ЖЕСТОКИЙ ОБМАН

Использование животных в медицинских исследованиях

Доктор Роберт Шарп

Предисловие Джулии Кристи

© Sharpe R. The Cruel Deception. Wellingborough: Thorsons Publishers Limited, 1988. – 288 p.
© ВИТА Центр защиты прав животных. Перевод с английского. 2008
© ВИТА Центр защиты прав животных. Право на публикацию в России. 2008

СОДЕРЖАНИЕ:

• Посвящение
• Благодарности
• Предисловие
• Вступление. Ученые любят животных
  
  Часть 1. ПРОФИЛАКТИКА ЛУЧШЕ, ЧЕМ ЛЕЧЕНИЕ
• Глава 1. Из темных векови
• Глава 2. Болезни цивилизации
  
  Часть 2. МИФ О ВИВИСЕКЦИИ
• Глава 3. Методы научных исследований
• Глава 4. Принимайте таблетки
  
  Часть 3. АЛЬТЕРНАТИВА
• Глава 5. Успехи
• Глава 6. Прогресс без боли
• Глава 7. Происхождение сумасшествия
• Глава 8. Мирное время – не для животных
• Глава 9. Почему продолжается вивисекция
  
• Заключение
• Приложение

Часть 3

АЛЬТЕРНАТИВА

ГЛАВА 9

Почему продолжается вивисекция

«К сожалению, молодые доктора, чтобы не навредить своей карьере, должны, по крайней мере, на публике умалчивать о жестоком обращении с лабораторными животными. Сохраняя такое положение дел, высокопоставленные лица, ведающие делами [медицинской] профессии, не оказывают нам никакой услуги. В медицинских исследованиях не должно быть места жестокому обращению с животными, и по-настоящему этичная профессия должна противостоять сложившейся ситуации»

(д-р Мур, «Ланцет», 1986¹)

В мае 1984 г. американская ячейка Фронта освобождения животных (Animal Liberation Front) «посетила» печально известную лабораторию по изучению черепно-мозговых травм, находящуюся в Пенсильванском университете (University of Pennsylvania). В этом заведении приматов намеренно подвергают воздействую силы, достигающей 3000 g, и вызывающей повреждение мозга. Животных помещают в акселерационное устройство, следя за тем, чтобы их головы могли откидываться вперед и в стороны. Таким образом, осуществляется имитация бесконтактных повреждений мозга, то есть травм, возникающих от внезапного резкого движения. Фронт освобождения животных изъял видеозаписи длительностью 60 часов. На съемке видно, что садизм, ненаучные методы и отсутствие компетенции являются нормой для данной лаборатории². Получасовая выборка с этих пленок широко транслировалась по всей Великобритании. Это связано с тем, что поврежденный мозг обезьян поступал на изучение исследователям Адамсу (Adams) и Грэхэму (Graham) в Нейропатологическое отделение Главной Южной больницы (Southern General Hospital) г. Глазго. На пленке видно, что во время травмы анестезия на бабуинов уже не действует, и, чтобы удержать животных на месте, их приходится привязывать. После нанесения увечий исследователи снимали с голов обезьян эмалевые шлемы, что требовало сотен ударов молотком и зубилом! Но и на этом несчастья подопытных не заканчивались: животные, страдающие от черепно-мозговой травмы, еще и служили объектами развлечения и насмешек. Зачастую они были вынуждены смотреть, как наносят увечья другим бабуинам. Во время очередной «развлекательной» сессии один из исследователей так и сказал: «Давайте надеяться, что эта пленка не попадет в руки антививисекторов!»

Несмотря на шокирующие убедительные свидетельства, в отчете о внутреннем расследовании, которое, в конце концов, было проведено в г. Глазго в январе 1985 г. под руководством профессора Брайана Дженнетта (Bryan Jennett), говорится, что с исследователей снимаются все подозрения, поскольку с животными «… обращались гуманно до, во время, и после экспериментов»³. Профессор Дженнетт входит в состав Консультативного комитета Американского фонда черепно-мозговых травм (American Head Injury Foundation). В ноябре 1984 г. эта организация присудила награду еще одному члену Комитета д-ру Томасу Дженнарелли (Dr Thomas Gennarelli), который является одним из научных руководителей, фигурировавших на пленке большую часть времени. В конечном счете, ученым из Глазго пришлось взять свои слова обратно. Это связано с тем, что 18 июля Национальные институты здравоохранения США, выделившие на проект 13 миллионов долларов, объявили о немедленном приостановлении федерального финансирования данного исследования. Затем в их офисах произошла сидячая забастовка, после чего Пенсильванский университет решил на неопределенное время приостановить все исследования на приматах, проводимые в лаборатории черепно-мозговых травм, поскольку обсуждаемое происшествие «…поколебало общественное доверие к ее работе и повредило репутации Университета в целом³».

Сейчас мы начинаем понимать стремление сохранить секретность, потому что, несмотря на все мнимые преимущества, люди просто не вынесут сцен, сравнимых по жестокости только с концлагерем. Но представленное здесь свидетельство говорит о том, что вивисекция абсурдна вдвойне: не только потому, что причиняет страдания животным, но и по той причине, что ее общий вклад в наше здоровье ничтожен. С 1876 г., когда был принят «Закон о защите животных от жестокого обращения», в одной только Великобритании проведено свыше 170 миллионов экспериментов с участием животных. Из них 85% выполнялись с 1950 г. К тому времени, уровень смертности, начавший резко снижаться более 100 лет назад, практически установился на одном уровне. Таким образом, подавляющее большинство экспериментов почти не повлияло на него. Более того, сегодня мы знаем, что общество справляется с эпидемиями инфекционных заболеваний в основном благодаря эффективной работе служб общественного здравоохранения и высоким стандартам качества жизни. От этих же факторов напрямую зависит и увеличение ожидаемой продолжительности жизни. Даже сейчас, несмотря на наличие современных лекарств и вакцин, инфекционные заболевания, например, туберкулез и коклюш, гораздо более распространены среди людей рабочего класса, чем среди служащих, относящихся к первому социальному классу. Кроме того, общий уровень здоровья продолжает снижаться, хотя по сравнению с 1950 г. количество экспериментов на животных резко возросло⁴.

Неизбежно напрашивается вывод о том, что эксперименты на животных не имеют никакого отношения к реальным достижениям в области здравоохранения. Но еще хуже то, что вивисекция приводит к ошибкам и отвлекает внимание и ресурсы от других, более надежных источников информации, большинство из которых сосредоточены на предотвращении заболеваний, а не лечении их симптомов. Таким образом, не стоит удивляться тому, что по-настоящему значительные успехи были достигнуты не путем экспериментирования на животных, а с помощью методов, работающих непосредственно на людях.

Тем не менее, несмотря на все свидетельства, представители индустрии, связанной с вивисекцией, неустанно трудятся над созданием иллюзии порядка в лабораториях всего мира. Как мы видим, традиционно существует две линии защиты вивисекции. Сторонники первой из них утверждают, что на самом деле животные не страдают, а если и страдают, то испытывают не более чем небольшой дискомфорт и, в любом случае, за ними осуществляется лучший уход, чем за большинством домашних любимцев. В Великобритании, кроме того, считается, что эксперименты «строго контролируются» Министерством внутренних дел: в 1986 г. в составе этой организации было 18 инспекторов, в чьи обязанности входил контроль 442 зарегистрированных лабораторий, 20 200 лицензий и 3 миллионов экспериментов⁵ (в настоящее время количество инспекторов увеличилось до 21, так как с 1987 г. заводчики животных тоже будут подлежать регистрации). Вторая линия защиты заключается в том, что без вивисекции большинство из нас уже погибли бы, но к этому мы перейдем немного позже.

В хорошо знакомых доводах о том, что большинство экспериментов причиняют не больше неудобств, чем укол булавкой или изменения в питании, традиционно не учитываются возможные последствия этих испытаний, т.е. результаты фактического введения веществ. Например, один из наиболее известных в Великобритании сторонников экспериментов на животных Оуэн Уэйд (Owen Wade) из Бирмингема в 1983 г. писал, что

«большинство экспериментов на животных (3,7 миллионов или 80%) выполняются без применения анестетиков, потому что при проведении опытов, связанных с питанием, забором венозной крови и инъекциями, животным, также как и человеку, обезболивание не требуется. В более экстремальных процедурах используются анестетики, действующие на животных также эффективно, как и на людей»⁶.

Тим Биско (Tim Biscoe), почетный секретарь Общества защиты исследований (Research Defence Society) придерживается столь же удобной точки зрения: «…мы даем позвоночным обезболивающие препараты во всех случаях, за исключением легких процедур, выполняемых в особых, тщательно контролируемых условиях»⁷. Возможно, толчком к началу лоббирования членов парламента и журналистов во время недавних дебатов, посвященных новому законодательству, стали наиболее обличительные свидетельства, пришедшие из Информационного центра фармацевтической промышленности по использованию животных в медицинских исследованиях (Industry’s Animals in Medicines Research Information Centre, AMRIC). В литературе Центра (код брошюры AMR/84/4) говорится следующее: «В потенциально болезненных экспериментах должна применяться анестезия».

Уже более века вивисекция в Великобритании регулируется в соответствии с законом «О защите животных от жестокого обращения» 1876 г. Однако его действие распространяется только на те эксперименты, которые «могут причинить боль», то есть являются потенциально болезненными. О чем умолчали в Информационном центре по использованию животных в медицинских исследованиях, так это о том, что если ученым понадобится обойтись без анестетиков, им нужно будет просто получить в Министерстве внутренних дел сертификат А. В 1986 г. в соответствии с этим документом было проведено 2 275 900 «потенциально болезненных» экспериментов, что составляет 73% от их общего количества⁵. По сертификату Б, тем животным, которым посчастливилось получить анестезию, могут дать придти после нее в сознание. В течение 1986 г. в соответствие с сертификатом Б было проведено 583 262 эксперимента, что составляет 18,7 % от общего количества⁵. Таким образом, остается всего 252 889 экспериментов (8%), в которых анестетики использовались в течение всего опыта и при этом животные находились в бессознательном состоянии⁵. Информационный центр по использованию животных в медицинских исследованиях неустанно повторяет слова Уэйдса о том, что

«80% экспериментов не требуют анестезии, по причине малой вероятности того, что они будут болезненными».

Поскольку законодательство охватывает только те эксперименты, которые «могут причинить боль», вероятно, все испытания, проводимые в соответствие с законом «О защите животных от жестокого обращения», являются до некоторой степени болезненными. Но индустрия, кажется, забыла о печально известном тесте LD50, который предполагает намеренное отравление животных вплоть до их гибели. Даже Консультативный комитет Министерства внутренних дел признал (Home Secretary’s Advisory Committee), что «LD50 вызывает достаточно сильную боль у части животных, на которых он проводится». 8 В других более продолжительных токсикологических тестах самая высокая доза подбирается специально для того, чтобы вызвать симптомы токсичности 9. Таким образом, во время клинических испытаний на добровольцах врачи уже предположительно знают, когда ожидать появления негативного воздействия. Также, анестетики редко используются и при моделировании человеческих заболеваний, хотя при этом животные часто испытывают страдания. По этому поводу доктор Хауэлл (Dr Howell) из Дербиширской королевской лечебницы (Derbishire’s Royal Infirmary) в интервью «Британскому медицинскому журналу» заявил следующее:

«К сожалению, значительная часть экспериментальной работы на животных ведется в тех медицинских исследованиях, которые причиняют животным продолжительные страдания: в эту категорию попадает большинство хронических опытов, включая создание экспериментальных моделей человеческих заболеваний. В случае успеха подобного моделирования, у животного проявляются те же симптомы, от которых страдает больной человек. Разве крыса не страдает от головной боли при экспериментальном моделировании опухоли мозга? Животные испытывают мучения во время опытов, в ходе которых у собак и кошек вызывается альфа-ригидность, а спазмы мышц могут привести к перелому шейки бедра»¹⁰.

По статистике Министерства внутренних дел, подавляющее большинство психологических экспериментов, включая намеренное создание стресса и использование таких «негативных раздражителей», как электрошок, а так же значительная часть опытов, в ходе которых животные получают ожоги огнем и кипятком, проводится без использования анестетиков. 5 К сожалению, таких примеров великое множество.

Министерством внутренних дел была придумана более хитроумная уловка, которой пользуются как экспериментаторы, так и правительственные чиновники. Это оговорка о причинении боли. Считается, что она должна оградить животных от чрезмерных страданий. По этому условию животные «…испытывающие сильную боль, которая скорее всего будет продолжительной …должны немедленно и безболезненно умерщвляться»¹¹. Однако, никто так и не пояснил, какую боль следует считать «сильной» и «скорее всего продолжительной», оставив и то и другое на усмотрение ученых. В 1965 г. даже собственные представители Литтлвудского комитета (Littlewood Committee) Министерства внутренних дел заявили, что «как правило, определить реальную степень боли, которую испытывает животное, невозможно» и что «…выявить ее физические признаки у животного обычно гораздо труднее, чем у человека»¹². Даже бывший главный инспектор Министерства внутренних дел, доктор Рэнкин (Dr J.D.Rankin), признал, что

«не существует метода, которым можно измерить боль. Нет способа, чтобы измерить ее продолжительность…Это не означает, что представления о «силе» и «продолжительности» у всех одинаковы… Но каждый обладатель лицензии должен сам знать, что значит «сильная», и что значит «продолжительная». Однако, эта оценка субъективна, и другой быть не может»¹³.

Поскольку интенсивность боли, испытываемой животным, измерить невозможно, один человек может расценить ее как сильную, а другой счесть слабой или умеренной. Например, когда бывший член Парламента Фрэнк Хули (Frank Hooley) задал вопрос об экспериментах по стимуляции борьбы электрошоком, проводимых в Университете Брэдфорда (the University of Bradford), Лорд Джелико (Lord Jellicoe), председатель Медицинского исследовательского совета (Medical Research Council), финансировавшего исследование, сказал, что в опытах используются «слабые» электрические импульсы¹⁴. Однако сами же ученые описывают «…сильные двигательные и звуковые реакции, возникающие у животных в ответ на негативный раздражитель»¹⁵, т.е. подопытные кричали от боли и отчаянно пытались избежать воздействия, однако такое поведение вряд ли может быть спровоцировано слабыми ударами электрического тока.

К тому же, оговорка о причинении боли, как и аналогично сформулированные «меры предосторожности», приложенные к последнему британскому законодательству, является совершенно бесполезной для животных. Однако такое условие позволяет правительству и экспериментаторам заявлять о наличии жесткого контроля, защищающего подопытных от чрезмерных страданий. Когда автор вместе с бывшим генеральным секретарем Национального антививисекционного общества (NAVS), Брайаном Ганном (Brian Gunn) посетили Министерство внутренних дел, чтобы обсудить новое законодательство, чиновники заверили нас, что тест LD50 не противоречит оговорке о причинении боли, потому что, по их словам, страдания животных не сильны, хотя и значительны!

В любом случае, как мы можем доверять ученым, которые неминуемо должны стать настолько невосприимчивыми к страданиям и гибели, чтобы суметь равнодушно смотреть на то, что их жертвы – животные испытывают боль? Доктор Хауэлл рассказывает, как канадские неврологи, выбравшие годовой курс обучения, в ходе которого они экспериментировали на животных, стали настолько бесчувственными к мучениям подопытных, что по возвращении к клинической практике еще довольно долго не могли осознать страдания своих пациентов¹⁰.

Даже в тех случаях, когда подопытным делают анестезию, но, например, в сочетании с мышечными релаксантами, откуда мы можем знать, что животные совсем не чувствуют боли? Препараты, которые расслабляют мышцы, при этом полностью сохраняя сознание, делают существо, на котором проводится эксперимент, совершенно беспомощным физически, и оно не может сообщить, что испытывает боль. И, конечно, очень удобно, что после испытания животное не имеет никакой возможности пожаловаться на беззаботность экспериментатора, давшего недостаточную дозу анестетика. Недавно в Высоком суде Великобритании рассматривалось дело, по итогам которого женщине присудили 13 775 фунтов стерлингов. Поводом к ее обращению послужило то, что во время кесарева сечения ей дали недостаточную дозу анестетика и она ощущала каждое движение скальпеля¹⁶. А поскольку, кроме того, ей был введен мышечный релаксант, пациентка не могла ни дать знать, что ей больно, ни даже кричать. Приговаривая органы здравоохранения г. Уиган к возмещению ущерба, судья назвала перенесенное женщиной испытание «…самым ужасным случаем, о котором я когда-либо слышала»¹⁶.

Во время экспериментов по изучению зрения, которые проводил Колин Блейкмор (Colin Blakemore) со своими коллегами, кошек обездвиживали с помощью мышечного релаксанта и давали в качестве анестетика смесь закиси азота и кислорода¹⁷. Но, другие ученые утверждают, что сама по себе закись азота не действует на кошек как обезболивающее, и применение этого препарата в сочетании с обездвиживающими веществами основано на заявлении самого Блейкмора о том, что он адекватно поддерживает анестезию, изначально сделанную с помощью барбитуратов. Другие ученые считают это заявление ошибочным, из чего следует, что во время хирургических операций кошки могли не получить адекватного обезболивания, хотя и были обездвижены¹⁸.

Заявления о том, что с животными обращаются гуманно, звучат все менее убедительно по мере получения новых фотографий и документальных свидетельств, единственным источником которых чаще всего являются смелые разоблачительные рейды. 26 августа 1984 г. члены Юго-Восточной Лиги освобождения животных (South Eastern Animal Liberation League) проникли в святая святых исследовательских лабораторий Королевской коллегии хирургов (the Royal College of Surgeons) в Бакстон Браун Фарм (Buckston Browne Farm), графство Кент, и завладели документами и фотографиями, которые впоследствии стали основой судопроизводства, инициированного Британским союзом за отмену вивисекции (British Union for the Abolishion of Vivisection, BUAV) в соответствии с законом «О защите животных» 1911 г. В собственных отчетах колледжа о происшествиях было описано, как содержащихся в клетках обезьян, которые использовались для стоматологических исследований, обнаружили мертвыми, причем их тело было обхвачено передними конечностями. 22 июня, в сильную жару, десятилетнюю макаку по имени Моун, использовавшуюся для разведения, нашли лежащей на полу своей крохотной клетки размером 91,44 х 76,2 х 76,2 см в состоянии сильного обезвоживания¹⁹. Эти события широко освещались прессой, поскольку скептически настроенная общественность начала понимать, что же на самом деле творится за крепко-накрепко закрытыми дверями лабораторий Соединенного королевства. Но даже в сложившейся тогда ситуации ничего не говорилось о том, что животные испытывают страдания во время самих экспериментов, поскольку это противоречит закону «О защите животных от жестокого обращения». Внеочередным предложением Палаты общин, министра внутренних дел Великобритании призвали сделать официальное заявление о роли инспекторов Министерства внутренних дел, которые посетили колледж всего за четыре дня до того, как Моун нашли погибающей от обезвоживания, и в тот самый день, когда по той же причине умерла другая макака по кличке Рейдж.

«Королевская коллегия хирургов и инспекторы Министерства внутренних дел

Так, данная Палата обращает внимание, что 22 июня 1984 г. в исследовательском учреждении Королевской коллегии хирургов, г. Даун, графство Кент, обезьяну по имени Моун обнаружили на грани гибели от сильного обезвоживания, и что 18 июня 1984 г. в центре находился с визитом инспектор Министерства внутренних дел, и что в тот же день обезьянка по имени Рейдж была найдена в тяжелом состоянии и вскоре погибла от обезвоживания; осведомлена о том, что в течение 6 лет, как сообщается в отчетах, персонал заключил в клетки еще 52 обезьяны, в результате чего некоторые из них погибли; и, принимая во внимание то, что ответственность за условия в этой и других лабораториях, где проводятся эксперименты на животных, возложена на министра внутренних дел, призывает его как можно скорее выступить в Палате с заявлением относительно своих дальнейших намерений».

(Внеочередное предложение № 494)

18 февраля 1985 г. британская Королевская коллегия хирургов была оштрафована на 250 фунтов стерлингов за страдания, без веских на то причин причиненные 10-летней макаке, использовавшейся для целей получения потомства. Однако судебное постановление было отменено на основании того, что некоторые называют вопросом права 21: после отклонения апелляции, поданной Королевской коллегией хирургов против изначального приговора, двое судей Высокого суда, в конце концов, сняли обвинение, мотивируя это тем, что учреждению не предоставили возможность сообщить новые факты, собранные апелляционным судом и объяснявшие причины, в результате которых у обезьяны произошло обезвоживание.

Эти две страницы сняты с фотокопий отчетов о происшествиях Королевской коллегии хирургов.

Тем не менее, вскоре последовали дальнейшие разоблачения, давшие возможность

заглянуть в, как правило, засекреченный мир поставок животных. Документы позволили установить, что в 1970-х г.г. Научно-исследовательский центр химической защиты, расположенный в Портон-Дауне, поставлял биглей в Королевскую коллегию хирургов, а приматов привозили из Шемрок фармс (Shamrock Farms), графство Сассекс. Позднее, многих собак, на которых в учреждении проводились исследования, получали через консалтинговую компанию «ATP», принадлежавшую ветеринарному врачу Дэвиду Уолкеру (David Walker) из графства Хэмпшир. В числе поставляемых животных были немецкие овчарки, спаниели, колли, дворняги, борзые, а также английские овчарки²⁰.

Кроме того, мистер Уолкер руководил научно-исследовательскими работами в Уикхемских лабораториях (Wickham Laboratories). Это контрактное учреждение, возглавляемое другим ветеринарным врачом Уильямом Картмеллом (William Cartmell), проводит испытания для фармацевтической, косметической, пестицидной и химической промышленности. Неопубликованные документы лабораторий, также добытые в результате рейда защитников животных, определенно говорят о том, что Дэвид Меллор (David Mellor), в то время являвшийся парламентским заместителем министра внутренних дел, своими заявлениями вводил людей в заблуждение.

Когда Парламент готовился к обновлению закона «О защите животных от жестокого обращения» 1876 г., на Дэвида Меллора оказывалось сильное давление, цель которого состояла в том, чтобы новое законодательство запретило проведение теста Драйза. Вместо этого, чиновник не только опроверг заявления о ненадежности и ошибочности этого метода, но и создал впечатление его относительной безвредности. В письме от 27 ноября 1985 г., адресованному члену парламента сэру Расселу Джонстону (Sir Russel Johnston), Дэвид Меллор пишет, что тест Драйза прекращается «… в тот момент, когда вы понимаете, что что-то раздражает ваш глаз, но задолго до того, как он будет серьезно поврежден». Чиновник продолжает утверждать, что те химические вещества, которые предположительно обладают токсичностью, и к которым относятся все не тестированные до настоящего времени химикаты, «… обычно сначала закапываются в виде слабого раствора, что сводит к минимуму вероятность возникновения серьезной реакции и повреждения глаза».

Видимо, Министерство внутренних дел знало о том, что отчеты о выполнении тестов Драйза обычно не публикуются, поскольку эксперименты проводятся в промышленных или контрактных исследовательских лабораториях, а это, в свою очередь, означает, что опровергнуть его доводы с помощью конкретных примеров будет трудно. Все изменил Уикхемский рейд защитников животных. В мае 1982 г. в одной из лабораторий проводились испытания линии продуктов «Бреокс» (Breox), содержащих полиалкилен гликоль. Это вещество используется в составе тормозных жидкостей и некоторых косметических продуктов. Продукция поставлялась компанией «Бритиш Петролеум» (British Petroleum), после чего в концентрированном виде вводилась распределенным по группам кроликам. Каждая группа состояла из трех животных. Затем в течение недели за подопытными велось наблюдение. Один из продуктов «Бреокс» оказался быстродействующим.

«Препарат закапывали в течение часа. За это время конъюнктивы заметно опухли и стали темно-красными. Веки наполовину закрылись, воспалились и стали влажными от выделений…В то же время роговицы помутнели несильно, но на большой площади, а радужки переполнились кровью, но еще реагировали на свет. На 1-ый день конъюнктивальные показатели снизились; реакции роговицы и радужки были сохранены»²².

В отчете говорится, что через 7 дней состояние глаз у всех животных вернулось в норму. В марте 1982 г. «Бритиш Петролеум» вновь обратилась в Уикхемские лаборатории. На этот раз требовалось определить, будет ли раздражать глаза смазочно-охлаждающая жидкость. Компания хотела провести испытания не только разбавленного, но концентрированного продукта, несмотря на то, что о его токсических свойствах ничего не было известно.

«Кроликов поместили в устройства для фиксации шеи и нанесли препарат. … У животных, на которых воздействовали концентрированным препаратом, окулярные изменения были сильнее, чем в других группах. Тестируемое вещество наносили в течение часа. За это время конъюнктивы животных сильно покраснели и опухли, появились выделения. В первый день конъюнктивит не уменьшился. Кроме того, у всех кроликов произошло помутнение роговицы, следовательно, появилась тенденция к потемнению радужной оболочки»²². (выделение добавлено)

По «соображениям гуманности» глаза вылечили и спустя четыре дня они пришли в норму. В августе 1982 г. в Уикхемских лабораториях проводили испытания концентрата спрея для рта. Неразбавленный препарат вызывал значительное раздражение, которое проявлялось в виде покраснения, припухлостей и выделений²². Раздражение постепенно спадало, но даже через семь дней его признаки все еще были заметны.

Но так происходило не только в Уикхемских заведениях. В документах лабораторий Хейзлтон (Hazleton Laboratories), г. Харрогит, говорится, что в 1980 г. кроликам закапывали концентрированный раствор параквата, вызывавший «умеренное» раздражение глаз²³, хотя уже в то время было известно, что паракват повреждает человеческий глаз. Тайваньская компания «Санлид Кемикал Индастри Ко. лтд» (Sunlead Chemical Industry Co. Ltd.), выступавшая заказчиком этих испытаний, предупредила персонал лаборатории Хейзлтон о необходимости соблюдения специальных мер предосторожности при работе с веществом: «Избегать попадания в глаза…Может оказать раздражающее действие на кожу и глаза… при попадании на кожу и в глаза промыть большим количеством воды»²². Зачем вообще проводились эти испытания, если и так было известно, что вещество оказывает на глаза раздражающее действие? И зачем в тестах использовался концентрированный паракват, если, как утверждает Дэвид Меллор, химикаты, предположительно обладающие токсическими свойствами «…обычно сначала закапываются в виде слабого раствора, что сводит к минимуму вероятность возникновения серьезной реакции и повреждения глаза»? Еще в нескольких испытаниях, проведенных в лабораторииУикхема, также использовались концентрированные продукты.

В более ранних заявлениях Меллор утверждал, что

«Тест на раздражение глаз предназначен, прежде всего, для того, чтобы выяснить, наносит вещество какой либо вред глазам или нет. Как только это установлено, эксперимент можно прекращать. Нет никакой необходимости заставлять животное страдать от действия раздражающего вещества в течение длительного времени, и все заявления о том, что животные в нашей стране целыми днями сидят с опухшими воспаленными глазами, являются ложью от начала до конца»²⁴.

Тестируемые химические вещества можно разделить на две группы: к первой относятся препараты, которые предназначены для глаз и не должны оказывать на них никакого раздражающего воздействия (например, растворы для контактных линз); во вторую группу входят вещества, которые при случайном попадании, скорее всего, окажутся вредны (пестициды, гербициды, шампуни от перхоти, детергенты и многие промышленные химикаты), но которые, тем не менее, важны с коммерческой точки зрения. Если имеет место вторая ситуация, то за признаками повреждения глаз у кроликов наблюдают свыше семи дней. Это необходимо, чтобы определить, восстановится зрение или нет. Таким образом, получается, что целью теста Драйза является не только выявление типа и степени повреждений, но также установление времени их возникновения, продолжительности и вероятного исхода всех нарушений и воспалений, а также определение того, смогут ли когда-нибудь поврежденные ткани вернуться к нормальному состоянию. 25 Следовательно, по мере развития нарушений, эксперименты становятся все более болезненными. В 8 главе уже говорилось об испытаниях слезоточивого газа, после которых состояние роговицы у животных постоянно ухудшалось в течение 7 дней. На следующей неделе изменений почти не произошло.

Правительство, по крайней мере, не отрицает сам факт проведения тестов Драйза: в противном случае оно подверглось бы сильному давлению, так как статистика Министерства внутренних дел свидетельствует о том, что в 1986 г. было выполнено 11 263 эксперимента, в ходе которых действие веществ проверялось на глазах животных. Несмотря на это, во время недавнего рассмотрения комитетом законопроекта (научных процедур), касающегося животных, лорд Хелсбери (Lord Halsbury), бывший президент Общества защиты исследований, прямо заявил, что тест Драйза больше не используется: «…Я прошу занести в протокол, что тест Драйза вышел из употребления. Он больше не проводится … к чему теперь поднимать этот вопрос?» (Официальный отчет, 415, 12 декабря 1985 г.).

Тесты Драйза проводятся не только в лабораториях Уикхема и Хейзлтон. В 1984 г. студент университета Ричард Беггс (Richard Beggs) устроился на работу в Херфордширские токсикологические лаборатории (Herefordshire’s Toxicol Laboratories) г. Ледбери в качестве сотрудника технического отдела. За несколько недель работы он написал шокирующий отчет, в котором говорилось, что животным причиняют страдания не только тесты на токсичность, но и сами условия их содержания²⁶. В ходе испытаний на чувствительность кожи, от которых на спине животных часто образуются язвы, пять морских свинок содержались в пластиковой клетке размером 60,96 х 45,72 см с проволочным полом, где не было места ни для сна, ни для движения. Животным давали гранулированный корм и содержали при искусственном освещении. Молодой человек описывает, как кролики настолько сильно сопротивлялись инъекциям во время испытаний на пирогенность, что порой даже ломали себе шею. Он рассказывает, как однажды, «…когда нижний уровень, где находились животные, передвигали вперед, чтобы поместить его в ограничительное устройство, в конструкции нарушилось равновесие, и она перевернулась, вследствие чего 15 животных получили перелом шеи». Он отмечал, что в ходе тестов на канцерогенность, из-за опухолей некоторые крысы увеличились вдвое по сравнению с их обычным размером. Он также рассказал о некоторых продуктах, которые проходили испытания. Среди них были аэрозоли, зубная паста, дезодоранты, шампуни, чистящие средства для ковров, инсектициды, косметика для ног, лосьоны для загара, антиперспиранты, продукты для ухода за волосами и моющие средства²⁶. Токсикологические испытания заказывали многие фирмы, производящие продукцию бытового назначения. В тот же год, но несколько позже, газета «Санди Пипл» (Sunday People), которая в середине 1970-х рассказывала о курящих биглях «Имперского химического треста», не только предоставила наглядные материалы, свидетельствующие о жизни внутри контрактных лабораторий Соединенного Королевства, но и назвала крупнейшие фирмы, проводившие испытания на животных – «Колгейт Палмолив» (Colgate Palmolive), «Джонсон и Джонсон» (Johnson and Johnson) и «Данхилл Тойлетрис» (Dunhill Toiletries)²⁷.

О другом, даже более драматичном случае, связанном со «шпионажем» на рабочем месте, стало известно в сентябре 1981 г., после того, как полиция графства Монтгомери Каунти провела рейд в медицинском исследовательском центре и поместила под обеспечивающий арест документы, пробы и 17 обезьян²⁸. Полицейские, побывавшие в Институте поведенческих исследований (the Institute for Behavioural Research) в г. Силвер Спринг, рассказывали, что обезьяны находились в состоянии такого физического и ментального стресса, что, похоже, кусали себя за пальцы и лапы. Ответственный ученый Эдвард Тоб (Edward Taub), поведенческий психолог, имеющий 24-летний стаж в проведении исследований на приматах, разрезал нервы, ведущие к одной из лап каждого животного, моделируя, таким образом, эффекты удара. После операции, обезьянам не позволяли пользоваться здоровой конечностью, и наблюдали, как они будут справляться при помощи поврежденной.

За четыре месяца до полицейской облавы, в лабораторию Тоба был принят на работу студент колледжа Алекс Пачеко (Alex Pacheco). Как только к нему появилось доверие, молодой человек, являющийся соучредителем приобретающей все большее влияние группы защитников прав животных ПЕТА (PETA, People for Ethical Treatment of Animals), начал фотографировать, в каких условиях содержатся обезьяны. Когда Тоба не было на работе, студент пригласил в лабораторию пятерых экспертов по поведению приматов. На фотографиях, сделанных Пачеко, запечатлены сцены, которые один из пяти наблюдателей, приматолог д-р Геза Телеки (Dr Geza Teleki), назвал «каким-то адом»: грязь, ржавчина, неподвижные клетки, покрытые заплесневелыми экскрементами, на стенах засохшая кровь, обезьяний корм, лежащий в грязном туалетном лотке, поломанные торчащие внутрь прутья клетки, сами обезьяны с дренажными ранами и культями вместо пальцев конечностей. Пачеко сфотографировал обезьяний череп и руку, которые Тоб использовал на своем столе в качестве пресс-папье. Фотографии и письменные показания пятерых ученых, данные под присягой, позволили полиции получить у судьи Монтгомери Каунти ордер на выемку. Несмотря на это, Тоб отрицал, что в лаборатории проводились эксперименты, которые «выходят за рамки обычных» (Нью-Йорк Таймс, 13 сентября 1981 г.).

Это лишь некоторые из наиболее ярких акций, благодаря которым в последние годы удалось привлечь внимание общественности к отчаянному положению лабораторных животных. Постоянные попытки убедить людей в том, что опыты не причиняют сильных страданий, лишь подрывают доверие к научному сообществу и заставляют с подозрением относиться ко всем заявлениям о необходимости исследований с участием животных. И здесь приходит очередь второй линии защиты. Ее суть составляет эмоциональный шантаж, основанный на страхе заболеть. Под воздействием этого метода общество продолжает поддерживать вивисекцию.

Джеймс Нобл (James Noble), исполнительный директор Общества защиты исследований, также придерживается этой популярной точки зрения²⁹. Он говорит: «выбор прост: чья жизнь важнее – ребенка или спаниеля с добрыми глазами?». Большинство людей в трудной ситуации сохранили бы жизнь собственному ребенку, а не кому-то, кого они даже не знают. Однако это не оправдывает проведение экспериментов на незнакомцах. Подобные гипотетические аргументы являются полнейшим абсурдом. Что это за медицинская система, которая для исцеления требует ритуальных жертвоприношений? Ситуация соответствует средневековой доктрине Клода Бернара, суть которой в том, что «…спасти жизнь одному существу можно только принеся в жертву другое» (см. Главу 5). Представленные здесь свидетельства говорят о том, что на самом деле мы должны выбирать не между жизнью собаки и ребенка, а между истинной и ложной наукой; между методами, которые имеют непосредственное отношение к человеку и которые - нет. Вивисекция ошибочна по своей сути; она дает нам знания не о людях, а о животных, причем, как правило, в искусственных условиях.

Общество защиты исследований прибегает и к другой уловке, говоря о последствиях, которые повлекло бы за собой прекращение экспериментов на животных в любой конкретный период прошлого. В литературе этой организации, например, утверждается следующее:

«Если бы антививисекционисты добились успеха и эксперименты на животных были бы прекращены, к примеру, в 1950 г., сотни тысяч людей во всем мире погибли бы от полиомелита, а еще больше остались инвалидами».

Для исследователей такие заявления, вероятно, являются одними из самых оскорбительных, поскольку в них подразумевается, что если запретить один метод, ученым не останется ничего другого, кроме как пойти домой и отдыхать. Как мы уже видели на примере плаценты и микрохирургической практики, правовые запреты оказывают полностью противоположное действие и стимулируют изобретение новых методик, заставляя получать новые знания. Во всяком случае, когда в 1950-х г.г. появились первые вакцины от полиомелита, и здесь и в США пик заболеваемости уже прошел, а наиболее значительные успехи в приготовлении препарата были достигнуты в 1949 г. Эндерсом (Enders) и его коллегами, которые показали, как вырастить вирус полиомелита в культуре тканей человека. 30 За это открытие ученые получили Нобелевскую премию. Таким образом, если бы эксперименты на животных запретили в 1950-х г.г., ученым пришлось бы приготовить вакцину из клеток человека, которая, как мы теперь знаем, является более безопасной. Однако Солк (Salk) и Сейбин (Sabin), несмотря на открытие Эндерса, использовали почечную ткань обезьян. Наверное, Обществу защиты исследований следует внести в свою литературу коррективы, остановив вивисекцию в 1930-х г.г. Тогда бы никогда не появилась опасная вакцина Броди, полученная из живых обезьян³⁰.

Секретность, завышенные потребности в проведении исследований на животных и неизменное нежелание признать тот факт, что эксперименты вызывают у подопытных нечто большее, чем чувство легкого дискомфорта - все это сводится к интересам влиятельных облаченных властью людей, чья прибыль и заработная плата зависят от вивисекции. Обычно организации, выступающие за этот вид исследований, стараются не привлекать к себе внимания, за исключением случаев, когда речь идет о новом законодательстве, имеющем отношение к экспериментам на животных. Тогда-то они и напоминают о своем существовании!

В 1979 г. американский конгрессмен выдвинул на рассмотрение Законопроект о модернизации исследовательской деятельности (Research Modernization Bill), в соответствии с которым предполагалось сократить финансирование исследований на животных на 30-50% и использовать эти средства на развитие альтернативных методов. В ответ на это «Чарльз Ривер» (Charles River), одна из ведущих мировых компаний, занимающихся разведением лабораторных животных, основала «Альянс в поддержку исследований на животных» (Research Animal Alliance), чтобы отстаивать от его имени свои интересы. В 1980 г. представитель созданной организации посетил Францию и Англию «… с целью информировать определенные группы людей о существовании и целях «Альянса в поддержку исследований на животных», наладить с ними контакт, а также, оценить насколько сильно в Европе влияние противников вивисекции». В сводке новостей «Альянса» за июль 1980 г. говорится следующее:

«Во время визита в Англию, представители «Альянса в поддержку исследований на животных» встретились с сотрудниками специального комитета, который разрабатывает Правила, касающиеся лабораторных животных (Laboratory Animal Regulations), для «Объединенной фармацевтической промышленности Великобритании» (аналог «Объединения производителей фармацевтической продукции» в Соединенных Штатах, Associated British Pharmaceutical Industries; Pharmaceutical Manufacturers Associated). Эта группа была создана пять лет назад в ответ на растущее влияние противников исследований на животных в Соединенном Королевстве с целью защиты интересов фармацевтических компаний. Представители «Альянса в поддержку исследований на животных» встретились с двумя сотрудниками «Общества оборонных исследований» - организации, которая уже в течение многих лет занимается вопросами, затрагивающими интересы тех, кто работает с лабораторными животными. Стало понятно, что «Общество защиты исследований» оказалось наиболее восприимчивым к идее работы с «Альянсом» и обмена информацией, касающейся правовой и антививисекционной деятельности в соответствующих странах… ».

Лекарственная промышленность особенно активизировалась, начиная с 1983 г., когда британское правительство впервые опубликовало свои предложения о необходимости обновления закона «О защите животных от жестокого обращения» 1876 г. Ассоциация британской фармацевтической промышленности - торговая ассоциация лекарственной промышленности – в 1985 г. значительно увеличила размер финансирования, выделяемого на связи с общественностью. Среди деятельности, на которую должен был расходоваться расширенный бюджет, приоритет отдавался связям с общественностью по поводу проведения экспериментов на животных. На эти цели было выделено приблизительно 125 000 фунтов стерлингов³¹. По имеющимся сообщениям, во время компании по проведению национального референдума о запрете вивисекции в Швейцарии, компании-резиденты - «Сиба-Гейги» (Ciba Geigy), «Хоффман-Ла Роше» (Hoffman-La Roche) и «Сандоз» (Sandoz) – истратили на пропаганду около 9 миллионов долларов³². Не удивительно, что голосование провалилось и эксперименты продолжились.

Многие ученые строят всю свою карьеру, экспериментируя на животных, даже независимо от очевидных коммерческих интересов. Это особенно актуально для физиологии и экспериментальной психологии. Моделирование человеческих заболеваний на животных в ходе медицинских исследований превратилось в самоцель, причем исследователи часто полностью отстраняются от клинической ситуации. Бывший директор травматологического отделения г. Манчестер (Manchester's Trauma Unit), профессор Стоунер (Stoner), считает, что огромное число травматологов изучает на животных клинически нерелевантные модели шока, и говорит, что молодые врачи «… не знакомы с медициной «реальной жизни»³³.

Другим примером служат исследования, связанные с кровяным давлением. Ученый-клиницист, профессор Колин Доллери (Colin Dollery) говорит, что «…на животном невозможно адекватно смоделировать даже гипертонию [повышенное кровяное давление]. Существует множество моделей повышенного кровяного давления на животных, но действительно качественной модели гипертонической болезни человека нет». 34 Тем не менее, с 1973 г. было проведено пять специальных международных конференций, посвященных моделированию высокого кровяного давления на крысах. На последнем из этих мероприятий, состоявшемся в 1985 г. в Японии, было представлено 142 доклада и во всех рассказывалось об экспериментах, выполненных на крысах. 35 Несмотря на эти усилия, значительные успехи в лечении были достигнуты в ходе клинической работы: именно на людях впервые было замечено, что основные лекарства, использующиеся для снижения кровяного давления, обладают таким действием. 30 Положительное влияние вегетарианской диеты также было установлено в результате клинических испытаний. 36 Уже в 1904 г. Амбар (Ambard) и Божар (Beaujard) заметили, что людям, страдающим от повышенного кровяного давления, может помочь ограничение потребления соли. 37 Позже, это было подтверждено анализом различных популяций, клиническими исследованиями и, конечно, дублированием экспериментов на животных.

Экспериментаторы, строящие свою карьеру на вивисекции, любую критику неизбежно воспринимают как угрозу по отношению к ученым, настоятельно утверждающим, что их целью действительно является помощь больным людям. Кто-то в это верит, но Дэвид Смит (David Smythe) – бывший председатель «Общества защиты исследований», сомневается, часто ли желание облегчить человеческие страдания становится стимулом к проведению исследований: «настоящие мотивы», пишет он, «это смешанные в различных пропорциях научное любопытство, желание исследовать новые области, стремление к признанию и популярности, карьерные амбиции, желание проводить время, глубоко погрузившись во что-то, представляющее особый интерес»³⁸.

Карьерный рост в первую очередь зависит от количества публикаций: чем больше статей опубликовано, тем больше шансов приобрести известность. В издании «Ланцет» д-р Мур (Dr E.J.H.Moore) отмечает, что

«давление, которое оказывается на молодых докторов, чтобы заставить их публиковать свои статьи, и наличие лабораторных животных привело к тому, что основной причиной проведения экспериментов на животных стал профессиональный рост»¹.

«Вереницы докладов, в которых подтверждаются результаты других исследований» - пишет он - «или добавлены небольшие куски бесполезной информации, наводят тоску и скуку». 1 Эксперименты на животных – идеальный способ для написания научных трудов: если окажется, что один вид не подходит, можно выбрать другой, потом другой… Один из врачей назвал лабораторную крысу «… организмом, который, после укола формирует доклад»³⁹. 39 Более того, межвидовые различия позволяют доказать практически любую теорию. Доктор Бросс (Dr Bross) директор биостатистики в нью-йоркском Институте раковых исследований Розвелла Парка (New York’s Rosewell Park Memorial Institute) утверждает, что «для тех, кто гонится за федеральными долларами, преимущество систем моделирования на животных заключается в том, что с их помощью можно доказать практически что угодно – независимо от того, насколько глупо, ошибочно и опасно это может быть»⁴⁰.

Пожалуй, больше всего смущает то, что сторонником вивисекции является само правительство. Чтобы не потерять свой авторитет, оно обязано отстаивать необходимость экспериментов, на которые выдает лицензии. Кроме того, правительство должно защищать тесты, проводимые в его собственных лабораториях, таких как Портон-Даун, а также исследования, которые оно финансирует непосредственно через контрактные лаборатории или косвенно через Советы по медицинским, научно-инженерным и сельскохозяйственным исследованиям. Министерство образования и науки (The Department of Education and Science) выделяет ежегодные гранты Совету по медицинским исследованиям (Medical Research Council) и Совету по науке и технике (Science and Engineering Research Council), а Министерство сельского хозяйства, рыболовства и продовольствия (the Ministry of Agriculture, Fisheries and Food) предоставляет средства Совету по сельскохозяйственным исследованиям (Agricultural Research Council).

Кроме всего прочего, существуют политические и финансовые причины. Беспокойство общественности по поводу трагедии, последовавшей за приемом препарата талидомид, вынудило правительство серьезно обсудить методы тестирования и вывода на рынок новых лекарств. После этих драматических событий, бездействие было бы политически разрушительным. Зная, что тесты на животных опасны по своей сути, правительство могло предпринять ряд шагов, чтобы предотвратить дальнейшие трагедии. Оно могло издать законодательные акты, ограничивающие спектр новых лекарств теми, которые действительно необходимы медицине; могло в срочном порядке предоставить финансирование для проведения исследований на более надежных тест-системах (эффекты талидомида и в самом деле можно увидеть на культуре тканей человека); оно могло ввести реально действенную систему наблюдения за пациентами сразу после выхода новых лекарств на рынок. Правительство ничего этого не сделало. Вместо этого в 1968 г. был введен закон о лекарственных средствах, в результате чего количество экспериментов на животных увеличилось.

Формально правительство признало необходимость послепродажного наблюдения, после чего была введена нелепая система желтых карт, которая, как мы впоследствии увидели, позволяла собрать информацию лишь о ничтожной доле побочных эффектов⁴¹. А опасные лекарства продолжали поступать на рынок: эралдин, опрен, флозинт, зомакс… Однако, правительство уже было вправе заявить, что принимает меры для защиты потребителей, даже несмотря на то, что тесты больше походили на упражнения в связях с общественностью: ожидалось, что большинство людей об этом не знают. Кроме того, защита фармацевтической промышленности относится к числу самых важных финансовых интересов государства, поскольку эта отрасль вносит большой вклад в платежный баланс страны. Таким образом, лекарственная индустрия получила возможность наводнить рынок лишними аналогичными уже существующим препаратами, в результате чего еще больше увеличилось число ятрогенных заболеваний (побочных эффектов лечения).

Таким же образом правительство защищало промышленность и в 1983 г., когда выносило на рассмотрение свои предложения об обновлении закона «О защите животных от жестокого обращения» 1876 г., в соответствии с которым в Великобритании контролируются эксперименты на животных.

«В Соединенном королевстве имеется хорошо развитая фармацевтическая промышленность, которая вносит значительный вклад в платежный баланс нашей страны и предоставляет рабочие места для 67 500 человек. Разрабатывая новые правила, очень важно не подвергать индустрию неоправданному риску»⁴².

Учитывая вышесказанное, неудивительно, что сменяющиеся одно за другим правительства, несмотря на растущее неодобрение научного сообщества, как правило, защищают даже самые жестокие тесты, например, LD50.

В 1979 г. правительственный Консультативный комитет по экспериментам на животных (Advisory Committee on Animal Experiments), учрежденный министром внутренних дел, опубликовал свой собственный отчет по LD50. В заключении был сделан вывод о том, что тест должен проводиться и далее⁸. В ответ на предложение об упразднении теста или постепенном прекращении его выполнения, в отчете говорилось следующее:

«Это предложение едва ли реалистично, учитывая то, что LD50 используется во всем мире. Но даже если бы оно было выполнимо, мы бы его не поддержали»⁸.

Двумя годами позже, в ответ на растущую критику, британское Министерство здравоохранения и социальной безопасности опубликовало очередное заявление в защиту LD50⁴³. В нем не делалось попыток опровергнуть научные аргументы - Министерство здравоохранения и социальной безопасности просто заявило, что «…учитывая повсеместную распространенность теста LD50, пытаться его отменить … это все равно, что плыть против течения, не преследуя никакой полезной цели»⁴³. Но затем правительство действительно выдало себя, ответив отказом на еще один призыв об отмене теста:

«Результаты LD50 необходимы властям, курирующим оборот лекарств в тех странах, куда мы осуществляем экспорт фармацевтических препаратов, внося свой вклад в чистый активный баланс торговли этой продукцией, который превышает 500 миллионов фунтов стерлингов»⁴⁴.

К 1984 г. из-за сильного давления правительство было вынуждено убрать из рекомендаций по тестированию, являющихся частью закона «О лекарственных средствах», все упоминания об LD50. Тем не менее, от компаний до сих пор требуют определять летальную дозу новых лекарств, и, следовательно, по крайней мере, приблизительную LD50, хотя и на меньшем количестве животных.

Поскольку правительство сильно заинтересовано в сохранении определенных экспериментов на животных, министр внутренних дел должен удостовериться, что его Консультативный комитет не будет противиться существующему положению вещей. На самом деле, большинство членов, заседающих в Комитете, либо имеют разрешение на проведение экспериментов на животных, либо очень симпатизируют этому методу. Даже малочисленные представители защитников животных попали в эту структуру только после тщательного отбора министра внутренних дел. Двое из них являются членами организаций, поддержавших правительственный законопроект по обновлению закона «О защите животных от жестокого обращения» 1876 г., несмотря на то, что он не смог запретить даже одного вида экспериментов. В результате правительство, добивавшееся одобрения общественности и парламента, заручилось поддержкой «умеренных» групп защитников животных, создало впечатление, что теперь у лабораторных животных все хорошо, и, одновременно, дискредитировало ведущие антививисекционные сообщества Великобритании, которые были категорически против этого законопроекта.

В связи с возросшим спросом на испытания продукции (не только лекарств, но и пестицидов, гербицидов, косметики, бытовых и промышленных товаров) на животных сильно возросла деловая активность контрактных лабораторий, компаний, занимающихся разведением животных, а также поставщиков клеток и оборудования. Одной из крупнейших организаций Великобритании, осуществляющей исследования на контрактной основе, является Исследовательский центр г. Хантингтон (Huntington Research Centre). За год, который закрывается 30 сентября 1984 г., его доходы превысили 17 миллионов фунтов стерлингов. По сравнению с предыдущим отчетным периодом этот показатель вырос на 12,6%. Чистый доход составил 2 308 000 фунтов стерлингов, что на 61,7% больше, чем в 1983 г. Всего же в 1984 г. Исследовательский центр г. Хантингтон заключил контракты с 452 различными клиентами, причем большая часть заказов пришла из-за рубежа⁴⁵:

Помимо обычных тестов на токсичность, в «Исследовательском центре г. Хантингтон» проводились особенно болезненные эксперименты, в ходе которых макак-резусов отравляли мышьяком 46 и тетраэтилсвинцом, использовавшемся в качестве добавки к бензину⁴⁷.

Другим крупнейшим контрактным учреждением Великобритании являются лаборатории Хейзлтон (Hazleton Laboratories) в г. Харрогит. Здесь тестируется продукция лекарственной, агрохимической, табачной, косметической и бытовой промышленности. Однако это лишь часть рассредоточенной по всему миру сети с центром в Америке. Помимо Великобритании, корпорация Хейзлтон владеет испытательными лабораториями в Виржинии, Висконсине и Германии. Компания претендует на звание крупнейшей в мире независимой организации, проводящей биологические и химические исследования. Над этим направлением в лабораториях работают более 1000 человек ученого и технического персонала. В 1982 г. контракты на биологические и химические исследования приносили 63% дохода, который оценивается в 53 миллиона долларов⁴⁸.

Помимо стандартных токсикологических испытаний, лаборатории Хейзлтона в г. Харрогит предлагают и специфические услуги: персонал «…регулярно проводит нестандартные тесты, связанные с ингаляционным воздействием, и имеет большой опыт работы с потенциально взрывоопасными газами!» 48 Для тестирования промышленных и сельскохозяйственных химикатов в этом заведении в дополнение к обычному набору лабораторных животных используются различные птицы и рыбы.

FRAME (Fund for the Replacement of Animals in Medical Experiments, Фонд за замену животных в медицинских исследованиях) и CRAE (Committee for the Reform of Animal Experimentation) Комитет по реформированию экспериментов на животных).

Из каталога «Колумбус инструмент» (Columbus Instruments)

Среди них японская и вирджинская перепелка, светлые суссекские куры, фазаны обыкновенные и скворцы. Из рыб в наличии имеется радужная форель, зеркальный карп и толстоголов.

Основной доход лабораториям Хейзлтон приносит фармацевтическая промышленность (в 1983 г. 51%). За ней следуют агрохимическая (31%) и табачная (11%) индустрии. Кроме того, компания выполняет небольшие государственные заказы. В служебной записке, предназначенной для внутреннего использования, представитель Хейзлтон объясняет, что увеличение доходов от тестирования косметики и туалетных принадлежностей вызвано снижением цен на эти испытания по сравнению с другими контрактными лабораториями:

«Заметное увеличение доходов от тестирования косметики/туалетных принадлежностей в F83 является отражением нашей политики, которая заключается в снижении цен на острые исследования для таких клиентов, как «Сейффарм» и «Токсикол»⁴⁸.

Для удовлетворения нужд контрактных лабораторий, лекарственной, косметической, пестицидной и химической промышленности, а также университетов и правительственных лабораторий, возникла широкая сеть учреждений, занимающихся разведением лабораторных животных. В каталоге компании «Интерфауна» (Interfauna, 1984 г.), которая объединяет 3 самых известных в Европе учреждения по разведению животных - британские «Хэкинг» (Hacking) и «Черчхил» (Churchill) и «Шемрок фармс» (Shamrock Farms), перечислены цены на наиболее часто используемые виды⁴⁹:

Для обеспечения стерильности, кошки, мыши и морские свинки «подвергались процедуре гистерэктомии». Более того, хирургические методы использовались для дальнейшей подготовки животных в соответствии со специальными требованиями заказчика: кастрированные крысы и животные с удаленными надпочечниками, гипофизом или щитовидной железой. Как правило, подопытных разводят в специальных учреждениях, однако некоторые попадают в неволю из дикой природы. Если говорить о приматах, то большая их часть погибает в процессе отлова и транспортировки⁵⁰. Расположенная в Суссексе компания «Шемрок фармс», которая занимается поставками приматов для исследований («Мы соблюдаем все этические нормы», гласит их реклама), за последние четыре года ввезла из Малайзии, Индонезии и Филлипин 10 000 обезьян вида cynomolgus, пойманных в дикой природе⁵¹. В Великобританию их доставляли по воздуху группами по 50 животных. До этого они содержались в транзитных лагерях в стране происхождения. В отчетах компании говорится, что у 10 000 вновь импортированных обезьян был сильно распространен эпидемический энтерит, который часто представлял угрозу для их жизни.

«Кишечные заболевания, выявленные у недавно ввезенных обезьян, имеют большое клиническое и экономическое значение. Они вызваны сочетанием таких факторов, как стресс, неправильное питание, паразиты и инфекции, возникающие из-за контакта с патогенными бактериями»⁵¹.

Вряд ли что-либо может вызвать у этих животных больший стресс, чем отлов, извлечение из естественной среды обитания и отделение от социальных групп. По прибытии, обезьян помещали на карантин в отдельные оцинкованные стальные клетки. Каждая партия содержалась в изоляции не менее 8 недель. За четыре года, описанные в отчете, было импортировано 192 партии макак-крабоедов, в каждой из которых были животные с энтеритом «… различной степени тяжести, который стал причиной гибели в 33% случаев»⁵¹ (остальные 46% погибших в этот период животных умерли от пневмонии). Болезнь проявлялась в виде внезапной гибели или сильной дизентерии и обильной диареи. Обезьянам, оправившимся после отлова, транспортировки и изоляции, предстояли новые испытания, которые им приготовили в лаборатории.

Животные поступали также и из менее традиционных источников. В документах, полученных от ранее располагавшейся в Лондоне компании «Энимал Сэплаерс Лтд.» (Animal Suppliers Ltd.), которая поставляла животных для лабораторий и торговцев любимцами, предлагается, чтобы зоопарки тоже были вовлечены в этот бизнес, хотя и в качестве посредников. Свидетельства, полученные Центральной лигой освобождения животных (Central Animal Liberation League), указывают на то, что зоопарк «Равенстоун» (Ravenstone Zoo) снабдил компанию резусами и бабуинами, «Чессингтон» (Chessingtone Zoo) – резусами и африканскими зелеными мартышками, индийскими и медвежьими макаками и капуцинами, а «Виндзор Сафари Парк» (Windsor Safari Park) – бабуинами.

Популярность в исследованиях завоевали ранее участвовавшие в состязаниях борзые⁵². «Виндфул траст» (Windfowl Trust) в Слимбридж поставлял птиц для проведения экспериментов в Бирмингемском университете (Birmingham University)⁷⁴. Данные о том, сколько домашних животных было украдено для проведения экспериментов, просто отсутствуют.

Поскольку на кон поставлено так много, нет ничего удивительного в том, что медицинские аргументы против вивисекции игнорируются. Даже выбор вида животных во многом зависит от экономических причин. В учебнике по побочному действию лекарственных средств рассказывается, как сильно различаются процессы абсорбции, распределения, метаболизма и экскреции у различных видов. Там же отмечается, что

«Трудности в интерпретации результатов возникают из-за того, что виды, которые обычно используются в токсикологических исследованиях, выбираются не на основе их филогенетического сходства с человеком, а исходя из практических параметров, таких как стоимость, скорость размножения, размер помета, простота содержания, устойчивость к интеркуррентным инфекциям и лабораторные традиции»⁵³.

Таким образом, тот факт, что животные, наиболее часто используемые в исследованиях, в том числе мыши, крысы, кролики и морские свинки, стоят дешевле всех остальных, не является простым совпадением.

По иронии судьбы, повышение стоимости, вызванное увеличением спроса на испытания, может также стать важным стимулом к реформированию. Традиционные испытания на канцерогенность, которые проводятся на животных для определения безопасности новых лекарств и других химикатов, не только требуют много времени, но и очень дорого стоят, вследствие чего происходит быстрое развитие методов in vitro, таких как тест Эймса. Цены же на другие исследования относительно невысоки, поэтому инициатива за отмену таких испытаний исходит в основном от защитников животных: в 1982 г. тест на раздражение кожи и глаз стоил всего 45 фунтов стерлингов, а стандартное определение LD50 при оральном воздействии на крыс около 305 фунтов стерлингов⁵⁴. Иногда «альтернативные методы» не используются по причине их высокой стоимости. Например, эффективная вакцина против проказы может быть изготовлена из тканей человека, но это слишком дорого, поэтому препарат производят из специально инфицированных армадилл⁵⁵. Другим препятствием является жесткая позиция регулирующих правительственных органов, которые требуют, чтобы новые лекарства проходили испытания на животных. Власти категорически не желают отменять никакие эксперименты, несмотря на то, что это может оказаться бессмысленным – в случае наличия опасности все обвинения посыпятся на них. Доктор Дюн (Dr Dunne) из Всемирной организации здравоохранения рассказывает, почему правительственные агентства отказываются отменить тесты, доказавшие свою неэффективность:

«Агентство рассматривает себя в виде кирпичной стены, где каждый кирпичик – это тест, в виде дамбы, через которую не должны просочиться сточные воды. Если же агентство видит в дамбе дыру, оно не заменяет один кирпичик другим - оно добавляет новый слой кирпичей»⁵⁶.

Таким образом, все вновь разработанные тесты, скорее всего, будут просто добавлены к списку испытаний, а не заменят существующие процедуры. Сложившаяся ситуация неизбежно удерживает щепетильную в денежном плане промышленность от введения более надежных токсикологических испытаний, например, тех, которые проводятся на тканях человека.

Первоначальная стоимость перехода к выполнению медицинских исследований на культурах клеток человека тоже может выглядеть устрашающе. В 1985 г. автор организовал неформальную встречу научных экспертов, чтобы выяснить, как можно стимулировать более широкое использование человеческих тканей в медицинских исследованиях, испытаниях и обучении. Все участники согласились, что это полезно как с точки зрения гуманности, так и с научной точки зрения. Одно из предложений заключалось в том, что лаборатории должны основать банки тканей человека в разных частях страны, обеспечивая, таким образом, более быстрый доступ к материалам. Проект осуществляется при финансировании Совета по медицинским исследованиям. В Королевской школе усовершенствования врачей (Royal Postgraduate Medical School) одним из участников уже создан банк печеночной ткани человека. Образцы сохраняются при температуре -80 оС до тех пор, пока не понадобятся для исследований. Однако такие инициативы требуют вложения значительных средств, даже, несмотря на то, что, в конце концов, они все равно окупят себя за счет снижения количества экспериментов на животных. На самом деле, когда работа будет налажена, исследования на тканях человека, скорее всего, будут гораздо более экономичными. Эксперт по разработке лекарственных средств пишет, что:

«Ни одно лабораторное животное никогда не сможет стать полностью адекватным заменителем человеческой системы. Придет время, когда мы прекратим выбрасывать чрезвычайно ценные энзимы и органеллы погибших и будем использовать их для того, чтобы лучше понять, как устроен живой человек»⁵⁷.

Создание банков тканей человека для медицинских исследований принесло бы большую пользу. Совет по медицинским исследованиям может поддержать это начинание, приняв официальную политику, в которой приоритет отдается заявителям на гранты, использующим клетки и ткани человека, а не животных. Учитывая конкурентную борьбу за получение грантов, такая инициатива могла бы внести серьезные изменения и стать частью «Кампании за реальную науку».

В последние годы «вопросы использования альтернативных методов» стали обсуждаться все чаще. Однако это делается не только с целью защиты животных – подобные дискуссии, очевидно, используются для сдерживания критики. Компании отражают нападки по поводу использования ими животных, заявляя о своей принадлежности к организациям, содействующим развитию альтернатив. Возможно, это и правда, хотя свидетельств того, что фирмы основывают банки тканей человека, нет. Тем не менее, послание обществу ясно: мы заинтересованы в альтернативах, поэтому оставьте нас в покое! Однако если бы представители промышленной индустрии действительно заботились о сокращении количества экспериментов на животных, они бы прекратили наводнять фармацевтический рынок продуктами, в которых нет реальной необходимости. Учитывая, что большинство новых препаратов практически ничем не отличаются от уже имеющихся, или же имеют незначительные различия, мы считаем, что принятие вышеописанной политики использования основных лекарственных средств может снизить количество экспериментов на животных на 40%.

Большая часть сказанного актуальна и для других отраслей промышленности: уделяя слишком много внимания альтернативным методам исследований, более существенные вопросы часто упускаются из виду. Например, существует ли вообще острая социальная или медицинская потребность в продукте и почему проводятся исследования? Тестировать косметику и туалетные принадлежности на животных совсем не обязательно, потому что новые продукты могут создаваться на базе множества существующих компонентов, которые за долгие годы применения уже зарекомендовали себя как безопасные. На самом деле, многие компании, поставляющие на рынок продукцию, которая не тестируется на животных, считают, что эта характеристика оказывает большое влияние на уровень продаж. 58 Новые косметические препараты по-прежнему могут разрабатываться на основе хорошо зарекомендовавших себя ингредиентов. При этом любое раздражение кожи легко выявляется путем постановки кожных аллергических проб на людях-добровольцах.

Кроме того, зачем нужно производить еще большее количество синтетических пищевых добавок? В настоящее время используется 3500 наименований этих веществ, 3 000 из которых являются простыми усилителями вкуса⁵⁹, хотя испытания на животных не могут гарантировать их безвредность. Пройдут годы, и только тогда станет видна реальная опасность, но будет уже поздно. Стоит ли так рисковать, если речь не идет о продуктах первой необходимости?

Производство пестицидов тоже приносит большие доходы: в 1984 г. в Великобритании было использовано 29 500 тонн этих веществ. Их стоимость оценивается в 345,9 миллионов фунтов стерлингов⁶⁰. Если рассматривать короткий отрезок времени, то пестициды действительно помогают фермерам справиться с вредителями, но в конечном счете химикаты способствуют увеличению их количества! Так происходит из-за того, что у насекомых быстро развивается устойчивость, а значит, для их уничтожения требуются все более сильные средства. По данным Национальной академии наук (National Academy of Sciences), в США с 1940 по 1950 гг. ущерб от вредителей составил около 8,4 миллиардов долларов (31,4% от общего урожая). В период с 1951 по 1961 г. этот показатель вырос приблизительно до 9,9 миллиардов долларов (36% от общего урожая). Данные Службы по охране окружающей среды США (America's Environmental Protection Agency) говорят о том, что в настоящее время американские фермеры используют в 12 раз больше пестицидов, чем 30 лет назад, хотя перед почти двукратным ростом урожая доля зерновых снизилась!⁶² Увеличение применения пестицидов влечет за собой и медицинские последствия, так как у организмов, переносящих заболевания, например, москитов, также развивается устойчивость. Надо отметить, что Всемирная организация здравоохранения предупредила, что устойчивость представляет собой, вероятно, самое большое препятствие в борьбе против трансмиссивных заболеваний и несет основную ответственность за невозможность успешного искоренения малярии: «…также накоплены свидетельства, окончательно доказывающие, что устойчивость многих переносчиков инфекции является побочным эффектом использования пестицидов в сельском хозяйстве»⁶². Считается, что именно чрезмерное применение пестицидов на посадках зерновых культур привело к повторному возникновению малярии в Индии и Центральной Америке. «Индийский журнал о здравоохранении» пишет, что неконтролируемое использование пестицидов в сельском хозяйстве в настоящее время является «…самой серьезной угрозой общественному здравоохранению»⁶³.

По своей сути, пестициды – это яд. По данным лондонской комиссии по продовольствию, воздействие, по меньшей мере, 49 пестицидов связывают с возникновением рака; 31 – с развитием врожденных пороков; и еще 61 – с генетическими дефектами⁶⁰. Они также могут быть причиной астмы, пищевой непереносимости и аллергии. Считается, что каждый год ядохимикатами отравляется 375 000 жителей третьего мира, причем 10 000 - с летальным исходом⁶⁴. Усугубляет ситуацию тот факт, что пестициды, подобные ДДТ очень устойчивы. Анализы фруктов и овощей, выращенных в 1983 г., выявили следы химикатов в трети проб⁶⁰. Их остаточные количества обнаруживались также у женщин в грудном молоке⁶⁵. Таким образом, в этом случае, бороться с испытаниями на животных следует не путем развития альтернативных методов in vitro, а путем прекращения нашей зависимости от неэффективной и в конечном счете вредной системы уничтожения вредителей.

Другой областью, где в качестве альтернативы эксперименты можно просто не проводить, является использование животных в сельскохозяйственных исследованиях. Важнейшим источником государственного финансирования таких работ служит Совет по сельскохозяйственным исследованиям, а одним из основных потребителей животных при Совете выступает Институт физиологии животных (the Institute of Animal Physiology) в г. Бебрехем, графство Кембридж. Основная функция института - «…расширение знаний в области базовой физиологии и биохимии скота, содержащегося на фермах, которые служат основой для дальнейшего совершенствования животноводства»⁶⁶.

В отчетах института говорится, что многие эксперименты проводятся в целях повышения продуктивности методов интенсивного ведения сельского хозяйства, хотя они и без того являются источником чрезмерных страданий животных⁶⁶.Директор объясняет, что «…важная часть программы посвящена системам мотивации, определяющим потребности скота в пище, воде, тепле, свете, половой жизни и т.п⁶⁶. Например, эксперименты с овцами и их детенышами проводились с целью выявления их предпочтений в освещении. Такие знания «…полезны при выборе уровня освещения для животных, содержащихся в отделениях интенсивного животноводства»⁶⁶. Эксперименты, в ходе которых изучались взаимоотношения мать - младенец, требовали отлучения ягнят от матери⁶⁷.

Поскольку животные содержались вместе в чрезмерно больших количествах, методы интенсивного производства вызывали у них огромный стресс, и результаты не всегда соответствовали ожиданиям. «Батарейные куры» выклевывали друг другу перья, среди них встречались случаи каннибализма, поэтому многие производители для профилактики удаляли у птиц часть клюва. В Бебрехеме ученые пытались воспроизвести нарушения, которые возникают у свиней, разводимых производственными методами, вводя животным лекарства. Затем они моделировали аналогичные поведенческие проблемы на морских свинках и крысах⁶⁶. Так ужасная сама по себе система производства продовольствия приводит к еще большим страданиям в лаборатории. У животных нет выхода.

Более того, в Обществе защиты исследований нам заявили, что вивисекция осуществляется во благо животным, хотя ветеринарные препараты для кошек и собак составляют лишь незначительную долю «продуктов для здоровья», которые вводят животным, выращиваемым промышленными методами. В своей книге «Оскорбление действием» (Assault and Battery), Марк Голд (Mark Gold) рассказывает, сколько в сельскохозяйственных и отраслевых журналах печатается рекламы, восхваляющей достоинства разнообразных веществ по мере поступления на рынок новых лекарств:

«успокоительные седативные средства; энергетические стимуляторы аппетита; гормоны для быстрого увеличения массы, регулирования сроков получения потомства и стимулирования зачатия; антибиотики для борьбы с возрастающей заболеваемостью: промышленное животноводство – находка для лекарственной промышленности»⁶⁸.

Если бы не лекарственная промышленность, условия стресса и тесноты на промышленных фермах непременно спровоцировали бы всплеск эпидемий инфекционных заболеваний. Более 40% антибиотиков и других антибактериальных продуктов, производимых ежегодно в США, используются в качестве добавок к корму животных и вводятся им в другом виде. Почти 100% домашней птицы, 90% свиней и телят и 60% крупного рогатого скота получают вместе с кормом антибактериальные добавки⁶⁹. Снова получается, что результаты экспериментов используются на благо другой отрасли, в которой жестоко обращаются с животными.

Когда ставки так высоки, а позиции крепки, сами по себе моральные, научные и медицинские аргументы вряд ли могут заставить отменить эксперименты на животных. И хотя власти не прислушиваются к логике, в конечном счете, они должны уступить давлению общественности. Растущая враждебность по отношению к вивисекции уже доставляет неприятности представителям научных сообществ, естественно, вызывая в ответ враждебные или защитные реакции. В письме в редакцию «Таймс», бывший директор исследовательских лабораторий «Уэлком» (Wellcome Research Laboratories) так и писал: «Если бы люди веками не использовали животных, мы до сих пор бы жили в варварском, больном и, возможно, каннибалистическом обществе»⁷⁰. Уильям Картмел (William Cartmell) из исследовательских лабораторий Уикхема (Wickham Research Laboratories), контрактного учреждения в Хемпшире, заявил в «Мейл он Санди», что «…мы, ветеринары, считаем, что лоббирование защитников животных и окружающей среды исходит от левых политических антибританских организаций»⁷¹. Однако другие согласны с необходимостью реформирования: эту проблему больше нельзя откладывать в долгий ящик. Издание «Ланцет» (1986 г.) отмечает, что «…вопросы защиты животных год за годом оказывают все большее влияние на политическую жизнь», поскольку «для растущего числа молодых избирателей, права животных – это не просто часть политических дебатов, они болеют за них всем сердцем».

Некоторые даже признают положительное влияние на медицинские исследования. Открывая американскую конференцию, организованную «Ассоциацией культур клеток тканей» (Tissue Culture Association), доктор Джон Петричиани (Dr John Petricciani), представитель американских национальных институтов здравоохранения (America’s National Institutes of Health), заявил, что «…и наука и ученые должны преодолеть ограничения, налагаемые экспериментами на животных»⁷³.

«…невзирая на субъективные мнения в отношении защиты прав животных, я убежден, что движение уже начало и будет продолжать оказывать положительное влияние на научное сообщество, хотя бы просто потому что дает нам возможность взглянуть на альтернативные методы проведения экспериментов и, по меньшей мере, иногда означает переход к системам in vitro, который сопровождается приятным осознанием того, что по сравнению с моделированием на животных системы in vitro более экономичны, оперативны и чувствительны»⁷³.

Как и другое социальное зло, например, рабство, детский труд и подавление прав женщин, вивисекция держится на власти: власти отловить и заключить контактное по своей природе животное в одиночное заточение; власти отравить, обжечь, искалечить и лишить зрения и, наконец, власти убить. Каждый день и каждый час в лабораториях всего мира погибают еще 20 000 животных. В отличие от угнетаемых людей, они не могут помочь себе сами. Они не могут лоббировать членов парламента, организовывать демонстрации и пикеты или выбирать правительство… Но мы-то можем.

Одно известно совершенно точно: вивисекция держится на секретности и обмане. Самое малое, что мы можем сделать – начать изменять ситуацию.

1. E.J.H. Moore, Lancet, 975, 26 April, 1986
2. Half-hour tape digest available from Scottish Antivivisection Society, 121 West Regent Street, Glasgow; see also reference 3
3. Report by J. Robins, Animals’ Defender, 81-82, November-December, 1985, and M. Balls, FRAME News, no. 7 August/September, 1985
4. See Chapter 2
5. ‘Statistics of experiments on living animals,’ 1986 Home Office (HMSO, 1987)
6. O.L. Wade, BMJ,1599-1600, 21 May, 1983
7. T. Biscoe, RDS Newsletter, October 1983
8. Report on the LD50 test, Advisory Committee on the Administration of the Cruelty to Animals Act 1876 (Home Office, 1979)
9. Official Journal of the European Communities, 19 September, 1984
10. D.A. Howell, BMJ, 1894, 11 June, 1983
11. Reproduced in reference 5
12. Home Office Departmental Committee of Inquiry on Experiments on Animals 1965 (HMSO)
13. J.D. Rankin, British Assiciation for the Advancement of Science Symposium, 26 January, 1982, proceedings published
14. Letter to Frank Hooley, MP, from Lord Jellicoe, 30 June, 1982
15. R.J. Rodgers and R.M.J. Deacon, Physiology and Behaviour, 183-187, volume26, 1981
16. Reproduced in Animals’ Defender, November-December, 1985
17. H.M. Eggers and C. Blakemore, Science, 264-267, 21 July, 1978; C. Blakemore and G.F. Cooper, Nature, 477-478, 31 October, 1970
18. R. Drewett and W. Kani in Animals in Research, D. Sperlinger (Ed.) (Wiley, 1981) and references therein
19. Report by J. Gould in Animals’ Defender, 37-39, May/June, 1985
20. Photocopies of animal supply documents prepared by D. Walker of APT Consultancy; see also Animals’ Defender, 110-112, November/December, 1984
21. Liberator, April/May, 1986 (BUAV Journal)
22. Examples taken from photocopies of Wickham documents
23. Based on photocopies of documents from Hazleton Laboratories and recorded in Animals’ Defender, 34-36, March/April, 1984
24. D. Mellor, letter to MPs dated 17 December, 1985
25. D.W. Swanston in Animal and Alternatives in Toxicity Testing, M. Balls, R.J. Riddell and A.N. Worden (Eds) (Academic Press, 1983)
26. Recorded in Animals’ Defender, 91-94, November-December, 1984
27. Sunday People, 21 October, 1984
28. New York Times, 13 September, 1981; See also Animals’ Defender, 14-15, January/February, 1982; Nature, 579, 22 October, 1981; New Sxientist, 672-674, 3 December, 1981
29. Interview with M. Cotton (Peterborough) Evening Telegraph, 15 February, 1985
30. See Chapter 6
31. SCRIP, 1, 15 October, 1984
32. M. Studer, Wall Street Journal, 25 November, 1985
33. H.B. Stoner, Advances in Shock Research, 1-9, volume 2, 1979
34. C.T. Dollery in Risk-Benefit Analysis in Drug Research, J.F. Cavalla (Ed.) (MTP Press, 1981)
35. Journal of Hypertension (Supplement), Supplement 3, volume 4, 1986
36. B.M. Margetts, et Al, BMJ, 1468-1471, 6 December, 1986
37. L. Ambard and E. Beaujard, Archives of General Medicine, 520-533, volume 1, 1904
38. D.H. Smyth, Alternatives to Animal Experiments (Solar Press and the RDS, 1978)
39. A.R. Mitchell, Lord Dowding Fund Bulletine, 29-33, no. 16, 1981
40. I.D.J. Bross, ‘Animals in Cancer Research’ The Antivivisection Magazine, page 6, November 1982
41. See Chapter 3
42. Scientific Procedures on Living Animals, May, 1983, Command 8883 (HMSO)
43. J.P. Griffin, Archives of Toxicology, 99-103, volume 49, 1981
44. Hansard, 368-369, 24 November, 1981
45. SCRIP, 12, no.948, 1984
46. R. Heywood and R.J. Sortwell, Toxicology Letters, 137-144, volume 3, 1979
47. R. Heywood, et al, Toxicology Letters, 11-16, volume 2, 1978
48. Hazleton information based on 1982 Annual Report and photocopies of documents obtained by animal rights activists (Animals’ Defender, January/February, 1984)
49. Interfauna price list, March 1984
50. R.Ryder, Victims of Science (National Antivivisection Society and Centaur Press, 1983)
51. G.W. Tribe and M.P. Fleming, Laboratory Animals, 65-69, volume 17, 1983
52. Animals’ Defender, September/October, 1983 and January/February, 1984 and references therein
53. D.M. Davies (Ed.), Textbook of Adverse Drug Reactions (Oxford University Press, 1977)
54. Safepharm (contract testing laboratory) price list, 1982
55. Nature, 527, 18 June, 1981
56. Recorded in T. Smith, BMJ, 1333-1335, 15 November, 1980
57. C. Hansch in The Use of Alternatives in Drug Research, A.N. Rowan and C.J. Stratmann (Eds) (Macmillan, 1979)

Перейти к следущей главе

Вернуться к началу этой главы

Оглавление

ЖЕСТОКИЙ ОБМАН. Использование животных в медицинских исследованиях. Доктор медицины Роберт Шарп
© Sharpe R. The Cruel Deception. Wellingborough: Thorsons Publishers Limited, 1988. – 288 p.
© ВИТА Центр защиты прав животных. Перевод с английского. 2008
© ВИТА Центр защиты прав животных. Право на публикацию в России. 2008

Сохранить книгу «ЖЕСТОКИЙ ОБМАН» в формате doc (zip. 888 Kb)

Читайте также книгу Р. Шарпа «Наука проходит испытание» Сохранить книгу в формате doc (zip. 116 Kb)