИКТОРА КОСАКОВСКОГО БОЛЕЕ ЧЕМ В 100 КИНОТЕАТРАХ И 40 ГОРОДАХ С 15 АПРЕЛЯ
«ГУНДА» В РОССИИ

Вега́нская кухня
Вега́нская кухня

О коррупции в госсекторе
О коррупции в госсекторе

В Комиссию по работе над Красной книгой России включили... серийного убийцу животных Ястржембского
В Комиссию по
Красной книге
включили...
серийного убийцу
Восстанови Правосудие в России. Истязания животных в цирках
Безнаказанные истязания
животных в цирках

ВИТА о правах животных
ВИТА о правах животных = вега́нстве

Грязная война против Российского Движения за права животных
Грязная война против
Российского Движения
за права животных

ГОСПОДСТВО. DOMINION. Русский перевод: ВИТА - ФИЛЬМ
ГОСПОДСТВО. DOMINION
Русский перевод: ВИТА

Какой Вы сильный!
Какой Вы сильный!

Первая веганская соцреклама
Первая веганская соцреклама

Невидимые страдания: <br>изнанка туризма<br> с дикими животными
Невидимые страдания:
изнанка туризма
с дикими животными

Контактный зоопарк: незаконно, жестоко, опасно
Контактный зоопарк:
незаконно, жестоко, опасно

Авторекламой по мехам! ВИДЕО
Авторекламой по бездушию

ЖЕСТОКОСТЬ И<br> БЕЗЗАКОНИЕ В РОССИИ<br>
А воз и ныне там:<br> найди пару отличий 12 лет спустя
ЖЕСТОКОСТЬ И
БЕЗЗАКОНИЕ В РОССИИ
А воз и ныне там:
найди пару отличий 12 лет спустя

Белого медведя<br> в наморднике<br> заставляют петь и<br> танцевать в цирке
Белого медведя
в наморднике
заставляют петь и
танцевать в цирке

Великобритании запретила использование животных в цирках
Великобритании запретила
использование животных
в цирках

НОТА ПРОТЕСТА
ПОДПИШИТЕ ПЕТИЦИЮ
НОТА ПРОТЕСТА
Путину

Россию превращают в кузницу орков?
Россию превращают
в кузницу орков?

Вместо «золотых» бордюров и плитки в Москве - спасенная от пожаров Сибирь!
Вместо «золотых» бордюров
и плитки в Москве
- спасенная от пожаров Сибирь!

24 апреля - Международный день против экспериментов на животных
РАЗОБЛАЧЕНИЕ ВИВИСЕКЦИИ
ВПЕРВЫЕ <br>Веганская соцреклама<br> «Животные – не еда!»<br> ко Дню Вегана
ВПЕРВЫЕ
Вега́нская соцреклама
«Животные – не еда!»

Центру защиты прав животных ВИТА стукнуло... 25 лет
Центру защиты прав животных ВИТА стукнуло... 25 лет

Концерт к Юбилею Международного Дня защиты прав животных в Саду Эрмитаж, Москва
Концерт к Юбилею Международного Дня защиты прав животных

Друзья! Поддержите
Российское Движение
за права животных

Концерт за права животных в Москве
Концерт за права животных в Москве

Спаси животных - закрой жестокий цирк в своей стране
Спаси животных - закрой жестокий цирк в своей стране

Подпишите ПЕТИЦИЮ За город, свободный от жестокости!
Подпишите ПЕТИЦИЮ
За город, свободный от жестокости!
А ну-ка, отними:<br> Аттракцион<br> невиданной щедрости<br> "МЫ ловим, а спасайте - ВЫ!"
А ну-ка, отними:
Аттракцион
невиданной щедрости
"МЫ ловим,
а спасайте - ВЫ!"

Запрет цирка с животными в США: 2 штат - Гавайи
Запрет цирка с животными в США: 2 штат - Гавайи

ПЕТИЦИЯ: Запретить контактные зоопарки – объекты пожарной опасности в торговых центрах
ПЕТИЦИЯ: Запретить контактные зоопарки

Ау! Президент, где же обещанный закон?
Президент, где обещанный закон?

В Международный день цирка стартовал бойкот жестокого цирка
Бойкот жестокого цирка

Барселона – город для вега́нов («веган-френдли»)
Барселона – город для вега́нов («веган-френдли»)

Гитлер. Фальсификация истории
Гитлер. Фальсификация истории

К 70-летию Победы. Видеоролик Виты на стихи Героя Советского Союза Эдуарда Асадова
Ко Дню Победы
Россия за запрет притравки
Яшка

ПЕТИЦИЯ За запрет операции по удалению когтей у кошки
ПЕТИЦИЯ За запрет операции
по удалению когтей у кошки
ЖЕСТОКОСТЬ И БЕЗЗАКОНИЕ В РОССИИ:
Контактный зоопарк: незаконно, жестоко, опасно
"Контактный зоопарк"

Причины эскалации жестокости в России
Причины эскалации жестокости в России

Жестокость - признак деградации
Жестокость - признак деградации
1.5 млн подписей переданы президенту
1.5 млн подписей
за закон
переданы президенту

ВНИМАНИЕ! В России<br> легализуют <br> притравочные станции!
ВНИМАНИЕ
Россия XXI
легализует притравку?!
Более 150 фото притравки<br> переданы ВИТОЙ<br> Бурматову В.В.<br> в Комитет по экологии Госдумы
ПРИТРАВКА
ПОЗОР РОССИИ

Ирина Новожилова: «Сказка про белого бычка или Как власти в очередной раз закон в защиту животных принимали»<br>

«Сказка про
белого бычка»
Год собаки в России
Год собаки в России
Концерт <br>за права животных<br> у Кремля «ЭМПАТИЯ»<br> ко Дню вегана
Концерт у Кремля
за права животных

«Что-то сильно<br> не так в нашем<br> королевстве»<br>
«Что-то сильно
не так в нашем
королевстве»
Китай предпринимает<br> шаги к отказу<br> от тестирования<br> на животных
Китай предпринимает
шаги к отказу
от тестирования
на животных

Джон Фавро и диснеевская<br>«Книга джунглей»<br> спасают животных<br>
Кино без жестокости к животным

Первый Вегетарианский телеканал России - 25 июля выход в эфир<br>
Первый Вегетарианский телеканал России
25 июля выход в эфир

Биоэтика
Биоэтика

Здоровье нации
Здоровье нации. ВИДЕО

Спаси животных - закрой цирк!<br> Цирк: пытки и убийства животных
15 апреля
Международная акция
За цирк без животных!

Ранняя история Движения против цирков с животными в России. 1994-2006
Лучший аргумент
против лжи циркачей?
Факты! ВИДЕО

За запрет жестокого цирка
Спаси животных
закрой жестокий цирк

Контактный зоопарк: незаконно, жестоко, опасно
Контактный зоопарк: незаконно, жестоко,
опасно

День без мяса
День без мяса

ЦИРК: ПЫТКИ ЖИВОТНЫХ
Цирк: новогодние
пытки животных

Поставщики Гермеса и Прада разоблачены: Страусят убивают ради «роскошных» сумок
Поставщики Гермеса и
Прада разоблачены

Здоровое питание для жизни – для женщин
Здоровое питание
для жизни –
для женщин

Освободите Нарнию!
Свободу Нарнии!

Веганы: ради жизни и будущего планеты. Веганское движение в России
Веганы: ради жизни
и будущего планеты.
Веганское движение
в России

Косатки на ВДНХ
Россия - 2?
В
Цирк: новогодние пытки
ПЕТИЦИЯ
Чёрный плавник
на русском языке
Российские звёзды против цирка с животными
Впервые в России! Праздник этичной моды «Животные – не одежда!» в Коломенском
Животные – не одежда!
ВИТА: история борьбы. Веганская революция
экстренного расследования
Россия, где Твоё правосудие?
Хватит цирка!
ПЕТИЦИЯ о наказании убийц белой медведицы
Россия, где правосудие?
Впервые в России! Праздник этичной моды «Животные – не одежда!» в Коломенском
4 дня из жизни морского котика
Белый кит. Белуха. Полярный дельфин
Анна Ковальчук - вегетарианка
Анна Ковальчук - вегетарианка
Ирина Новожилова:
25 лет на вегетарианстве
История зелёного движения России с участием Елены Камбуровой
История зелёного
движения России
с участием
Елены Камбуровой
 Спаси дельфина, пока он живой!
Спаси дельфина, пока он живой!
Вечное заключение
Вечное заключение
Журнал Elle в августе: о веганстве
Elle о веганстве
Россия за Международный запрет цирка
Россия за Международный запрет цирка
Выигранное
Преступники - на свободе, спасатели - под судом
Океанариум подлежит закрытию
Закрытие океанариума
Закрыть в России переездные дельфинарии!
Дельфинарий
Спаси дельфина,
пока он живой!
Ответный выстрел
Ответный выстрел
Голубь Пеля отпраздновал своё 10-летие в составе «Виты»
Голубь Пеля: 10 лет в составе «Виты»
Проводы цирка в России 2015
Проводы цирка
Россия-2015
Цирк в Анапе таскал медвежонка на капоте
Цирк в Анапе таскал медвежонка на капоте
Девушка и амбалы
Девушка и амбалы
Hugo Boss отказывается от меха
Hugo Boss против меха
Защити жизнь - будь веганом!
Защити жизнь -
будь веганом!
Земляне
Земляне
Деятельность «шариковых» - угроза государству
Деятельность «шариковых»
- угроза государству
Почему стильные женщины России не носят мех
Победа! Узник цирка освобождён!
Океанариум - тюрьма косаток
Защитники животных наградили Олега Меньшикова Дипломом имени Эллочки-людоедки
НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ:
Меньшиков кормил богему мясом животных из Красной книги - Экспресс газета
Rambler's Top100   Яндекс цитирования Яндекс.Метрика
Copyright © 2003-2024 НП Центр защиты прав животных «ВИТА»
E-MAILВэб-мастер